Резкий переход от водного ритуала к ситуации, когда только что обретенный водный брат мог уйти и даже рассоединиться, едва не поверг его в панику, но он усилием воли взял себя в руки и решил, что если существо умрет сейчас, он сам тоже умрет. Он не мог сделать другого теперь, после водной церемонии.
Вторая часть содержала понятия, с которыми ему уже приходилось встречаться. Он не совсем точно грокнул саму идею, но это, похоже, был способ избежать кризисной ситуации… если пойти навстречу подразумеваемому желанию. Возможно, если женщина снимет свою одежду, для них обоих отпадет необходимость рассоединения. Он счастливо улыбнулся.
– Пожалуйста.
Джил открыла рот, закрыла, снова открыла.
– Будь я проклята!
Смит грокнул эмоциональную насыщенность этой фразы и понял, что вновь сказал не то, что нужно. Он начал готовить свой мозг к рассоединению, счастливый и благодарный за все, что он пережил и видел, но все еще держал в поле внимания это женское существо. Он почувствовал, как женщина склоняется над ним, и каким-то образом понял, что существо не собирается умирать. Оно заглянуло ему в лицо.
– Поправь меня, если я что-нибудь не так поняла, – произнесло оно. – Ты попросил меня снять одежду?
Инверсии и абстракции требовали тщательного перевода, но Смит все же справился с этим.
– Да, – ответил он, надеясь, что это не вызовет очередного кризиса.
– Я так и поняла. Ну, братец, да ты вовсе не болен. Слово «брат» было произнесено впервые… как напоминание о том, что вода соединила их. Он попросил птенцов своего гнезда помочь ему понять желания своего нового брата.
– Я не болен, – согласится он.
– Тогда будь я проклята, если понимаю, зачем тебя держат здесь. Я не собираюсь раздеваться и ухожу, – она выпрямилась и шагнула к боковой двери. Потом остановилась и обернулась к нему с лукавой улыбкой. – Ты можешь попросить меня снова, только при других обстоятельствах. Мне самой любопытно, что я тогда сделаю.
Женщина ушла. Смит расслабился, комната начала блекнуть. Он испытывал спокойный триумф от того, что вел себя как надо и поэтому исчезла необходимость в их совместном рассоединении… но надо было грокнуть еще очень многое. Последние слова женщины содержали новые понятия, а те, что были не новы, употреблялись таким образом, что их трудно было понять. Но он был счастлив, вспоминая сладкий вкус общения водных братьев… хотя и тронутый чем-то тревожным и очень-очень приятным. Он думал о новом брате, о женском существе и чувствовал странную дрожь. Примерно то же он испытал, когда ему впервые разрешили присутствовать при рассоединении: он чувствовал себя счастливым и не знал, почему.
Ему захотелось, чтобы здесь оказался его брат доктор Махмуд. Столько надо было грокнуть, а начинать приходилось почти что с нуля.
* * *
Джил никак не могла оправиться от изумления. Перед ее глазами все стояло лицо Человека с Марса, а из головы не шли его сумасшедшие речи. Нет, не сумасшедшие… Ей приходилось работать в психиатрическом отделении. Она внезапно поняла, что Смит вовсе не похож на помешанного. Пожалуй, самым подходящим определением для него было слово «невинный». Потом она решила, что и это не совсем так: его лицо было невинным, но глаза – нет. У людей не бывает таких лиц.
Одно время Джил работала в католической больнице… Вдруг она представила лицо Человека с Марса, обрамленное чепцом сестры милосердия, монахини. Мысль была совершенно дикой, ведь в лице Смита не было ничего женского.
Она уже окончила работу и переодевалась, когда одна из сестер просунула голову в дверь.
– Тебе звонят, Джил. Джил включила звук без изображения: она еще не переоделась.
– Это Флоренс Найтингейл<Первая из сестер милосердия>? – спросил баритон.
– Говорите.
Это ты, Бен?
– Мужественный сторонник прессы собственной персоной. Маленькая, ты занята?
– А что ты собираешься предложить?
– Я собираюсь скормить тебе кусок говядины, напоить тебя допьяна и задать один вопрос.
