Спасибо тебе.
– Обычный сервис в доме Харшоу: неряшливо, но быстро. Это для босса.
– Ты налила в него воды!!!
– Так велела Энн. Ты слишком устал, чтобы пить неразбавленный.
Во взгляде Джубала появилось что-то от святого мученика.
– Видите, что мне приходится выносить, джентльмены? Никогда не будут они у нас под каблуком. Мириам, напиши это тысячу раз на санскрите.
– Да, босс. – Она погладила его по голове. – Ну что, получил, к чему рвался? Совершенно заслуженно. Мы гордимся тобой.
– На кухню, женщина! У всех есть выпивка? Где Бен?
– Теперь у всех. Бен звонит на работу, но стакан у него под рукой.
– Очень хорошо. Можешь идти – и позови Майка. Джентльмены! ME КЕ ALOHA GAM OLE! – Он опростал свой стакан, и все последовали его примеру.
– Майк поможет нам. Я думаю, он станет дворецким, когда вырастет.
– Я думал, ты уже ушла. Зови его сюда; доктор Нельсон хочет обследовать его.
– Я не спешу, – вмешался корабельный врач. – Джубал, у вас великолепный скотч, но что это был за тост?
– Извиняюсь. Полинезийский. Пусть наша дружба будет вечной. Считайте его комментарием к водной церемонии. Между прочим, джентльмены, Ларри и Дюк тоже водные братья Майка, но они даже не обмолвились об этом, чтобы не беспокоить вас. Правда, они не умеют готовить… но их полезно иметь за спиной в темной аллее.
– Если вы ручаетесь за них, – заверил его Ван-Тромп, – приглашайте их и закройте дверь. Но давайте выпьем за девушек. Свен, что там у тебя за тост о девушках?
– За хорошеньких девушек? Выпьем за четырех здесь присутствующих. SKAAL<Шведский тост, выражающий одновременно уважение к присутствующим, особенно когда адресуется кому-то персонально>.
– Они выпили за четырех своих женских водных братьев, и Нельсон спросил: – Джубал, где вы их находите?
– Выращиваю в погребе. А потом, когда я их выкормлю и обучу, является какой-нибудь хлыщ и женится на одной из них. Один убыток.
– Вижу, как вам трудно, – с симпатией отозвался Нельсон.
– Да уж. Надеюсь, джентльмены, все вы женаты?
Двое были женаты, Махмуд нет. Джубал холодно поглядел на него.
– Нет ли у вас желания рассоединиться после ленча? Не хотел бы я, чтобы вы проделали это на пустой желудок.
– Я не опасен, я закоренелый холостяк.
– Бросьте, мистер. Я видел, как Доркас сделала вам глазки… и как вы сразу замурлыкали.
– Я совершенно безопасен, уверяю вас. – Махмуд подумал, не сказать ли Джубалу о том, что он никогда не женится на женщине другой веры, но решил, что религиозная ортодоксальность здесь некстати. – Однако, Джубал, никогда не надо делать подобных предложений Майку. Он может не грокнуть, что вы шутите… и у вас на руках окажется свеженький труп. Я не знаю, может ли Майк заставить себя умереть. Но он попытается.
– Уверен, что сможет, – твердо заявил Нельсон. – Доктор… то есть Джубал… вы не заметили ничего странного в метаболизме Майка?
– Э-э… скажем так: я не заметил в его метаболизме ничего, что не было бы странным.
– Точно.
Джубал повернулся к Махмуду.
– Не переживайте из-за того, что я могу толкнуть Майка на самоубийство. Я грокаю, что он не грокает шуток, – Джубал моргнул. – Но я не грокаю грокинг. Стинки, ты ведь говоришь по-марсиански.
– Немного.
– Ты говоришь довольно бегло, я слышал. Ты грокаешь грокинг?
Махмуд задумался.
– Нет. Грокинг – наиболее весомое слово в их языке – и мне, наверное, потребуются годы, чтобы понять его. Но не думаю, что пойму. Надо думать по-марсиански, чтобы грокнуть слово «грокнуть». Возможно, вы заметили, что Майк по-иному смотрит на некоторые вещи?
