Он взошел на борт стройного серебристого «Корсара». Он ожидал, что эта странная задача направит его на какую‑нибудь удаленную планету. Однако, когда он достиг скорости в две тысячи миль по направлению к Новой Луне и вскрыл конверт, оказалось, что надо возвращаться на Землю, на пустынный островок в хмуром Атлантическом океане.
«Корсар» спускался среди кричащих птиц. Чан выбрал ровный участок на самом высоком гранитном уступе в ста футах над серым неугомонным морем. Двадцать рабочих спустились по трапу. Гудящие атомные буры вгрызлись в обнаженную породу. Шурф заполнила паутина строительного материала. Расплавленные каменные осколки превратились в массивные стены и крышу из непроницаемого пердьюрита.
На следующий день крейсер отбыл при первых же лучах рассвета. Оставшись в одиночестве среди усаживающихся птиц, которые вскоре покрыли собой даже потайной люк, Чан Деррон дрожал от чего‑то, более холодного, чем пронизывающий южный ветер.
Под черным утесом, за зелено‑белым хаосом, который бушевал у его основания, лежало пустое и безграничное полярное море. Низкое желтое солнце висело в сером северном небе и блестело на снежных покровах немногочисленных айсбергов. Ему казалось, что он – единственный человек на всей планете. И вдруг в нем родился смутный страх – опасение, что предосторожностей Джея Калама в отношении таинственного шпиона было недостаточно.
Он еще раз тщательно проверил протонный бластер. Усовершенствованный со времени войны с кометчиками и заменивший более маломощные протонные пистолеты, которые служили так долго, он посылал разрушительные пучки ядерных разрядов быстрее и дальше, чем любой стационарный излучатель старых моделей. Кобура для более точной стрельбы становилась прикладом. Для ближнего боя присоединялся складной штык.
Чан пытался успокоиться, возясь с этим безмолвным механизмом, с его хромированной прелестью и идеальной балансировкой. Однако непрекращающийся вой пронизывающего ветра, пустая враждебность холодного неба и покрытого редкими айсбергами моря будили в его сердце тревогу.
Он вскрикнул от облегчения, когда «Беллатрикс», длинный и яркий флагман Адмирала‑Генерала Хала Самду, прорвался сквозь облака кричащих птиц. По трапу спустились два человека и вынесли тяжелый деревянный ящик. «Беллатрикс» взмыл вверх и через несколько секунд исчез.
Чан Деррон никогда не видел прежде доктора Элероида, но он узнал ученого, чей портрет имелся в учебниках по геодезии. Элероид был высоким, несколько неуклюжим, медлительным человеком с красным нервным лицом гения. Но что до глаз – они были бы, скорее, к лицу булочнику или бармену. Однако эти глаза, широко посаженные и глядящие сквозь толстые стекла очков, обладали магнетической силой гения.
Элероид по‑прежнему боялся. Это было очевидно из того, как он встревоженно озирался на острове, из того, как он вздрогнул, когда помощник в белом облачении дотронулся до него, из облегчения, проявившегося на широком лице, когда Чан подошел к нему.
– Рад вас видеть, капитан. – Голос оказался густым, но шепелявым. – Где склеп? Мы должны спешить!
Чан указал на дверь, замаскированную под каменную плиту, и вернулся, чтобы помочь маленькому, тяжело дышащему помощнику с ящиком. Доктор Элероид очень встревоженно посмотрел на них и затем помог им спустить ящик по узкой лестнице. Чан заметил на руках ассистента красную сыпь. Внезапно тот начал чихать и закрыл лицо носовым платком. Макс Элероид властно указал на лестницу.
– Вы останетесь на страже, капитан. – Голос его дрожал от напряжения. – Мы запрем помещение. Я позову вас, когда все будет закончено. – Затем он коснулся руки Чана Деррона. – Несите караул бдительно, капитан, – взмолился он, – потому что на карту, возможно, поставлена безопасность самой Системы.
Массивная дверь захлопнулась.
– Несите караул бдительно, капитан, – взмолился он, – потому что на карту, возможно, поставлена безопасность самой Системы.
Массивная дверь захлопнулась. Чан отодвинулся, и птицы уселись снова. Море, скалы и небо были пустынны, как и прежде. Южный ветер пронизывал до костей, северное солнце грело слабо. Он дрожал, шагая взад‑вперед.
Он пытался уверить себя, что мрачные предчувствия не имеют под собой оснований, и тут что‑то коснулось его. Вначале он подумал, что его задела крылом птица. Затем почувствовал странную легкость на поясе, и его натренированная рука быстро метнулась к кобуре. Бластер исчез! Он изумленно озирался. Скалы, море и небо по‑прежнему были зловеще пусты. Где оружие? Он не мог найти ответа. Птицы кричали, словно издеваясь над ним. Это означало опасность – враждебное действие неизвестного агента. Но как ему это удалось? Сторожевой флот Самду, должно быть, где‑то неподалеку в этом сером небе. Он может связаться с Адмиралом‑Генералом…
Однако из маленького черного диска коммуникатора, висевшего на шее, уже доносился гудок вызова. Он нашел кнопку приема и прижал прибор к уху.
– На помощь! – Это был Макс Элероид. – Этот человек… он не…
Послышался странный шум, и затем коммуникатор замолк.
– Мы не можем ждать, сэр, – поторопил его Чан Деррон. – Я боюсь даже подумать о том, что могло случиться в этом помещении. У вас на корабле есть оборудование, которое могло бы вскрыть этот подвал?
Голос его утонул в спазме отчаяния…
Огромный легионер наклонился и ухватился за выступающий угол плиты, который служил замаскированной ручкой двери, уперся каблуками в камень, словно намереваясь взломать ее силой одних лишь мускулов, и потянул на себя. И дверь легко открылась.
Хал Самду выпрямился и мрачно посмотрел на Чана.
– Заперто, говорите?
Чан Деррон изумленно попятился, и черный ветер ужаса холодком тронул его сердце.
– Она была заперта! – прохрипел он. – Я проверял!
Однако в синих глазах Адмирала‑Генерала уже поселилось сомнение. Большая ладонь осторожно опустилась на рукоять протонной иглы, и он указал на безоружного Чана.
– Взять его! – скомандовал он своим людям. – Я посмотрю, что там внутри. – Хал Самду и его офицеры спустились в маленькую квадратную комнату. Там все еще горели лампы дневного света. Они обнаружили доктора Элероида и человека в белом.