В его письме говорилось о том, что королева Джиллиана объявляет о своем восхождении на престол, более того — она выходит замуж и скоро произведет на свет потомство. Украсив свою монаршую подпись великолепным росчерком пера, Генрих приложил печать и громко расхохотался. Хотелось бы ему видеть, как вытянется лицо французского короля, когда тот поймет, что Талшамар уплыл у него из рук.
О том, что ему тоже ничего не досталось, Генрих предпочитал не думать.
Странно, размышляла Джиллиана, как стремительно меняется порой жизнь. Всего два месяца назад она, беззаботная девушка, думала лишь о своих уроках да о том, как угодить королеве Элинор. Потом открылась тайна ее рождения, потом коронация рыцари, бароны, белые одежды — она королева! А сегодня утром — неужели это было только сегодня? — она уже въезжала в Лондон, чтобы предстать перед Генрихом и спасти жизни принца Райена и его сестры.
Сейчас, когда она вместе с Райеном Рондашем стояла посреди великолепного собора и повторяла клятвы супружеской верности, ей казалось, что все это происходит во сне.
Она чуть повернула голову, чтобы видеть его лицо. По правде сказать, она даже не успела запомнить, как он выглядит. Это и понятно ведь утром все ее внимание было направлено на Генриха Плантагенета.
Принц Райен был весь в темно-зеленом, включая безрукавку и обувь из мягкой кожи. На миг взгляд Джиллианы задержался на его темных волосах. Многоцветные блики от витражей играли и переливались на них, привлекая внимание.
Тут мрачные глаза принца остановились на ней с таким ледяным презрением — даже отвращением, что она вздрогнула от неожиданности.
В ответах принца Райена на вопросы кардинала слышалась плохо сдерживаемая неприязнь, словно он произносил их против своей воли:
— Да, я согласен назвать королеву Джиллиану своей законной супругой.
— А ты, королева Джиллиана, согласна ли ты назвать принца Райена своим законным супругом и сеньором?
Она секунду помедлила, прежде чем произнести отчетливо и ясно.
— Полагаю, что, в интересах моего королевства, надо мною не должно быть сеньоров, кроме Господа. Я согласна назвать принца Райена своим супругом, но не сеньором.
Под сводами собора повисло долгое молчание все, включая и принца Райена, остолбенело глядели на молодую королеву. Потом по толпе пробежал удивленный шепоток, и обряд продолжился: кардинал Фейлшем предложил молодым взяться за руки. То, что Джиллиана отказалась назвать принца Райена своим сеньором, кажется, позабавило старого кардинала.
Но вот прозвучали последние слова обряда — кардинал объявил их мужем и женой. Они стояли на коленях, держась за руки, и Джиллиане казалось, что торжественная месса никогда не кончится. «И пусть, пусть длится сколь угодно долго», — думала она. Мысль о том, что по окончании церемонии ей предстоит вернуться в королевский замок и остаться наедине с этим совершенно чужим человеком — ее мужем, страшила ее все больше.
Лишь когда принц Райен потянул ее за руку, помогая встать, она осознала, что месса кончилась и пора идти. В том же оцепенении она приняла поздравления кардинала и обернулась взглянуть на талшамарских рыцарей, пришедших на ее бракосочетание. Лица их были торжественны и угрюмы. Они явно не понимали цели этого союза.
Принц Райен молча взял ее под локоть и вывел из часовни. С двух сторон за ними следовали два стражника: Райен все еще считался пленником Генриха.
На улице Джиллиана с облегчением втянула в себя свежий воздух и стала пристально вглядываться в толпу, пришедшую полюбоваться на царственных новобрачных. Наконец чуть поодаль она отыскала глазами сэра Хэмфри: он держал в поводу ее лошадь.
Недолго думая, Джиллиана беспечно выдернула руку у принца Райена и быстрыми шагами направилась к своему старому другу, безотчетно повинуясь желанию ощутить себя в безопасности. Она всегда чувствовала себя защищенной в присутствии сэра Хэмфри.
