Захлопнув за собой калитку, она привычным взглядом окинула свои угодья и открыла рот от изумления. Над дорожкой, где сбоку рос тимьян, возвышался Хью. Его длинные ноги прочно стояли на земле.
— Зачем ты встал? — требовательно спросила она.
Эдлин заторопилась к домику прямо через грядки, не разбирая дороги, ногами попирая побеги так старательно ухоженных трав. Но при этом она обратила внимание на здоровый румянец его щек. Понятно, значит, вчерашний азарт не был счастливой случайностью. Он уже поправился или скоро поправится. Она замедлила шаг. Ничего страшного не происходит. Дурочка, сойди с грядок, а не то ты потопчешь все растения и труд твой пропадет даром, додумала она про себя.
Он вдруг стал выговаривать ей размеренным и взвешенным тоном:
— Так нареченного не встречают.
— А мы не помолвлены, — кратко заметила она, надеясь, что на этом разговор будет окончен.
— Тогда давай пойдем и исправим такое положение.
Она вздернула голову и внимательно посмотрела на него. Он весьма изменился, причем в лучшую сторону. Отросшая за время болезни борода была чисто сбрита и обнажила резкую линию упрямого подбородка. Он был одет теперь в свою одежду, а не в то тряпье, которое она принесла для него. Его обутые в сапоги ноги плотно обтягивали чулки-рейтузы, а до колен спускалась туника с рукавами на шнуровке.
Одежда прекрасно сидела на нем и была отменного качества, что свидетельствовало о его процветании. Она почувствовала, как ее губы сложились в гримасу, которую вполне можно было назвать завистливой. Эдлин тут же согнала со своего лица это выражение. Может быть, Хью и не заметил? В конце концов, почему это должно ее трогать. Он вполне заслужил своими ратными подвигами титул и земли, к которым всегда стремился. Но ведь она как никто другой понимала, насколько недолговечны внешние атрибуты богатства. Ах, как переменчива судьба!
— Так ты не идешь со мной в церковь, чтобы там объявили о нашем вступлении в брак и огласили наши имена?
Он сказал это так, как будто предоставлял ей последнюю возможность исполнить его желание.
Неужели, услышав отказ, он на самом деле прекратит преследовать ее? С одной стороны, это действительно радовало, но оставался какой-то неприятный осадок в душе — она почему-то ожидала от Хью большего упорства.
— Ты воин. И потому у меня нет ни малейшего желания быть обрученной с тобой, — тем не менее, ни минуты не колеблясь, произнесла она.
И тут он действовал так стремительно, что Эдлин и опомниться не успела, как оказалась в его объятиях. Это напомнило ей о вчерашнем и снова очень разозлило.
— Не ожидала, что ты так быстро оправишься после того удара, которым я наградила тебя вчера.
Он слегка поморщился, и от этого она почувствовала удовлетворение.
— Я признаю, что недооценил тебя в прошлый раз, но ошибок со своими противниками я не повторяю дважды.
Она поняла это как предупреждение и запальчиво возразила:
— А я никогда дважды не пользуюсь одними и теми же приемами.
Он с иронической благодарностью чуть наклонил голову.
— Я запомню. Спасибо, что ты сказала мне об этом.
Как глупо, рассердилась она на себя. Как будто он нуждается в помощи для осуществления своих планов.
Хью не позволил ей вырваться из его объятий.
— Вчера ты убежала слишком быстро, — спокойно заявил он.
— Я бы сказала, недостаточно быстро, — ответила Эдлин.
— Я мог бы научить тебя большему, если бы ты так не спешила. — Он нежно поцеловал ее в лоб.
— Ты и так продемонстрировал большие возможности. — Она попыталась выскользнуть из его железных рук, но убедилась, что все ее попытки напрасны — вырваться невозможно.