– Заметил ли я! Да у меня голова разламывается!
– У меня тоже.
– Пища! – провозгласил Джубал.
– Ленч, и почти вовремя! Девушки, ставьте все так, чтобы можно было дотянуться, и храните почтительное молчание. Продолжайте, доктор. Или лучше не надо при Майке?
– Вовсе нет.
Махмуд заговорил с Майком по-марсиански. Майк ответил, лучезарно улыбнувшись, потом его лицо снова сделалось спокойным и безразличным: он обратился к еде.
– Я сказал ему, – продолжал Махмуд, – что я собирался сделать, и он ответил, что я прав; это было не мнение, а факт, необходимость. Я надеюсь, если я ошибусь, он поправит меня. Но Майк думает по-марсиански, и это дает ему в руки другую «карту местности». Вы следите за моей мыслью?
– Я грокнул, – сказал Джубал. – Язык сам по себе формирует базовые идеи человека.
– Да, но… доктор, вы говорите по-арабски?
– Плохо, – признался Джубал. – Нахватался верхушек, пока был военным врачом в Северной Африке. До сих пор читаю, потому что предпочитаю слова пророка в оригинале.
– Правильно. Коран невозможно перевести. «Карта» меняется, как бы ни старался переводчик. Вы понимаете теперь, насколько трудно мне с английским? Дело не только в том, что мой родной язык имеет другие спряжения; изменена «карта». Английский – величайший человеческий язык, его неоднозначность, многообразие оттенков и иррациональная идиоматическая сложность дают возможность говорить на английском вещи, которые не скажешь ни на одном другом языке. Все это чуть не свело меня с ума… пока я не выучился думать по-английски – и это положило новую «карту» мира поверх той, с которой я вырос. Возможно, лучшую… и уж, конечно, более подробную. Но есть вещи, которые можно сказать по-арабски и нельзя по-английски.
Джубал кивнул.
– Вот поэтому я и продолжаю читать на арабском.
– Да. Но марсианский настолько многообразнее английского – и настолько резко отличается в способе абстрагирования картины Вселенной, – что, с марсианской точки зрения, английский и арабский могут считаться одним языком. Англичанин и араб могут научиться думать на языке друг друга. Но я не уверен, что мы когда-нибудь сможемдумать по-марсиански (разве что таким способом, как выучился этому Майк…) Самое большее, мы можем выучить этакий пиджин-марсиан, на котором говорю я.
Возьмем это слово: «грокнуть». Его буквальное значение, как я подозреваю, восходит к зарождению марсианской расы как мыслящих существ – и которое бросает свет на их «карту» в целом. «Грокнуть» означает «выпить».
– Как? – изумился Джубал. – Майк никогда не употребляет слово «грокать», когда говорит о питье. Он…
– Минутку, – Махмуд переговорил с Майком по-марсиански.
На лице Майка появилось легкое удивление.
– "Грокинг" значит «питье».
– Но Майк согласился бы, – продолжал Махмуд, – если бы я назвал сотню других английских слов, слов, о которых мы думаем, как о различных, даже противоположных понятиях. «Грокинг» включает в себя их все. Он значит «ярость» – истинную ярость, ибо согласно марсианской «карте» ты не можешь ненавидеть что-то, если не грокнул, не понял до самого конца, если оно не поглотилось тобой и поглотило тебя… тогда можешь приходить в ярость, ненавидя себя самого. Но это также предполагает, что ты любишь это, восхваляешь и не можешь, чтобы было по-другому. Тогда можешь приходить в ярость – а марсианская ярость настолько темное дело, что ближайшим земным эквивалентом будет слабая неприязнь. – Махмуд поскреб подбородок, – «Грокинг» означает идентичный эквивалент. Наш штамп «Мне от этого больнее, чем тебе» имеет сильный марсианский привкус. Марсиане, похоже, инстинктивно знают то, что мы с таким трудом взяли от собственной физики: наблюдатель влияет на объект наблюдения посредством самого процесса наблюдения.