Неожиданно Элли почувствовала ревность: он любил другую женщину и она забеременела от него! Да почему это должно ее волновать? Если та женщина была ее ровесницей, значит, он и ее считает женщиной? Странно, она почти никогда и не задумывалась об этом… Ей вспомнилась та ночь, его поцелуй и то волнение, которое охватило ее. Нет, лучше не надо!
— Прости меня!
Итан взял кружку, долго держал ее в руках, смотря на нее невидящими глазами.
— Ее звали Виолет. С тех пор я живу один и занят работой.
— Ну а родственники? Я слышала, тот индеец упомянул о твоем брате. А твоя мать, отец? Кто из них белый?
— А ты как думаешь? — спросил ее Итан. Элли пожала плечами:
— Думаю, что отец. Да?
— А почему ты так думаешь?
— Ну, обычно индейцы не женятся на .. — Элли прикусила язык. Какая же она дура! Сама того не желая, опять обидела его. Она увидела его реакцию и покраснела. — Я.., я хотела сказать, что слышала всякие истории о белых охотниках и следопытах, которые женятся на индианках. Я даже читала об этом.
— Да, ты права. Мой отец — белый, он — торговец, мать — чейенка. Отец жив, он живет в Иллинойсе со своими родственниками, а мать погибла в 64-м году. Ты слышала о Сэнд-Крике?
Элли покачала головой. Зачем он спрашивает ее об этом, ведь ее тогда и на свете не было.
— Отряд солдат из Колорадо капал на мирную деревню чейенов, на юго-востоке Колорадо, и учинил настоящую резню. Они насиловали, калечили, уродовали женщин, убивали детей.., причем без всяких на то причин. Я был там.
Элли представила солдат и индейцев, бросающихся друг на друга с ножами и томогавками.
— А ты тоже дрался? Итан печально улыбнулся.
— Мне было три года, но я все помню. Я не могу забыть этот кошмар… Они вырвали меня из рук матери, я стоял и смотрел, как ее… Когда они, надругавшись над ней, ушли, она лежала растерзанная на земле. Я помню, как плакал, умоляя се встать и взять меня на руки. Женщины подошли и увели меня.
В его глазах застыла безысходная тоска.
— Итан, это ужасно! А где же был твой отец, когда случилось все это?
Итан рассеянно посмотрел на нее.
— Он поехал в форт за продуктами. Он не думал, что нам угрожает опасность. После той трагедии отец так и не оправился. Он оставил меня у моих родственников-чейенов в Дакоте, а сам вернулся в Иллинойс. Он не взял меня с собой, потому что родственники никогда не смогли бы полюбить меня, я не был бы окружен там такой лаской и заботой, как здесь, у чейенов. Отец вернулся, когда мне исполнилось десять лет. Он был уполномоченным представителем на территории резервации чейенов. Я получил образование в миссионерской школе. В те времена у чейенов было больше земли, чем теперь… — он махнул рукой. — Вот и Гатри отдан белым.., из-за всех этих сделок и отъемов земли.
Он курил. Элли боялась и слово проронить. Молчаливый по натуре, Итан никогда еще не был так откровенен.
— Отец потерял работу: власти считали, что он симпатизирует индейцам и не сможет беспристрастно выполнять свои обязанности. В чем-то они, конечно, были правы. С тех пор он начал пить, — продолжал Итан. — Когда я женился, он жил с нами. Вскоре после смерти Виолет отца обвинили в контрабанде виски, его фактически поймали с поличным. В резервации у него было много друзей, любителей выпивки, да и сам он слишком увлекся “зеленым змием”. Его выдворили, запретив когда-либо появляться на индейской территории. Я тогда с головой окунулся в текущие дела, стал армейским разведчиком.., мне надо было чем-то занять себя, чтобы не сойти с ума. Впрочем, что тебе говорить, ты ведь тоже ищешь спасения в работе.
Элли посмотрела на свои руки.
— Да, а как еще можно пережить все это?
— Я не знаю. — Итан встал, выпрямился, посмотрел на людей, толпившихся у поезда. — Во всяком случае я остался здесь, а отец уехал к моим родственникам-чейенам в —Дакоту.
