— Пока я думала только о том, как добраться сюда, — честно призналась она. — Мой муж считает, что я погибла. И мне надо решить — оставить его в этом заблуждении либо сообщить правду.
— Рано или поздно он сам узнает об этом, Софи. Мы, конечно, живем достаточно уединенно, но все же не в полной отгороженности от внешнего мира. Когда сойдут снега, здесь, как обычно, начнут появляться путники.
Софья кивнула.
— Это верно, но до конца февраля об этом можно не думать. И мы спокойно поживем с нашей тайной. — Их глаза встретились. Он прекрасно понимал, какую тайну она имеет в виду, и понимал, что она ждет его разрешения, хотя по голосу это трудно было предположить.
— Я в огромном долгу перед графом Данилевским — произнес князь. — Не знаю, насколько мудро ваше решение доставить себе столь призрачное счастье, но в любом случае решение принимать вам.
— Должен ли человек отказываться от счастья, когда оно само идет к нему в руки? — Обхватив его ладонь двумя руками, Софи сосредоточенно перебирала старческие, с крупными суставами пальцы. — С тех пор как уехала отсюда, я поняла, что счастья в мире гораздо меньше, чем горя.
— Вы с Адамом можете здесь жить как муж и жена сколько угодно, — погладил старый князь по щеке внучку. — Не знал, удастся ли мне тебя когда-нибудь увидеть вновь.
— Я тоже. — Глаза ее затуманились. Она прильнула губами к его руке. — Борис тоже очень хотел тебя видеть. Могу я прислать его к тебе?
— Не стоит. Я сам его найду. — Голицын не без труда выбрался из кресла. — Куда подевалась моя палка?.. Впрочем, нет, не надо… Думаю, я и без нее обойдусь, — отмахнулся он от массивной трости. — С недавних пор я чувствую себя сильно помолодевшим. — Князь несколько напряженно, но не более чем Софи привыкла видеть, направился к двери. — А ты иди к Татьяне, ma petite. Граф совершенно прав. Тебе необходимо принять ванну. — Он усмехнулся. — Твои родители, когда бывали в Берхольском, всегда останавливались в западном крыле. Им там очень нравилось. Думаю, тебе тоже там будет хорошо.
Дед ушел, а Софья еще пару минут провела в библиотеке вдыхая знакомые домашние запахи. Она ощущала прилив бодрости; на сердце стало необыкновенно легко. Она вернулась к себе, вернулась туда, где вновь засияли широко распахнутые ворота рая.
Покружившись по комнате, она пританцовывая выпорхнула из библиотеки и побежала наверх по лестнице.
— Таня, Таня! — разнесся по всему дому ее радостный крик.
— О Господи, Софья Алексеевна, дайте же мне на вас наглядеться! — бросилась ей навстречу из спальни верная служанка. По еще не старому лицу катились слезы, но глаза сияли. Она с жаром обняла свое драгоценное сокровище. — Боже ты мой, как же вы исхудали, бедняжка!
— Ой, не ругай меня, Таня! — воскликнула Софи, смеясь и плача одновременно. Они расцеловались.
— Прежде всего я хочу ванну. Потом тебе с Анной надо будет приготовить комнаты в западном крыле. Я не буду спать в моей старой спальне.
— Хорошо, — понимающе кивнула та. — Анна уже предложила графу голубую комнату.
— Тогда я схожу к нему. Перенеси туда все его вещи, хорошо? — Подпрыгивая, она пробежала по коридору и толкнула дверь в голубую спальню. Адам наслаждался в сидячей фаянсовой ванне. Рядом гудел камин. Повернув голову на звук, он одарил бодрую посетительницу полусонным взглядом.
— Имей же хоть чуточку терпения, Софи, — дрогнувшим голосом произнес он. — Я уже забыл, когда получал такое наслаждение.
— Не очень-то лестно, — шутливо надула губки Софи. Опустившись на колени перед ванной, она поцеловала его. — Мне казалось, недавно у нас были гораздо более сладостные мгновения. — Рука ее нырнула под воду. — Ты правда спишь? — озабоченно поинтересовалась она, нахмурив брови.
— Хм, так уже гораздо лучше!
