– И, нанося последний удар, Эстелла добавила: – Вы весьма дерзкий молодой человек, если решились спорить со мной, лорд де Берг. Мои заклятья и колдовские зелья имеют такую силу, что заставляют мудрых людей трястись от страха.
Она величественно выпрямилась; выцветшие глаза торжествующе блеснули.
Де Берг горящим взглядом впился в суженные зрачки. Наступило молчание. Наконец он подчеркнуто спокойно вынул из ножен кинжал, положил на стол между ними и спокойно предъявил собственный ультиматум:
– Суеверия и страхи мне неведомы, мадам. Однако я тоже способен творить чудеса. Если мне будет отказано в руке вашей внучки, я заставлю вас бесследно исчезнуть с лица земли.
В этот момент Эстелла поняла, соперник не уступит, и нехотя призналась себе, что де Берг – настоящий мужчина, каких, видит Бог, не так уж много на этом свете. До сих пор ей не приходилось сталкиваться с человеком, который не убоялся бы ее магической силы. По-видимому, Уильям верно поступает, желая породниться со столь сильным и верным союзником – такого лучше иметь другом, чем врагом, а неглупая женщина всегда сможет использовать его для своих целей. Живой ум старухи мгновенно подсказал, что лучше всего пойти на компромисс и выиграть время. Всегда можно отступить, если представится возможность.
Эстелла нарушила напряженное молчание.
– Обручение, – предложила она, и Фолкон оценил величину приносимой жертвы.
– Обручение, – неохотно согласился он.
Глава 6
Ввиду предстоящего отъезда, Уильяму пришлось немедленно и собственноручно составить договор о помолвке, под неусыпным наблюдением госпожи Эстеллы и де Берга. Только когда все заинтересованные стороны были удовлетворены, послали за Джезмин, чтобы объявить обо всем как о свершившемся факте.
Когда явилась служанка, девушка подумала, что отец зовет ее попрощаться. Она знала, что он снаряжает судно и собирается отплыть во Францию, где происходят великие события, которые неминуемо изменят их жизнь. Она поспешила за служанкой в кабинет отца, но замерла как вкопанная на пороге при виде де Берга и бабушки.
Фолкон первым заметил испуганную девушку и как всегда не смог оторвать взгляда от несравненной красоты. Глаза впитывали каждую деталь изысканного портрета, рамой которого служил дверной проем. Нижнее платье Джезмин бледно-голубого цвета стягивали серебряные ленты, туника тоже была вышита серебром. Она напоминала фигурку невесты на свадебном торте, виденном однажды Фолконом. Он честно признался себе, что девушка очаровала его, и вздохнул с удовлетворенным облегчением – наконец-то драгоценный приз достался ему.
Уильям неловко откашлялся, жестом велел дочери подойти поближе и, запинаясь, начал:
– Я... то есть мы...– он взглянул на госпожу Эстеллу, словно в поисках ободрения, – решили обручить тебя с Фолконом де Бергом.
Джезмин рассмеялась. Фолкону ее смех напомнил звон серебряных колокольчиков. Бабка предостерегающе нахмурилась и объявила:
– Твой отец не шутит, Джезмин. Договор уже составлен.– Мысли девушки лихорадочно заметались. Она тут же предположила, что обе сводные сестры отказали де Бергу и тот, цепляясь за любую соломинку, в надежде удовлетворить ненасытные амбиции и породниться с королевской династией, решил, что незаконная дочь лучше, чем ничего. Джезмин в притворном изумлении широко открыла глаза.
– Я и не знала, что мосье де Берг носит титул графа.
Де Берг застыл.
– Я не граф, – бесстрастно констатировал он.
– Значит, барон или лорд? – мило осведомилась она.
Фолкон едва не покраснел.
– Я рыцарь, демуазель.
– Рыцарь? – пренебрежительно бросила Джезмин.
