Словно гигантской дубиной поддали вертолету снизу. В уши ударил грохот, а следом - скрежещущий дробный звук, выворачивающий внутренности. Машина подскочила на несколько метров, а затем резко пошла вниз, словно проломив хрупкий невидимый лед, который только и поддерживал ее над воздушной бездной.
"Конец?" - мелькнуло у меня в голове.
Кто-то страшно закричал. Упал на дно кабины морской пехотинец, залитый кровью. Я с трудом удержался на сиденье. Аллан бросился к Дадли - я сначала не понял зачем.
Вертолет выровнялся. Двигатель заработал снова - завыл на каких-то немыслимых оборотах. Позже я узнал, что нам вырубило два движка из трех и до посадки мы тянули на одной турбине.
Судьба слепа, но в своей слепоте бывает изобретательна. У нас в грузовой кабине было четыре трупа. В живых осталось пятеро - и на них ни единой царапины. Дадли Олбури, два пехотинца, сержант - командир группы погибли на месте, пораженные вольфрамовыми шариками. Среди экипажа потерь не было. Осколочно-фугасная начинка "Стингера" изрешетила стенки кабины, но не вывела вертолет из строя, не привела к пожару.
Теряя высоту, мы шли к ближайшей точке суши, где нам могли оказать помощь, - городку Стэффорд-Крик на острове Андрос. Вертолет грузно шлепнулся на набережной - искать более подходящую площадку было затруднительно. Вой турбины стих. Распахнув дверцу, мы с Алланом выпрыгнули на землю и приняли у солдат, оставшихся в кабине, тела убитых. Смерть словно бы сблизила нас. На какое-то время мы с охранниками забыли о роли Аллана во всей этой истории. Он был теперь равный среди нас: морские пехотинцы потеряли половину своего маленького отряда, и Аллан тоже потерял друга - Дадли.
Подлетела "скорая помощь". Подъехали еще какие-то машины - с военными, гражданскими, полицейскими. Центром образовавшейся толпы стал экипаж ЕН-101 - летчиков расспрашивали, добиваясь четкой картины атаки на вертолет. Мы с Алланом стояли чуть в стороне. Бетел совсем ушел в себя, потускневшие глаза его не выражали ничего.
Возле нас остановилась машина - черный "крайслер Ле Барон" 1987 года. Из нее вышел невысокий человек лет сорока пяти самой заурядной внешности.
- Мистер Щукин? - осведомился он.
Я подтвердил.
- Мистер Бетел?
Аллан еле заметно качнул головой.
- Прошу следовать за мной. - И человек махнул в воздухе радужно засветившейся карточкой КОМРАЗа.
Странно. Этого мужчину я видел впервые в жизни...
Мы с Алланом сели в "крайслер", захлопнули дверцы, и машина резко взяла с места. Через десять минут мы, не снижая скорости, пронеслись через городок Стэньярд-Крик, а еще через десять минут въехали в Хард-Баргин.
"Трудная сделка", - мысленно перевел я название городка, совершенно неотличимого от десятков других багамских курортных поселков.
Машина остановилась у двухэтажного здания, представлявшего собой идеальный в геометрическом отношении куб. Абсолютно ровные плоскости стен с широкими поляризованными стеклами окон, не пропускающими внутрь чужих взглядов, абсолютно ровная - так казалось снизу - крыша, лишенная даже антенн.
Мы вошли внутрь, и здесь я испытал, пожалуй, самое сильное потрясение за последние годы.
В большой, полной света комнате, у низкого столика, заставленного напитками, в глубоком кресле сидела... Мерта. Мерта Эдельгрен женщина, с которой я дрался в тесном тамбуре "Стратопорта", которую убили на моих глазах, которую я безуспешно пытался оживить и труп которой я лично сбросил с десятикилометровой высоты, заставив крылья "Стратопорта" разойтись в стороны. Нет. Чушь какая-то. Двойник?
- Ничего подобного, - говорит эта женщина спокойным голосом, угадав мои мысли. - Не двойник, не загримированная актриса, не сестра-двойняшка. Я - это я. Мерта. Здравствуй, Щукин.
- Здравствуй, Эдельгрен, - в тон ей говорю я, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым. - И как там, на том свете?
