Рошфор невольно кричит, вытянув руки. Он слышит рядом с собой испуганные, взволнованные голоса. Но он смотрит, не отрываясь, туда, в море.
И вдруг страшный грохот потряс окрестность, пересилив даже вой ветра и орудийную пальбу волн: меньшая труба ударилась в большую, а та боком, во всю свою длину, грохнулась о берег. Трубы застонали, и берег ответил им чудовищным громом и стоном.
На палубах буксиров засуетились люди, скидывая тросы.
Теперь обе трубы метались по волнам, наклоняясь и стремительно уходя в воду.
Рошфор не мог оторваться от этого зрелища.
Он отчетливо видел огромные исковерканные тела труб. Страшный удар сломал их, смял, и сотни тонн морской воды хлынули в образовавшиеся огромные отверстия. Это уже были не трубы, а почти бесформенные груды металла. Они быстро потеряли плавучесть, ушли на дно, и на поверхности воды не оставалось ничего. Только кипели яростные волны и боролись с ними маленькие буксиры, пробираясь обратно в устье реки.
13
Вечером в номере Рошфора опять собрались основные работники строительства океанской станции.
Рошфор был молчалив. Плечи его опустились. Он не успел побриться. На щеках и подбородке вылезла неопрятная черная щетина, перебивавшаяся седыми и рыжими кустиками. Свет падал прямо на него. Он был некрасив: лысина, левая щека толще правой, в углах глаз мелкая сетка морщин.
Он случайно взглянул в большое стенное зеркало и пересел в тень.
Инженеры и Карл выглядели растерянными.
Долго никто не прерывал молчания. Все смотрели на Рошфора. Он, казалось, глубоко ушел в себя.
Наконец француз не выдержал.
- Я во всем виноват, мой план провалился, - глухо произнес он, и тик передернул его лицо.
Рошфор вскочил. Оцепенения как не бывало.
- Вы не виноваты, господин Карре, - громко сказал он, - не вы один, мы все не смогли предусмотреть того, что произошло.
- Господин Рошфор, - осторожно подбирая слова, сказал местный инженер, - вы понесли большие материальные потери. Думаете ли вы продолжать?..
- Обязательно! - воскликнул Рошфор, быстро поворачиваясь к нему. Игра только начинается!
Свет электрической лампочки блеснул в стеклах его пенсне, ослепительная улыбка осветила лицо. Он стал строен, молод, мешковатость исчезла, он был почти красив. Карл с восторгом смотрел на него.
- Прежде всего обсудим, стоит ли организовывать подъем затонувшей трубы.
Общее мнение было: не стоит. Она разбита вся, вряд ли хоть несколько секций уцелело. Трубы, собственно говоря, уже не существует, а подъем ее обломков труден и дорог, он не оправдает расходов.
Что же дальше?
- Дальше, - говорит Рошфор (он уже опять по-деловому спокоен и напорист), - трубу, очевидно, придется монтировать на суше.
И в ответ на недоумевающие взгляды продолжает:
- Ее не надо будет тянуть волоком. Мы проложим перпендикулярно берегу узкоколейку и будем собирать новую трубу прямо на двухкилометровой цепи железнодорожных платформ. Когда труба будет готова, сзади платформ поставим паровоз, и он подтолкнет поезд к берегу. Тут трубу зачалят буксиры и потащат на место.
Наступило долгое молчание. Затем слово взял Грейфер.
- Это остроумно, - сказал он. - Во-первых, за счет времени монтажа сокращается опасное время пребывания трубы на воде, во-вторых, не придется тянуть ее волоком. Но ведь буксировка все же остается.
- Ну, этого, конечно, не избежать, - возразил Рошфор, - некоторый риск неминуем. Но зато мы сможем сделать это в более спокойное время будущей весной. Нынешний сезон все равно потерян - дело идет к зиме.
Инженеры нашли, что Рошфор предложил единственно правильный выход.
