Если он немедленно не выйдет из комнаты, то набросится на нее, забыв обо всем.
Абби набрала в легкие побольше воздуха. Отчего Хью так нерешителен? У него был такой вид, будто он хочет убежать отсюда подальше.
В другое время гордость Абби не позволила бы ей вести себя подобным образом. Но то, что происходило сейчас, было слишком важно, чтобы прислушиваться к советам гордости. Ведь после этой ночи Абби никогда уже не сможет быть вместе с Хью. И она ни за что не поверит, что он ее не хочет!
— Неужели вы собираетесь читать мне мораль, Хью? Ведь это вы первый поцеловали меня. Вы пытались меня соблазнить. Вы изменили наши отношения.
Пальцы Хью нервно теребили рубашку, которую он собирался предложить ей. Наконец он отшвырнул ненужную рубашку в сторону. Что ж, прекрасно! Теперь Абби кажется, что он отвергает ее.
Жестокая ирония состояла в том, что они как бы поменялись ролями. Но Хью почему-то не хотелось смеяться.
Шелковое покрывало постепенно сползало все ниже и ниже, и Хью было все труднее унять разыгравшееся воображение. Он едва понимал, что говорит.
— Вы правы, Абби, я действительно начал первым. Но с тех пор я понял, что это не для вас. Вы ведь не маркитантка, вы — благовоспитанная юная леди.
Абби застыла на месте, словно пронзенная острой болью.
— Вы передумали? — едва слышно прошептала она. — Вы больше… не хотите меня?
Хью сделал шаг в сторону, чтобы беспрепятственно выйти.
— Ложитесь спать, Абби.
Абби быстро сделала шаг в сторону, преграждая ему путь.
— Неужели вы ничего не поняли? — в голосе Хью слышалась горечь. — Сейчас для этого не время и не место. К тому же у меня давно не было женщины. Это неправильно, Абби. Я только напугаю вас своей неистовой страстью.
Раньше Хью никогда не упоминал при ней о своих прошлых любовных связях. Это не удивляло Абигайл — ее не слишком интересовали подобные вопросы. Она думала только о том, что происходит здесь и сейчас. Ей нужна была его близость, нужна была эта ночь любви. Она хотела остаться с воспоминаниями, а не с сожалениями о неизведанном.
— Но я не боюсь вас, Хью, — сказала она.
— И напрасно, черт побери!
Она была от него на расстоянии вытянутой руки. И вдруг ей действительно стало страшно. Абби думала, что все будет очень просто. Она предложит себя, и Хью, разумеется, овладеет ею. Отчего же вместо этого он пытается объяснить ей, что лучше отложить это до лучших времен? Он стоит перед ней, холодный и спокойный, как мраморная колонна, в то время как она сгорает от желания.
Но тут Абби заметила жилку, бьющуюся на шее Хью, и увидела, что все тело его напряжено. Но самое главное — его выдавали глаза, темные, как полночь, глаза, в которых горела безудержная страсть. Она рвалась наружу, и одному богу известно, как удавалось Хью изображать из себя ледяную статую.
— Хью, — тихо произнесла она, — ведь я сама хочу этого. Не надо играть в благородство. Только лишь одну ночь. Я прошу вас.
Хью закрыл глаза, понимая, что не в силах противостоять ее зову. Затем он услышал шелест падающего на пол шелка, и у него перехватило дыхание. Когда Хью открыл глаза, Абби стояла перед ним, прекрасная в своей наготе, а золотистое покрывало лежало у ее ног.
Хью старался смотреть только на лицо Абби, но ничего не мог с собой поделать — взгляд его жадно вбирал каждую выпуклость и впадинку ее тела. Упругие груди с розовыми сосками, стройные ноги, золотистые волосы в низу живота.
— Не стоило тебе этого делать, — процедил Хью сквозь сжатые зубы.
Он взял Абби за плечи, собираясь отодвинуть ее со своего пути. Но, едва коснувшись ее теплой шелковистой кожи, Хью тут же забыл о своих благих намерениях. Он не мог больше ни о чем думать, сейчас за него думало его тело, и это было отвратительно.