Высокая каменная стена вокруг сада надежно укрывала их от наблюдательных глаз, но если кто-нибудь войдет в калитку…
Он увлек ее за собой на землю. Она выращивала эти растения в хранилище всю последнюю зиму, лелеяла их, укрывала холодными ночами, пока они не окрепли настолько, что рассаду можно было высадить в землю, а теперь этот неуклюжий великан хочет кататься на них, и все ее старания пойдут прахом.
— Позволь-ка мне подняться, — стараясь не раздражать его, сказала Эдлин. — Здесь грязно, прошлой ночью шел дождь.
— Я это знаю! — последовал невозмутимый ответ.
Неужели всех мужчин специально учат быть такими или это у них в крови?
— Запах такой, словно мы лежим на тушеном мясе. — Эдлин досадливо поморщилась.
— Угу. — Он лежал на спине и крепко держал ее в своих объятиях поверх себя. — Тушеное мясо любви.
Она не смогла сдержаться и едва не рассмеялась над его жалким сравнением.
— Ты никогда не станешь поэтом.
— Я много кем не стану, но твоим любовником буду непременно, моя леди. — Он, как вчера, сорвал с ее головы платок. — И довольно скоро.
Эдлин уже стала надоедать его привычка сдергивать с ее волос головной убор, и она ухватилась за платок, пытаясь вернуть его на прежнее место. Хью отбросил ненужную вещь в сторону и запустил пальцы в ее волосы. Она все еще сердилась на него за прошлую ночь, но ей приходилось очень стараться, чтобы ее враждебность не улетучилась. В это утро он был совсем другим — нежным, уверенным, а на солнце казался даже веселым, исчезло самодовольство, так раздражавшее ее.
— Нам надо уйти отсюда, — сказала она, взывая к его рассудку. — А то кто-нибудь может пройти мимо и увидит тебя.
— Угу. — Он уткнулся лицом в ее волосы, совершенно не собираясь двигаться с места.
— Хью, ну пожалуйста.
Он отвел с глаз пряди совершенно растрепавшейся косы Эдлин.
— Мне нравится, когда ты просишь меня.
— Тогда я умоляю тебя. Давай войдем внутрь. Я помогу тебе.
— Я не нуждаюсь в помощи. Я здоров и силен, как прежде.
— Да уж, — сказала она с сомнением. Она не знала, что предпринять, чтобы привлечь его внимание к тому, что ситуация весьма опасна. — Сначала сюда придут монахини-лекарки за травами и снадобьями для своих больных, да ты и сам знаешь это, и…
Поймав ее за подбородок, он наклонил ее голову вниз, притянул к своему лицу и поцеловал. Этот поцелуй не был таким же приятным, как в предыдущую ночь. Сегодняшний оказался из тех, от которых потом остаются синяки, — необычайно сильный, и вовсе не в духе шутливости, которую он проявлял накануне.
Когда он дал ей наконец возможность поднять голову, она осторожно дотронулась до своих губ.
— Зачем ты сделал это? Мне больно.
Он не отвечал и только пристально смотрел на нее.
— Твои губы опухли. — Казалось, это было ему зачем-то необходимо.
— Я думаю! — Ей не понравилось торжествующее выражение его лица, которое весьма разнилось с участливым выражением глаз. Это было так странно.
Потом он неожиданно перевернулся, опрокинув ее на землю, повернул ее как куклу сначала на одну сторону, потом на другую. Она почувствовала, как в ее платье вонзилась солома с дорожки, потом ее плечи и бедра раздавили маленькие посадки тимьяна и утонули во влажной земле.
— Ты что, с ума сошел? Что случилось?.. — закричала она и услышала голоса по ту сторону ограды. Они, несомненно, приближались к ним. — Послушай! Немедленно отпусти меня!
Но он схватил ее за руки, которыми она суетливо размахивала.
— Нам срочно надо поставить тебя на ноги, — что он и сделал без малейших затруднений.
А потом он держал ее, когда она попыталась драться. Просто удерживал на месте. Она окончательно утратила понимание происходящего.
— Хью! — Эдлин попыталась пустить в ход кулаки. — Хью, ты…
— Ага, вот и они! — прогремел вдруг голос Уортона.