Внутри бара находился второй телохранитель. Он прощупывал взглядом публику на предмет засады.
Ковбой нервно ерзал на сиденье. Он надеялся, что Сара не примет его телохранителей за наемных убийц и не сбежит из бара.
Наконец по рации прозвучал двойной щелчок: телохранитель в баре дал знать, что все в порядке Водитель подвел машину поближе и, не обнаружив среди прохожих подозрительных, кивнул Ковбою.
Девушки в баре не оказалось. Только несколько бизнесменов торопливо поглощали свой поздний ленч, да человек в инвалидной коляске печально потягивал виски. Телохранитель Ковбоя сидел за столиком спиной к стене и тоже что‑то пил. Ковбой заказал пиво у темнокожего бармена с металлическими глазами устаревшей конструкции.
Заметив на стене фотографии, пилот понял, почему бар носит такое название.
– Вы знали пилота по имени Уоррен? – спросил Ковбой. – Во время войны он был начальником экипажа в Ванденберге.
– Нет, сэр, – ответил Морис. – Я служил в Панаме.
– Значит, вы воевали под командованием Таунсенда? Хорошо.
– Хорошего мало, ведь мы проиграли, – вступил в разговор инвалид. Несмотря на ворчливый тон, в его голосе звучала гордость за знаменитого Таунсенда и его бравых бойцов. В его глазах проглядывает безумие. – Мой истребитель подстрелили в самом начале войны, я разбился во Флориде. А Морис участвовал в бою с китайским энергоспутником, но на обратном пути тоже был подбит и совершил вынужденную посадку недалеко от Орландо.
– Значит, он был хорошим пилотом. – Ковбой знал, что из того боя выйти живыми удалось немногим.
– Мы еще приземлиться не успели, как объявили о конце войны, – сказал Морис.
В его голосе отчетливо прозвучала застарелая горечь поражения. Ковбой представил, как горящий самолет огненной дугой прочертил небо Флориды и вот этот самый голос передает в эфир сигнал бедствия.
– Я тоже пилот, – сказал Ковбой.
– Я догадался, – кивнул Морис. – По твоим разъемам.
Пока они беседовали о полетах, Ковбой выпил полстакана и наконец тихо спросил бармена:
– Не знаете, где Сара? Не могли бы вы передать ей, что с ней хочет поговорить Рэндольф Скотт?
– Это ваш человек? – Морис едва заметно показал на телохранителя из «Огненных сил», который со скромным видом потягивал виски.
– Да.
– Хорошо. Я боялся, что он… Как бы получше сказать… что он не тот человек. Подождите немного, сэр. – Морис набрал код. – А теперь, сэр, вам в ту дверь и поднимайтесь на второй этаж.
– Спасибо. – Ковбой залпом допил пиво. – Мы еще поболтаем.
Молодой человек вошел в дверь, указанную Морисом, и оказался в заднем помещении бара. Электронный замок за его спиной тихо защелкнулся. В воздухе витал легкий запах гашиша. Ковбой огляделся. Вдоль стен громоздились ящики с наркотиками и спиртным. По узкой лесенке Ковбой поднялся на второй этаж. На лестничной площадке, где горела только голая лампочка, стояла Сара. Без бронежилета. На ней была только спортивная майка без рукавов и белые джинсы. Ноги босые. Волосы отросли до плеч. Она улыбнулась и порывисто Обняла Ковбоя.
– У тебя теперь куртка из пуленепробиваемой ткани.
– Да, – ответил Ковбой. – Пришлось прибарахлиться.
– Пошли ко мне.
По дороге Ковбой не мог оторвать от нее глаз. Он уже и забыл, как она грациозна. Его удивило убогое жилище Сары: мебели почти нет, стены голые, окно не застеклено. Он сбросил тяжелую куртку и оседлал единственный стул. В качестве угощения Сара вручила ему холодную банку пива. Сама устроилась на матрасе у стены, скрестив ноги в лотосе.
Сама устроилась на матрасе у стены, скрестив ноги в лотосе.
– Итак, Ковбой, что ты делаешь у нас во Флориде?
– Хочу поговорить с Гетманом.
– О чем?
– О том, как нам выиграть войну.
– Неплохо, – засмеялась Сара. – А я уж подумала, что ты приехал повидаться со мной.
«Да она заигрывает, – с удовольствием отметил Ковбой. – Ладно, я не против».
– Знаешь, Сара, я часто вспоминаю то замечательное пиво, которым нас угощали «Серебряные апачи». Прекрасно мы все‑таки с тобой провели тогда время. – Он внимательно присматривался к девушке, следил за выражением ее лица. – Ты по‑прежнему работаешь на Гетмана?
– Да, пока я в его команде. Те, кто по другую сторону баррикад, меня к себе не возьмут.
– Значит, мы по‑прежнему союзники?
– Да, – улыбнулась Сара. – Разумеется.
«Так‑так. Да, похоже, она и впрямь рада мне».
– Когда ты можешь свести меня с Гетманом?
– Сейчас его нет в городе. А связаться с ним я смогу только вечером.
Потягивая пиво. Ковбой разглядывал Сару. А ведь щеки у нее не накрашены, она просто разрумянилась. Он улыбнулся про себя: «Неужели от волнения?»
– Аркадий мертв, – сообщил Ковбой. – Я сбил его самолет.
Сара некоторое время обдумывала эту информацию. Румянец на щеках стал ярче.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Но война ведь не заканчивается?
– Конечно, нет. Если учесть, кто стоит за Аркадием. Но мы получили короткую передышку. – Ковбой продолжал разглядывать девушку.
– И зачем нужна передышка?
Он подробно рассказал о фирме «Темпель», о ее теперешнем председателе Генри Куцейро, который родился в космосе и никогда не ступал на Землю, лишь презрительно посматривая на нее из своего орбитального жилища. Рассказал о старике Альбрехте Руне, который существовал теперь в новом молодом теле, о сложной борьбе за власть в совете директоров, о запутанной сети финансовых рычагов, управляющих миром. О том, как можно повлиять на исход голосования, если умело надавить на некоторых из совета директоров.
В заключение Ковбой сказал, что многое в его рассказе основано на догадках, поскольку почти все сведения строго засекречены, но кое о чем догадаться можно. Надо лишь внимательно изучить доступные документы.
– А если твой план не сработает? – спросила Сара, когда он замолчал.
– Тогда сбежим, обрубим концы.
– Сомневаюсь я, Ковбой, что ты вовремя поймешь, когда нужно смыться. Мы с Даудом не собираемся погибать вместе с тобой. Гетман, думаю, тоже.
– Вы сможете выйти из игры в любой момент. Я не буду вам мешать. Обещаю.
Сара посмотрела на него долгим взглядом. Ее терзали сомнения. Наконец она решилась:
– Ладно, будь по‑твоему. – Девушка подошла к окну, потом тихо, словно обращаясь сама к себе, спросила: – А ты уверен, что мы победим?
– Да. Если Рун нам поможет.
– Завидую тебе. Я вот никогда не верила в победу, хотела лишь как‑то продержаться, выжить, заработать нам с Даудом билет на орбиту. Других планов у меня никогда не было.
– Значит, ты мечтала о теплом местечке в космосе?
– Черт возьми, как хреново все получилось! Я продала душу дьяволу из‑за этого билета! Но оказалось, дьяволу на меня наплевать. Я для орбиталов как была быдлом, так быдлом и осталась. – Она отошла от окна и тяжело вздохнула. – Возможно, они бы приняли Дауда, окажись у него достаточно денег. Орбиталы, конечно, морщились бы, воротили нос, но от денег бы не отказались.