– Рыцарь, воображающий себя слоном, или, скорее, ладьей, – сказала она, намекая на шахматную партию, которую, как думала, вел де Берг.– Вы, сэр, считаете меня пешкой, но позвольте вывести вас из заблуждения.– Девушка величественно выпрямилась.– Я происхожу из королевской семьи и даже в самых ваших безумных мечтах не буду принадлежать такому, как вы. Я давно решила не выходить замуж ни за кого вообще и за вас в частности.
И, взяв со стола брачный контракт, спокойно и аккуратно разорвала его пополам, не обращая внимания на ошеломленных присутствующих. Отец был потрясен. Он никогда не ожидал, что его дитя осмелится вести себя со столь дерзким своеволием.
– Эстелла, что это на нее нашло? – недоуменно пробормотал он, боясь, уж не украли ли злые феи ласковую добрую девочку, оставив ему подменыша.
Старуха, едва скрывая восхищение мужеством питомицы, лихорадочно подыскивала подходящее объяснение, но буквально лишилась речи, когда Джезмин холодно заявила:
– Причина такого упрямства в том, что я закалилась и стала сильной в каждодневных сражениях со своей суровой бабкой за возможность иметь свое мнение.
Де Берг новыми глазами взглянул на видение красоты и прелести. Та, которую он считал восхитительно хрупой и нежной игрушкой, обладала силой воли десяти закаленных мужчин, но его желание от этого только еще сильнее разгорелось. Уже не девочка, но еще не женщина... Кожа словно бархат цвета слоновой кости, волосы золотым покрывалом рассыпались по плечам. Светлая, невинная, чистая, девственная. Красивее всех на свете, стройнее, бледнее, прекраснее. Тело словно цветок, глаза ясные и холодные, зовущие губы, точеное личико, упругая грудь. Подумать только, ее внешность обманула его настолько, что Фолкон поверил, будто может повелевать ею! Он собирался стать одновременно покровителем и повелителем Джезмин. Но теперь появилось то, перед чем невозможно было устоять: непреодолимая сила вожделения. Один ее вид лучше всякого любовного зелья.
– Постой! – скомандовал он не терпящим возражений голосом.
Джезмин, обернувшись, смерила его снисходительным взглядом, отметив силу небрежно покоившихся на поясе покрытых шрамами рук. Слова Фолкона ударили будто кнутом.
– Вы можете оскорблять меня, демуазель, не боясь наказания, но я не могу позволить вам так обращаться с отцом. Немедленно просите у него прощения!
Они уставились друг на друга, вызывающе сверкая глазами. Девушка мгновенно превратилась в снежную королеву, заморозив его взглядом, так что холод, казалось, проник под кожу. Наконец Фолкон победил.
– Прошу простить меня, отец, – тихо пробормотала она и не успела сделать шаг, как де Берг велел Эстелле:
– Поговорите с ней наедине и объясните, как обстоят дела. Втолкуйте, что она достаточно долго решала все сама. С этого момента ее господин – я.
Эстелла утащила Джезмин из комнаты, боясь, что она окончательно опозорит отца и бабку. Джезмин открыла рот, чтобы потребовать объяснения, но слова замерли на губах, когда она увидела решительное лицо старухи.
И девушка неожиданно, сама не зная почему, ясно поняла – с этой минуты вся ее жизнь должна бесповоротно измениться. Отныне она не хозяйка своей судьбы, хотя вся ее душа восставала против такой несправедливости.
– Помолвка – это еще не свадьба, – осторожно сказала Эстелла.– Обстоятельства могут сто раз измениться. Перемены – единственная постоянная вещь в жизни. Сама жизнь – не просто прямая линия, а нечто вроде круга или колеса. Колесо, вращаясь, возносит нас или опускает, бросает от радости к отчаянию и наоборот. Все проходит. Колесо вращается. Жизнь продолжается.
Джезмин признала правоту мудрых слов, но тем не менее запротестовала:
– Но я так хотела пожить при дворе!– За опущенными веками госпожи Уинвуд не было видно лукавых искорок, мелькнувших в глазах.