Да черт возьми, какое право имеет Папаша говорить, что мы, обитатели Мертвых земель, вынуждены убивать (это, конечно, правда, и само по себе не вызвало бы против него раздражения), если, по его собственном утверждениям, сам он нашел возможность покончить с убийствами?
Папаша — старый лицемер, убеждал я себя, он ведь помог убить Пилота, и он это также признал, и нам с Алисой надо бы сделать из этого выводы… А потом до меня дошла вторая часть сказанного Папашей, и мне стало немного неловко за себя и. смешно одновременно, так что я простил Папашу.
Поэтому именно Алиса сказала: «Заткнись, Папаша» — довольно небрежно, как оно того и стоило, — и мы вернулись с ней к нашим размышлениям, а потом затеяли спор о том, на какие кнопки нажимать, если нажимать вообще, и в каком порядке.
— А почему просто не начать с какой-нибудь одной и не нажать на все по порядку? Если уж вы собираетесь это сделать рано или поздно, можно начать прямо сейчас. — Таков был не отягченный раздумьями Папашин вклад в нашу дискуссию.
— В этой жизни нельзя отказываться ни от одного шанса. Он сидел на боковом сиденье, все еще что-то пережевывая. похожий на старую шелудивую седоголовую белку.
Это мы с Алисой знали и без него. И продолжали делать предположения о том, как действуют кнопки, иной раз весьма резко возражая друг другу. Мы были похожи на двух дикарей, пытающихся решить, глядя на фигуры, как играют в шахматы. А потом старая тема бегства в рай овладела нами снова, и мы стали изучать цветные пятнышки на мировом экране, пытаясь определить, какое из них лучше всего подойдет пресыщенным и отошедшим от дел убийцам. На экране Северной Америки тоже была привлекательная розовая отметка, включая в себя старый Мехико и Акапулько.
— Да кончайте вы этот треп и начинайте уже нажимать, — стал подстрекать нас Папаша. — Эдак вы никуда никогда не доберетесь. Не выношу сомнений, они портят мне нервы.
Алиса полагала, что нужно нажимать сразу на десять кнопок, используя обе руки, и разрабатывала схему, по которой я мог бы попробовать это сделать Но я возражал на том основании, что мы должны как-то затемнить кабину чтобы посмотреть, нет ли других светящихся кнопок помимо той единственной — с фиолетовым обозначением Атла-Хая.
— Послушайте, вы убили этого громилу, чтобы завладеть самолетом, — прервал нас Папаша, подойдя и остановившись за моей спиной — И что, собираетесь его использовать под дискуссионный клуб или попытаетесь все-таки взлететь
— Тихо, — сказал я ему Мне пришла в голову новая идея и я надел защитные очки, чтобы через них посмотреть на приборную доску. Это ничего не дало
— Черт побери, не могу я это больше выносить, — крикнул Папаша и, протянув руку, нажал, я полагаю, кнопок на пятьдесят сразу
Остальные кнопки просто опустились и поднялись, но кнопка Атла-Хая так и осталась утопленной
Фиолетовое пятнышко Атла-Хая не экране стало даже ярче в последующие несколько секунд
С легким вздохом захлопнулась дверь.
Мы взлетели.
IV
Любой человек, который становится убийцей, должен обладать совершенно не корректным образом мышления а по на стоящему искаженными принципами
Томас де Куинси, «Убийство как одно из изящных искусств»
Надо сказать, взлетели мы быстро, хотя самолет адски раскачивало. Мы с Алисой стояли на коленях на своих низких сиденьях, крепко обхватив их руками, а Папашу которого ничто не удерживало, с грохотом швыряло по всей кабине — и поделом ему!
На одном из виражей я ухватил взглядом семь дырявых бензиновых цистерн, которые отсюда, сквозь оранжевую дымку, казались бледными полумесяцами и быстро уменьшались, растворяясь в тумане
Немного позже самолет выровнялся и перестал раскачиваться, а еще чуть погодя ощущение качки пропало и у меня.