Мой двоюродный брат Красный Ястреб живет здесь, в резервации чейенов. Он — племянник моей матери, сын ее сестры, которая умерла несколько лет назад. Брат моей матери Сильные Руки живет в резервации Стоящая Скала, в Северной Дакоте. Его жена — из племени сиу. Моя бабушка по материнской линии тоже живет там, хотя дед — он был из племени сиу — давно умер, она так и осталась жить с сиу. Чейены и сиу старались держаться вместе, потому-то между ними так много смешанных браков. И неизвестно, кого там больше, чейенов или сиу.
— А ты там бывал?
— Да. Когда мне было пятнадцать, я жил там с отцом. Неспокойные были времена. Индейцы как огня боялись каких-либо мер со стороны правительства. Да и до сих пор там, в краю сиу, напряженно, проблемы так и не решены.
У него изумительная, совершенная фигура, подумала Элли. Ей доставляет удовольствие смотреть на него. Конечно, он храбрый, красивый мужчина, но он.., индеец. Не думать о нем, не давать воли своим чувствам! Она заметила, стоит ей только подумать о нем, как у нее сразу же появляется какое-то странное непонятное ощущение. Нельзя ни в коем случае позволять ему дотрагиваться до нее! Но ведь она была не против его поцелуев, а когда он коснулся рукой ее груди…
Элли смущенно отвела взгляд от Итана, уставившись на сковородку. Вот и опять она думает об этом. Интересно, в ту ночь, перед “земельным марафоном”, он хотел напугать ее, и только?.. Или он бы позволил себе и большее, если бы она не возражала? Они не вспоминали об этом, будто ничего не произошло. Может быть, так и лучше? Они просто хорошие друзья.
— Ну, а мой отец… — продолжал Итан. — Я долго не видел его, а в прошлом году он навестил меня, сказал, что собирается вернуться в Иллинойс. Наверное, и в резервации Стоящая Скала у него были неприятности из-за виски. Недавно я получил от него письмо. Мне кажется, он очень болен. Я собираюсь поехать повидаться с ним. И сделать это надо как можно скорее.
— Да, да, конечно. — Элли взяла кусок мяса. — Ну а твоя работа армейского разведчика, наверняка, полна приключений: пальба, стычки. Ты был ранен? Итан присел к костру на бревно, напротив Элли.
— Да, есть, что вспомнить. Бывали стычки, перестрелки и с белыми и с индейцами. И раны и шрамы…
Какая у чего красивая улыбка, подумала Элли, не в силах отвести глаз.
— Наверное, тяжело быть полукровкой? Ведь ты как бы принадлежишь двум расам. А ты сам кем себя считаешь, кто тебе ближе, белые или индейцы?
Он окинул ее таким взглядом, что Элли вздрогнула. Неужели она опять обидела его?
— Я постоянно об атом думаю, — ответил он. — Я веду образ жизни белого человека, но по своим взглядам, убеждениям и здесь, — он показал рукой на сердце, — я все-таки индеец. Все дело в том, что я не могу жить так, как жили мои предки-индейцы. — времена уже не те. Да и мои родственники в резервациях тоже вынуждены приспосабливаться к переменам. Все сейчас по-другому, благодаря “стараниям” нашего правительства. События, подобные бойне в Сэнд Крике, не проходят бесследно. Наверное, я живу как бы в двух мирах, белых и индейцев, и никуда от этого не деться. — Итан заметил, что очередь у поезда стала меньше. — Пойду-ка я посмотрю, доставили твою плиту или нет. Дай мне, пожалуйста, список, заодно проверю и остальное.
Элли встала и вытерла руки полотенцем.
— Нет, спасибо. Не беспокойся! Ты и так много сделал. Я сама справлюсь. Итан затоптал сигару.
— Хорошо. Я тем временем поищу людей, чтобы перетащить твою плиту. Чугунные плиты очень тяжелые, нужно, как минимум, троих-четверых человек. Она улыбнулась.
— Я жду не дождусь, когда начну печь хлеб. Держу пари, от посетителей не будет отбоя, — ей стало не по себе от его оценивающего взгляда.
— Я в этом не сомневаюсь, Элли. Но не забывай, что среди твоих покупателей будет много мужчин.