Сэр Хэмфри хотел, как обычно, помочь королеве, но тут сильные руки мужа обхватили ее сзади за талию, легко вознесли и опустили прямо на лошадиную спину. Обернувшись, она одарила принца презрительнейшим взглядом.
— Вам что-то угодно, Ваше Высочество? — холодно осведомилась она, нарочно делая упор на последнем слове.
— Ничего, Ваше Величество, не беспокойтесь, — насмешливо отвечал он. — Мне просто хочется, чтобы вы как можно скорее поехали своей дорогой, предварительно расставшись со мной: тогда я спокойно смогу ехать своей. Думаю, что, оказавшись за пределами Англии, мы так и сделаем.
— В таком случае наши желания совпадают. Поверьте, принц Райен, меня вовсе не снедает тайная любовь к вам. Отнюдь не безмерное желание быть вашей супругой заставило меня принять унижение в присутствии всего английского двора.
— Что же тогда?
Губы Джиллианы задрожали, и на миг ему показалось, что она сейчас заплачет.
— С вас разве не довольно того, что вы живы? Райен готов был поклясться, что в ее глазах блестели слезы. Впрочем, он, конечно, мог и ошибаться. Только сейчас он заметил, что она очень молода и очень красива. Правда, с головы до ног ее скрывали свободные белые одежды, но лицо было, несомненно, прекрасно: дивный овал, ясные синие глаза и длинные темные ресницы, нежнейшие очертания рта. А цвет волос? Он попытался угадать, но тут же одернул себя. Похоже, он слишком увлекся.
Так нельзя, решил он. Это несправедливо и недостойно по отношению к его возлюбленной Катарине: он никогда не будет любить никого, кроме нее во всяком случае, не эту надменную гордячку, которая уже успела наложить руку на его свободу.
— Нам пора, — сказал Райен, заметив, что присланная за ними стража уже подступает к ним с обеих сторон. — Мы и так уже собрали вокруг себя толпу зевак.
Джиллиана согласно кивнула, и, когда принц Райен, быстро вскочив в седло, подъехал к ней, юная королева решила, что постарается быть с ним хотя бы повежливее: в конце концов им предстоит еще бороться с общим врагом.
— Жаль, что ваша сестра из-за болезни не могла присутствовать на церемонии.
Он лишь безразлично пожал плечами.
— Когда я узнала, что ей никто не прислуживает, я позволила себе послать в ваши покои свою служанку — надеюсь, вы не станете возражать? Я также отправила записку королевскому лекарю с просьбой, чтобы он пришел ее осмотреть.
— Ваша любезность поистине безмерна, — холодно заметил он, даже не взглянув на нее.
— Моя любезность тут ни при чем. Просто вы, в вашем положении, не можете ставить Генриху никаких условий, а я могу. Что же, из-за вашей безмерной гордыни надо бросить вашу сестру на произвол судьбы и заставить ее терпеть ненужные страдания?
— Нет, — буркнул он, чувствуя, как его долг перед этой женщиной неумолимо растет. Он же, напротив, не хотел ни чем быть ей обязанным, тем более что за оказанную помощь она требовала с него чрезмерно высокую цену.
— Вы проявили сострадание к моей сестре, — неохотно признал он, — и теперь я снова у вас в долгу. Если у вас нет возражений, я бы хотел проведать ее прямо сейчас.
— Так поспешим. Я уверена, что и она будет рада вас видеть.
Солнечный луч скользнул по лицу Райена, и он поднял глаза. Над ним было ясное голубое небо. Кто знает, быть может, он просто поменял одну тюрьму на другую? Он пришпорил коня и легко обогнал своих конвоиров, но Джиллиана уверенно держалась с ним наравне.
Неожиданно ему пришло в голову, что на церемонии бракосочетания не было ни одного близкого или даже просто знакомого ему человека только придворные Генриха да подданные королевы Джиллианы.
Взгляд Райена снова обратился к спутнице.