Снова мне удалось преодолеть позывы к рвоте, возникшие на сей раз по естественным причинам. Алиса была бледна, как смерть, и прятала лицо в подставке для подбородка, прикрепленной к сиденью
Папашу стошнило прямо на нас, и он, как геральдический орел, распластался на приборной панели.
Чтобы от нее оттолкнуться, он раз-другой нажал на добрую половину кнопок, и я заметил, что ни одна из них не поддалась Они были заблокированы Видимо, это случилось автоматически когда включилась кнопка Атла-Хая.
Мне бы следовало положить конец этой его свинской манере гадить вокруг, но с супертошнотворным состоянием моего желудка я утратил всякие амбиции и был счастлив уже тем, что он держится подальше от моего носа.
Я все еще был не в состоянии по-настоящему интересоваться происходящим вокруг и безучастно наблюдал, как старый придурок шарил по кабине в поисках чего-то потерянного в этой тряске. Наконец он нашел то, что искал — маленькую миндалевидную жестянку, — и открыл ее. Она оказалась, как и следовало ожидать, наполненной миндалем Папаша, устроился на заднем сиденье и проглотил все в один присест. Ну дает!
— Просто несколько орешков на десерт — объяснил он жизнерадостно
Еще жизнерадостней я бы перерезал ему глотку, но ущерб уже все равно был нанесен, и следовало подумать дважды, прежде чем убивать человека в таком тесном пространстве, когда нет абсолютной уверенности, что сумеешь избавиться от трупа. Откуда мне знать, что я смогу открыть дверь? Я. помнится, размышлял о том, что Папаша должен был хотя бы руку себе сломать, чтобы знать, каково нам с Алисой (хотя, честно говоря, моя правая рука полностью пришла в норму), однако он оставался цел и невредим Нет справедливости в жизни, это уж точно
Самолет беззвучно продирался сквозь оранжевый суп, хотя невозможно было сказать наверняка, движется он или нет пока впереди не возникла и не промелькнула перед иллюминатором какая-то продолговатая, отпрянувшая в сторону тень. Думаю, это был стервятник. Не представляю, как этим птицам удается ориентироваться в тумане, который должен сводить на нет их острое зрение, однако у них это получается Тень промелькнула очень быстро.
Алиса сняла голову с губчатой подставки и снова начала изучать кнопки. Я не без труда поднялся, подвигался туда-сюда, разминаясь, и произнес:
— Папаша, мы с Алисой попытаемся разобраться, как управлять этим самолетом. На сей раз мы не хотим, чтобы нам мешали.
— Прекрасно, вперед, — отозвался он. — Сейчас, когда мы летим, мне уютно, как в колыбельке. Только этого я и хотел — Он слегка ухмыльнулся и добавил. — Ты должен признать, что я нашел вам с Алисой хорошую работенку.
После этого ему хватило здравого смысла надолго заткнуться.
На этот раз мы смело нажимали на кнопки, но минут десять спустя убедились, что они не поддаются — все оказались заблокированными, все, кроме, возможно, одной, которую поначалу мы не трогали по особой причине.
Мы искали другие средства управления — рукоятки, рычаги, педали, переключатели и тому подобное. Их не было Алиса откинулась назад и попробовала кнопки на меньшей консоли. Они также оказались заблокированными. Папаша наблюдал с интересом, но помалкивал.
В общем, мы, конечно, понимали, что произошло. Нажав на кнопку Атла-Хая, мы перевели полет в необратимый автоматический режим. Я не мог уразуметь, зачем нужны эти трюки с приборами управления — разве что это было задумано с целью держать подальше от пульта детей или злоумышленников, пока пилот прикорнет, но в этом самолете подобных «зачем» было великое множество, и они требовали нестандартных ответов.
Наш взлет на автопилоте прошел так гладко, что я, естественно, задумался, не знает ли Папаша об управлении этим самолетом больше, чем показывает — куда больше, — и не была ли та, кажущаяся дурацкой, поспешность, с какой он нажимал на все кнопки подряд, хитрым прикрытием для включения одной-единственной — кнопки Атла-Хая. Но если Папаша и играл, то играл он превосходно — с безмятежной беспечностью, несмотря на опасность оказаться со свернутой шеей.