Но в глазах большинства светится наивное и страстное желание совершить невероятный подвиг - одолеть грамоту. И когда эта скромная цель достигнута, когда черные буквы на белой бумаге вдруг приобретают определенный смысл и деревенские ребята самодовольно торжествуют, а их неграмотные родители, которые иногда бывают на уроках, приходят в состояние восторженного изумления, - у Мани сердце сжимается от боли.
Она думает об этой неутоленной жажде знания, о дарованиях, которые, может быть, таятся в этих неотесанных созданиях, и чувствует себя такой слабой, такой беспомощной перед бездной невежества.
ДОЛГОТЕРПЕНИЕ
Деревенские ребята и не подозревают, что панна Мария мрачно размышляет о собственном невежестве, что мечта их учительницы не учить, а самой учиться.
И когда Маня, глядя в окно, видит все те же неизменные телеги, везущие к заводу свеклу, ей тяжело думать, что в это время тысячи молодых людей в Берлине, Вене, Петербурге, Лондоне слушают лекции, доклады, работают в лабораториях, музеях и больницах! Еще тяжелее думать, что в знаменитой Сорбонне преподают биологию, математику, социологию, химию и физику!
Ни в одну страну так не влечет Марию Склодовскую, как во Францию. Добрая слава Франции ослепляет ее своим блеском. В Берлине, в Петербурге царят угнетатели Польши. Во Франции любят свободу, уважают все чувства, все мнения, там принимают несчастных и преследуемых, откуда бы они ни приходили. Возможно ли, что наконец и Маня сядет в поезд на Париж, верно ли, что судьба дарует ей такое счастье?
Маня уже не надеется на это. Двенадцать первых месяцев в душной провинции охладили былые упования юной девушки, тем более что при всей страстности ее ума и склонности к мечтам она чужда всяким химерам. Подводя итог, Маня ясно видит создавшееся положение, по всей видимости безвыходное.
В Варшаве у нее отец, который очень скоро будет нуждаться в ее помощи. В Париже - Броня, которую надо поддерживать еще несколько лет, прежде чем она заработает хоть одну копейку. А сама Мария Склодовская - гувернантка в поместье Щуки. Прежний план, казавшийся осуществимым, - скопить необходимый капитал - теперь вызывает у нее улыбку. План оказался детским. Из таких мест, как Щуки, бежать трудно! Но девушка с отчаянным героизмом бьется против самопогребения. Какой могучий инстинкт заставляет Маню садиться за рабочий стол, брать из заводской библиотеки и читать книги по социологии и физике, расширять свои познания по математике путем частой переписки с отцом!
Эти старания казались окружающим настолько бесполезными, что Манина настойчивость вызывает удивление. Заброшенная в деревенскую усадьбу, Маня осталась без руководства и советов. Почти ощупью она блуждает в лабиринте тех познаний, которые ей хочется приобрести, но устаревшие учебники дают их только в общей форме.
Временами она чувствует полный упадок духа, и в эти минуты напоминает собой некоторых своих деревенских учеников, когда они, отчаявшись постигнуть грамоту, вдруг с яростью отшвыривают азбуку. Но Маня с крестьянским же упорством продолжает свою работу.
Спустя сорок лет она напишет:
Литература меня интересовала в такой же степени, как социология и точные науки. Но за эти несколько лет работы, когда я пыталась определить свои действительные склонности, в конце концов я избрала математику и физику.
Мои одинокие занятия сопровождались многими досадными затруднениями. Образование, полученное мной в гимназии, оказалось крайне недостаточным -гораздо ниже знаний, требуемых во Франции для получения степени бакалавра. Я попыталась их восполнить из книг, взятых наудачу. Такой способ был малопродуктивен.
Тем не менее я привыкла самостоятельно работать и накопила некоторое количество познаний, которые впоследствии мне пригодились...
Вот как описывает Маня Хенрике в письме из Щук свой рабочий день в декабре 1886 года:
При всех моих обязанностях у меня бывают дни, когда я занята все время с восьми утра до половины двенадцатого, а затем с двух до половины восьмого. В перерыве - с половины двенадцатого до двух - прогулка и завтрак. После чая мы с Андзей читаем, если она в благоразумном настроении, если же нет, то болтаем или я принимаюсь за рукоделие, впрочем, с ним не расстаюсь и на уроках. С девяти вечера я погружаюсь в свои книги и работаю, если, конечно, не помешает какое-нибудь непредвиденное обстоятельство.
Я приучила себя вставать в шесть утра, чтобы работать для себя больше, но это не всегда мне удается. В настоящее время здесь гостит очень милый старичок, крестный отец Андзи, и для развлечения его я должна была, по просьбе пани З., уговорить его, чтоб он учил меня играть в шахматы. Приходится бывать четвертым партнером и в карточной игре, а все это отрывает меня от книг.
В данное время я читаю: 1) физику Даниэля, 2) социологию Спенсера во французском переводе, 3) курс анатомии и физиологии Поля Бера в русском переводе.
Я читаю сразу несколько книг: последовательное изучение какого-нибудь одного предмета может утомить мой мозг, уже достаточно нагруженный. Когда я чувствую себя совершенно неспособной читать книгу плодотворно, я начинаю решать алгебраические и тригонометрические задачи, так как они не терпят погрешностей внимания и мобилизуют ум.
Бедняжка Броня пишет, что экзамены даются ей с большим трудом, что она много работает, а состояние ее здоровья внушает опасения.
Каковы мои планы на будущее? Они отсутствуют, или, вернее говоря, они есть, но до такой степени незатейливы и просты, что и говорить о них нет смысла: выпутаться из своего положения, насколько я смогу, а если не смогу, то проститься со здешним миром - потеря невелика, а сожалеть обо мне будут так же недолго, как и о других людях.
В настоящее время никаких иных перспектив у меня нет. Кое-кто высказывает мысль, что, несмотря на все, мне надо переболеть той лихорадкой, которую зовут любовью. Но это совсем не входит в мои планы. Если когда-то у меня и были другие планы, то я их погребла, замкнула, запечатала и позабыла - тебе хорошо известно, что стены всегда оказываются крепче лбов, которые пытаются пробить их...
* * *
Эти смутные намеки на самоубийство, разочарование, скептическая фраза о любви требуют разъяснений.
Разъяснение само по себе простое, очень обычное. Его можно назвать "Роман бедной молодой девушки". Во многих сентиментальных произведениях описываются положения такого же характера.
Все началось с того, что Маня Склодовская похорошела. В ней еще нет духовной тонкости, какая обнаружится в ее портретах несколькими годами позже. Но прежняя толстощекая девчушка стала грациозной девушкой. Восхитительные волосы и кожа. Тонкие щиколотки и красивые запястья. Правда, лицо ее не отличается правильностью черт и далеко от совершенства, но обращает на себя внимание волевым складом рта и глубоко посаженными серыми глазами, которые все же кажутся большими благодаря поразительной силе взгляда.
Когда старший сын З., Казимеж, вернулся из Варшавы в Щуки, чтобы провести праздничные дни, а затем и летние каникулы в родном доме, он там застал молодую гувернантку, умевшую отлично танцевать, грести, бегать на коньках, умную, хорошо воспитанную, способную сочинять стихи так же хорошо, как править экипажем и ездить верхом, - словом, таинственную и совершенно не похожую ни на одну из знакомых ему барышень. И он влюбился в эту гувернантку. А под ее революционными доктринами таилось уязвимое сердце, и Маня тоже увлеклась очень красивым, очень милым студентом.