- Нормально. Как везде. - Мерта наливает в высокий стакан виски "Олд Грэнд-Дэд", бросает туда несколько кубиков льда и медленно пьет. - Садись. Поговорим.
Я вижу, что в комнате стоят несколько кресел. В углу видеосистема "Сильваниа суперсет". Рядом микрокомпьютер неизвестной мне модели.
- А почему ты решил, что я была на том свете? - Мерта вдруг широко распахивает глаза - ей страшно нравится дурить меня.
- Ну как же, "Стратопорт", девяносто шестой год... Разве не твое сердце остановилось тогда, и разве не ты летела все десять километров до самой воды?
- Нет, не я. - Поставив стакан, Мерта блаженно потягивается, на ее губах мерцает сладострастная садистская улыбка. - Правда, Олав?
Я вздрогнул? Или сумел погасить дрожь? Неужели и Олав здесь? Спиной я чувствую, как в комнате появляется кто-то еще. Их двое. Медленно поворачиваюсь.
Здра-асссьте-е! Вся компания в сборе. Рядом с Олавом - тот самый жалкий старичок со "Стратопорта", в смерти которого я считал себя повинным. Значит, и он-в АрмКо? И к тому же не совсем старичок, а вполне крепкий дядя. Прелюбопытная история...
- Правда, Мерта, - впервые за долгие годы я слышу баритон Олава, - старина Щукин, видимо, считает, что он действует только наверняка. Но ведь мы тоже кое-что умеем. Например, умеем выключить сердце, а потом включить его. И еще умеем открывать шлюзы "Стратопорта" с той стороны, с которой захотим. И выдергивать тела наших сотрудников из ловушек, даже если кому-то хочется, чтобы эти тела разбивались о воду и размазывались красным джемом по синим волнам.
- Итак, друзья встречаются вновь, - мне не остается ничего другого, как иронизировать. - Похоже, что изотопную булавочку не кто иной, как вы мне подсунули? - обращаюсь я к "неумехе".
- Да, я. Но вы успели мне ее вернуть. Ловкач! - ядовито усмехается он. - Впрочем, нам, кажется, пора познакомиться. Осгуд Теш. Бывший полковник.
- Сергей Щукин. - Я встаю и щелкаю каблуками. - Будущий генерал. Все смеются.
- Успокойся, Щукин. - Мерта стирает с лица последнюю тень мерцающей улыбки. - Алланом занимаются наши коллеги. В другой комнате. Нас тоже интересует вся эта история с самолетом. - Она подчеркивает слово "тоже".
- Что касается вашего генеральства, - подхватывает Олав, - то оно зависит от вас. Захотите нам помочь - будете генералом. Не захотите мы постараемся, чтобы вы о звании рядового мечтали как о недосягаемом почете.
- Фу, какой подлый шантаж, Терри! - восклицаю я. - Вы ведь Терри, правда? Никакой не Олав Ольсен, а Терри Лейтон, бывший офицер ЦРУ, ныне - оперативный работник Комитета вооружений. Так вот, чтобы вы знали. Насчет генерала - это шутка. Я человек штатский, эксперт КОМРАЗа, нахожусь на своем уровне компетентности и выше прыгать не хочу, поэтому о воинских званиях могу рассуждать лишь абстрактно. В сущности смысл работы нашего Комитета в том и заключается, чтобы воинские звания ушли в прошлое. Навсегда.
- Это ты будешь рассказывать в Москве. По Центральному телевидению, - обворожительно улыбается Мерта. - Когда станут показывать публичный процесс над изменником Родины и шпионом Сергеем Щукиным. Бывшим экспертом КОМРАЗа.
Весь этот разговор мне уже безумно надоел. Дешевка от начала до конца. Если им есть что мне предъявить - пусть предъявляют. Видимо, я им очень нужен, раз они пошли на такие ухищрения - вплоть до киднэппинга, чтобы меня заполучить.
- Ладно, хватит трескотни, - говорю я, опускаясь в кресло и наливая себе "Олд Грэнд-Дэд" (гулять так гулять, мне в конце концов тоже нравится карамельный привкус этого виски). - Чем вы меня там хотите порадовать?
- Извольте, - говорит Олав и подходит к видеосистеме.