— Ты же на поросенка похожа, Софи! — воскликнул Адам, обнимая се за талию. Прежде чем она сообразила, в чем дело, он притянул ее к себе и окунул в ванну. — Никаких игр, пока не вымоешься!
Софи вырвалась, разбрызгивая воду во все стороны.
— Ну посмотри, что ты наделал! Я же теперь вся мокрая! — Она принялась отряхиваться в притворном негодовании.
— Это только начало, — сообщил он, вылезая из ванны в полный рост. — Таня приготовила ванну в твоей комнате. Почему бы тебе не отправиться туда?
Софи окинула его оценивающим взором.
— А можно я тебя вытру? — Она уже протянула руку за полотенцем, но Адам опередил ее.
— Никаких игр! — Под сладострастным наблюдением он быстро вытерся Софи медленно облизывалась, высунув язычок. Адам накинул теплый халат и туго завязал пояс, а потом решительно шагнул к ней.
— Адам… Адам. — подалась она назад. — Нет!.. Что ты делаешь! взвизгнула она, уже оказавшись бесцеремонно переброшенной через широкое плечо
— Пришло время мыться. — Широко шагая, Адам вошел со своей шумной, извивающейся ношей в соседнюю спальню, где уже была Татьяна.
— Вот спасибо вам, барин! Ставьте ее сюда!
— Он меня мучает, Таня! — жалобно воскликнула Софи, почувствовав пол под ногами.
Князь Голицын сидел внизу и улыбался, слушая, как звенящий голосок и приглушенный смех внучки возвращают жизнь старому дому. Смех теперь был несколько иным, не похожим на прежний, но князь не жалел об этом. Голос всегда выдает влюбленную женщину. С этим приятным размышлением князь отправился в свой подвал, чтобы выбрать подходящую для такого торжества бутылочку-другую старого доброго вина.
По возвращении в библиотеку он обнаружил там Адама Данилевского — уже в чистом, отутюженном темно-зеленом мундире.
— Вы несколько изменились, граф, — с улыбкой заметил Голицын, направляясь к буфету, чтобы налить водочки.
— Да, благодаря стараниям Анны, — откликнулся Данилевский, принимая предложенную рюмку. — Ей удалось сотворить чудо с содержимым моей одежной сумки.
— Надеюсь, Софи тоже ожидает подобное преображение, — приветственным жестом поднял князь свою рюмку.
Адам усмехнулся, отвечая тем же.
— Я оставил ее в надежных руках Татьяны, которая грозила применить все возможные кары, если она не перестанет вести себя как перевозбужденный ребенок в день рождения.
Князь улыбнулся с несколько отсутствующим, как заметил Адам, видом и проговорил:
— Расскажите мне об этом Дмитриеве, граф. Софи не может быть справедлива, что вполне понятно.
— Я тоже так думаю, — согласился Адам. — Я знаком с ним много лет. Попробую, как смогу.
Когда он закончил свой рассказ, Голицын молчал целую минуту. Подойдя к камину, он подбросил поленья и долго смотрел в огонь.
— Как, на ваш взгляд, он отнесется к известию о благополучном прибытии Софи сюда?
— Дмитриев терпеть не может, когда его планы рушатся, — пожал плечами Адам. — Скорее всего, он отречется от нее как от собственной жены и удовлетворится тем, что она останется здесь в бесчестье. Однако…
Он замолчал. Голицын терпеливо ждал продолжения.
— Однако он понимает, что подобный поступок ни в коей мере не уязвит Софи, наоборот, она будет только рада этому. Поэтому не думаю, что он выберет этот путь.
— Она не должна… О, Софи, вот и ты, ma chere! — Князь плавно ушел от разговора при появлении внучки. — Нельзя сказать, что ты сама элегантность, но изменения в лучшую сторону налицо, — с доброй насмешкой заметил он, оглядывая ее белую блузку и простого покроя янтарную плисовую юбку.
— Единственная одежда, которую я нашла, — с сожалением откликнулась Софья. — Я ведь ничего не привезла с собой за исключением тех двух платьев, которые купил мне Адам в Новгороде, да и то они уже отслужили свое, — рассмеялась она.