Абби обвила руками плечи Хью, прижавшись к нему всем телом. Он и так сходил с ума от желания обладать этой женщиной. Вдобавок она снова попросила его об этом своим низким грудным голосом, и Хью окончательно потерял контроль над собой. С тихим стоном он впился губами в ее губы. Один шаг — и они оказались у кровати. Хью повалил Абби на постель и сам упал рядом.
Как ему хотелось касаться ее, целовать, ласкать, пробовать на вкус ее нежную кожу, ее прекрасное тело, запускать пальцы в ее роскошные волосы. Но тело его жаждало освобождения, поцелуи становились все настойчивее, язык властно проникал в рот Абби. Хью приказал себе не торопиться. Он ласкал языком и губами ее нежно-розовые соски, которые становились в ответ твердыми и упругими. Ее округлые бедра, изящные плечи — все это возбуждало Хью. Терпеть становилось все труднее.
Абби никогда не думала, что страсть между мужчиной и женщиной может достигнуть такого накала. Все, что казалось раньше таким сложным, оказалось простым и естественным. Абби без стыда отдавалась во власть весьма откровенных ласк Хью. Для нее не существовало сейчас ничего, кроме острого наслаждения, которое дарили ей его руки и губы. Но и этого было уже недостаточно. Абби жаждала коснуться его тела, почувствовать кожей его кожу. Пальцы ее словно сами собой принялись расстегивать ворот рубашки Хью.
Единственная свеча, освещавшая комнату, догорела и погасла. Когда Хью поднялся с постели, Абби могла различить лишь его смутный силуэт. Чувства ее были обострены до предела. Она слышала, как шуршит одежда, которую снимает с себя Хью. И вот он уже снова был рядом и вдруг оказался сверху, прижимая к постели ее возбужденное тело. Хью целовал ее, и Абби чувствовала, что нечто неуловимо изменилось в нем, когда он освободился от одежды. Она ощущала ладонями упругие мускулы его спины и плеч. Абби прижалась к его возбужденной плоти и испытала неизъяснимое наслаждение, услышав, как у Хью перехватило дыхание.
Она ведь не знала, чего стоило ему сохранять контроль над собой, чтобы продлить ее удовольствие. И снова его руки и губы ласкали Абби, поднимая на вершины наслаждения. Страсть и любовь слились воедино. Ее мысли, ее душа, ее чувства — все было полно им. Хью, милый Хью!
Он не торопил ее, да Абби и не позволила бы ему сделать это. Она хотела наслаждаться каждым мгновением этой ночи, которую будет вспоминать всю оставшуюся, может быть, очень небольшую жизнь. Абигайл хотела не только насладиться страстью сама — она мечтала доставить Хью такое же наслаждение, какое дарил ей он.
«Запомни меня», — молча призывала она, гладя его спи-НУ и плечи. Вот она, вот она, правда, вот она, настоящая реальность. Все остальное не имело значения, если только Хью поймет, что она любит его. Своими робкими, неумелыми прикосновениями, предназначавшимися ему и только ему, Абби доводила его до исступления.
Встав на колени между бедрами девушки, он был готов овладеть ею.
— Прости меня, Абби, — прошептал Хью, зная, что сейчас неизбежно причинит ей боль, хотя больше всего на свете мечтает доставить удовольствие.
Он вошел в нее быстрым, резким движением, и у Абби невольно вырвался крик. Стиснув зубы, Хью на мгновение замер. Подняв голову, он увидел, что в глазах ее стоят слезы.
— Абби, — начал было Хью, но осекся, когда Абби вдруг прильнула к нему всем телом. Не переставая глядеть друг другу в глаза, они двигались медленно, понемногу ускоряя темп. Абби обвила ногами бедра Хью, следуя заданному им ритму.
Она не могла сдержать стон. Что-то было не так, неправильно. Ей казалось, что тело ее разорвется сейчас на куски. Она хотела, чтобы Хью остановился.
Но тела их словно слились воедино. Хью говорил ей ласковые слова, стараясь успокоить. Все именно так, как должно быть.