– Ответ все тот же: «Нет».
– Не этот вопрос.
– Вот как, ты знаешь какой-то другой? Говори.
– Попозже. Сперва мне надо, чтобы ты размякла.
– Настоящая говядина? Не синтетика?
– Гарантировано. Ткни ее вилкой, и она замычит.
– Ты, похоже, хапнул где-то изрядный кус, Бен.
– Это к делу не относится. Так как?
– Ничего не поделаешь, уговорил.
– Крыша медцентра. Через десять минут.
Джил повесила платье в шкафчик и надела другое, для выходов. Оно было притворно строгим, но просвечивало почти насквозь, с юбкой и лифом, создающими эффект, будто на ней совершенно ничего нет. Джил с удовольствием оглядела себя и вошла в трубу лифта.
Наверху она огляделась в поисках Бена Кэкстона. Служащий тронул ее за локоть.
– Вот ваша машинам мисс Бодмен… Вон тот «тальбот».
– Спасибо, Джек. – Она увидела такси, стоящее на отправочной площадке с открытой дверцей. Джил села, собираясь сказать Бену какой-нибудь двусмысленный комплимент, и тут заметила, что его нет в машине. Такси было на автопилоте; дверца закрылась, машина взмыла в воздух, описала круг и полетела через Потомак. Оно остановилось на посадочной площадке «Александрия», и в него влез Бен Кэкстон. Такси снова взмыло в воздух.
– Ух ты, какие мы важные! – Джил смерила Бена взглядом. – С каких это пор ты посылаешь за своими женщинами робота? Он похлопал ее по колену и мягко сказал:
– Тому есть причины, маленькая. Никто не должен видеть, как я забираю тебя…
– Однако!
– …и ты не можешь позволить себе роскошь маячить рядом со мной. Так что прикуси язычок. Это было совершенно необходимо.
– Гм-м-м… кто же из нас подхватил проказу?
– Мы оба, Джил. Я ведь газетчик.
– А я уж решила, что ты кто-то другой.
– А ты – медсестра больницы, где держат Человека с Марса.
– И поэтому ты не можешь представить меня своей матери?
– Тебе что, надо все разжевать? После посадки «Победителя» у вас побывали тысячи репортеров плюс другие представители прессы: гриндеры, уинчеллы, липманны и прочие легмены<Жаргонные названия репортеров различного профиля>. Каждый из них из кожи вон лез, чтобы взять интервью у Человека с Марса… И никому ничего не отломилось. Как по-твоему, понравится им, если они увидят, как мы вместе покидаем больницу?
– Не вижу в этом ничего страшного. Я же не Человек с Марса. Он внимательно поглядел на нее.
– Ты-то, конечно, нет. Но ты поможешь мне его увидеть. Поэтому я и не стал соваться к тебе на работу.
– Ну и ну! Ты слишком долго ходил по солнышку с непокрытой головой. Его же сторожат моряки!
– Верно. Об этом-то мы и поговорим.
– Не вижу, о чем тут говорить.
– Потом. Сначала поедим.
– Вот теперь ты говоришь здраво. Хватит ли тебя на «Нью Мэйфлауэр»? Ты ведь хапнул изрядный кус, признавайся.
Кэкстон нахмурился.
– Джил, я не рискну маячить в ресторанах ближе Луисвилла. А этому рыдвану понадобится часа два, чтобы добраться туда. Как насчет обеда у меня дома?
– Спросил Паук у Мушки. Бен, я стишком устала, чтобы сопротивляться.
– А и не надо. Королевский поцелуй, благословение, надежда умереть за прекрасную даму – вот и все, что мне нужно.
– Мне это не нравится. Если я могу чувствовать себя в безопасности рядом с тобой, значит, я ошиблась адресом.
Кэкстон принялся нажимать кнопки. Такси, кружившееся в ожидании приказания, очнулось и рванулось к отелю, где жил Бен. Он набрал номер и поинтересовался у Джил:
– Сколько тебе потребуется времени, чтобы напиться, сладкая ножка? Я скажу, чтобы кухня приготовила к этому времени мясо. Джил оценила это.