Тому же заводу был передан повторный заказ. Ввиду того что Рошфор оказался очень крупным заказчиком, завод на этот раз счел возможным сделать скидку в двадцать процентов.
Администрация сообщила также, что в случае надобности срок сдачи секций может быть еще сокращен. Однако этого не требовалось - теперь спешить было некуда. Рошфор уведомил завод, что заказ должен быть сдан весной будущего года.
14
В тот же самый вечерний час, когда у Рошфора обсуждался новый план монтажа трубы, в самом комфортабельном номере той же гостиницы, находившемся двумя этажами выше над номером Рошфора, происходило другое совещание: заседал совет треста электростанций, обслуживающих остров.
Заседание было неофициальным, точнее, строго конспиративным. Не было ни секретаря, ни стенографисток. Прения не фиксировались. Да и не весь совет треста был налицо. Присутствовали лишь четыре человека - фактические вершители дел. Пятый участник сидел в углу у двери.
- Ну, как дела нашего друга Рошфора? - прямо приступая к делу, спросил председатель треста Гомец, сухопарый, высокий человек лет сорока.
- Дела его неплохи, - отозвался тучный член совета, прихлебывавший ликер из стройной узкой рюмки, - он сейчас обсуждает новый план.
- Вы гений, Педро, - фамильярно похвалил его Гомец, - ваша разведка работает образцово.
- Даже лучше, чем вы думаете, - самодовольно ответил Педро.
- Может быть, вы даже знаете, что он решит? - улыбнулся Гомец.
- Конечно, знаю.
Все взоры с удивлением обратились на него.
- Ого! - не унимался Гомец. - Я знал, что вы блестящий организатор и разведчик, но не подозревал, что вы обладаете даром предвидения.
Педро пожал плечами:
- Немножко психологии, вот и все. Зная характер человека, легко сообразить, что он сделает при данных обстоятельствах.
- Ну что же сделает Рошфор?
- Он еще не выдохся. Он будет продолжать.
- И что же дальше?
- Нас много, а он один. Мы его уничтожим с такой же неизбежностью, как огонь уничтожает брошенные в костер дрова.
Гомец презрительно усмехнулся:
- Пока что не мы его уничтожаем, а природа. Но слепая стихия не преследует обязательно наши интересы. Она может благоприятствовать и ему. Что же касается Переса, то он очень быстро утихомирился после маленькой истории с первым заводом. Дальше у Рошфора все пошло беспрепятственно.
Встал невысокий стройный человек и сел поближе к столу.
- Во-первых, - сказал Перес, пристально глядя на Гомеца холодными серыми глазами, - не так уж беспрепятственно шло дело у Рошфора. Ему пришлось потерять некоторое количество времени и нервов, прежде чем он снова устроил свой заказ. Расходы его несколько возросли при этом. Но главное - даже небольшая задержка увеличила надежды на помощь нам природы. Здесь мы не прогадали. Наконец, он почувствовал враждебную руку, получил моральный удар. А для подготовки поражения это весьма существенно...
- Но почему же вы оставили в покое второй завод? - грубовато перебил Гомец.
- Потому, - ответил Перес, - что такая игра была бы бесконечно длительной и утомительной для нас. Кто знает Рошфора, тот не усомнится, что он объехал бы весь мир, а добился бы принятия и выполнения заказа. Нет, его надо бить на более поздних стадиях его предприятия, бить по его нервам и по капиталу сразу. И то и другое имеет границы.
- Я согласен с вами, - уже вежливее возразил Гомец, - что буря очень удачно уничтожила трубу в момент ее спуска, после того как на нее была затрачена большая сумма денег. Но ведь не вы же устроили эту бурю.
- Нет, не я, - ответил Перес, раскрывая в быстрой улыбке широкий рот, - но я устроил нечто другое. Если бы и не было бури, то трубу в последний момент постигла бы не лучшая участь. Но я забочусь о разнообразии впечатлений Рошфора. Если ему угодно будет пережить гибель трубы хоть десять раз, то каждый раз она будет гибнуть по-другому.