Прошло время, и наивные грезы сменились страхом перед холодно‑беспощадным синим небом.
Сара тоже готова разрыдаться над этими траурными снимками, оплакивая и свои рухнувшие надежды, и погибших летчиков, и все человечество, и горькую долю, выпавшую ей с братом. Девушке вдруг стало жалко даже своего недавнего клиента, который мог бы спастись, окажись он чуть умнее и осторожнее. Но она тоже давно выплакала все слезы, уступившие место страстному желанию, общему для всей «юной грязи» Земли. Ради своей цели Сара готова на все. Даже на это… Она с горечью вспомнила о «ласке», и рука непроизвольно потянулась к горлу. Нет‑нет, сейчас не время для слез. Надо взять себя в руки.
– Сара, я слышал ты ищешь работу? – спросил человек, сидевший в глубине бара. Улыбаясь, ничего не выражающей улыбкой, он поднялся и подошел к девушке.
Сара бросила в его сторону косой взгляд:
– Не ту, которую ты собираешься предложить.
– Мне рекомендовали тебя, – возразил незнакомец. Его ровный голос был абсолютно бесцветен.
– Кто? – спокойно спросила Сара и отхлебнула из стакана.
– Гетман. – Улыбка исчезла, теперь незнакомец смотрел изучающе и недоверчиво.
– Михаил?
– Да. Меня зовут Каннингхэм.
– Не возражаешь, если я сначала позвоню Гетману?
Гетман руководил посредниками, орудующими в заливе Тампа. Сара иногда работала на него, однако ей не понравилось, что он распространяется о ней посторонним.
– Пожалуйста, – согласился Каннингхэм. – Только давай прежде поговорим о работе.
– Не здесь. Увидимся в баре «Пластиковая девушка», в десять.
– Дела такого рода не откладывают.
Сара повернулась к Морису:
– Этот человек мне мешает.
– Шел бы ты отсюда, приятель, подобру‑поздорову, – нахмурился бывший летчик.
Сара краешком глаза наблюдала за Каннингхэмом. Тот выпрямился и с наигранным возмущением спросил:
– Вы разрешите мне хотя бы допить свой коктейль?
– Дома допьешь. Убирайся. – Морис выложил на прилавок счет.
Каннингхэм молча смотрел в немигающие металлические глаза бармена.
– Таунсенд, – негромко произнес Морис.
Это был пароль. Фамилия генерала, под командованием которого Морис воевал с орбиталами. И в тот же момент замаскированный компьютер, распознав кодовое слово, привел в действие защитную систему. Сара с удивлением наблюдала, как из‑за зеркала выдвинулись стволы боевых лазеров. То ли Морис купил их на черном рынке, то ли снял с истребителя, на котором раньше летал. Девушка не знала, имеется ли в баре достаточно мощный источник питания или же бывший летчик попросту блефует.
Каннингхэм замер, потом повернулся и вышел. Даже не взглянув ему вслед, Сара поблагодарила бармена. Морис грустно улыбнулся:
– Черт возьми, леди, ты как никак моя постоянная клиентка. А этот – прихвостень у орбиталов.
– Он работает на орбиталов? – удивилась девушка. – Откуда ты знаешь?
– Иннес, – произнес Морис второй пароль. Лазеры исчезли. Бармен убрал оставленные Каннингхэмом деньги. – Сара, я не утверждаю, что он работает на них, но он у них был, и совсем недавно. Если бы ты внимательнее присмотрелась к его походке, то сама бы это заметила. На орбите сила тяжести создается центрифугами и, хотя и не намного, а все же отличается от однородного поля тяготения на Земле. Вестибулярный аппарат человека реагирует на эту слабую разницу. После приземления требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к земным условиям.
Сара нахмурилась и задумалась. Интересно: какую работу хотел предложить ей Каннингхэм? Неужели действительно столь важную, что он специально спустился из космоса, чтобы нанять какую‑то «земную грязь» и ее «ласку»? Невероятно.
Интересно: какую работу хотел предложить ей Каннингхэм? Неужели действительно столь важную, что он специально спустился из космоса, чтобы нанять какую‑то «земную грязь» и ее «ласку»? Невероятно.
Ну что же, подождем встречи в «Пластиковой девушке». Но явится ли туда Каннингхэм? Ладно, посмотрим. Не стоит заранее переживать. Она перенесла тяжесть тела на другую ногу. Бедро, поврежденное в схватке с предыдущим клиентом, еще побаливало, несмотря на инъекцию эндорфина.
– Пожалуй, налей‑ка мне еще. – Сара протянула бокал бармену.
Морис медленно снял с зеркальной полки бутылку рома. И даже в этом простом жесте сквозила неизбывная печаль.
ТЕБЕ НЕ ХВАТАЕТ ПРИЯТНЫХ ОЩУЩЕНИЙ? МЫ ИХ ТЕБЕ ДОСТАВИМ!
«Поинтсман фармацевтикал I.G.».
Сара вышла из «Лазурного шелка» и жестом подозвала такси. Села в машину, назвала свой адрес, стараясь не обращать внимания на Каннингхэма, не сводившего с нее спокойного взгляда с противоположной стороны улицы. Не прогадала ли она, отказавшись от, быть может, очень выгодного предложения? Даже не полюбопытствовала, как прореагировал Каннингхэм на ее отказ. Она почему‑то была уверена, что выражение этого лица нисколько не изменилось.
Сара с братом жили в небольшой двухкомнатной квартирке, напичканной дешевой электроникой и наполненной гулом холодильников, кондиционеров и маленького робота, который ползал по всем закоулкам, собирая пыль, всевозможных насекомых и паутину. В квартире имелись недорогой компьютер Сары, большая аудиосистема Дауда, подсоединенная к компьютеру, и почти двухметровый видеоэкран. Сейчас на нем беззвучно мерцал компьютерный фильм, отбрасывая отсветы на потолок. Когда на экране возникало ярко‑красное изображение, комнату, казалось, охватывало зарево холодного пожара.
Девушка машинально выключила экран, вытряхнула из пепельницы оставленные Даудом окурки, не переставая думать о Каннингхэме. Действие эндорфина заканчивалось, каждый шаг отдавался болью в бедре. Пора принять очередную дозу.
Она достала с полки жестяную банку из‑под сахара, в которой прятала ампулы с эндорфином. Там оказалось двенадцать штук, двух не хватало. Сара вздохнула. В маленькой квартирке невозможно найти место для надежного тайника. Она заправила ампулу в автоматический инъектор, набрала на крохотном пульте нужную дозу и прижала приборчик к руке. Инъектор тихо зажужжал, и в вену вонзилась прохладная игла. Вскоре боль утихла. Сара прерывисто вздохнула и встала. Оставив инъектор с почти полной ампулой на диване, она позвонила Михаилу Гетману. Его сиятельство оказался у себя в офисе. Девушка общалась с ним на смешанном англо‑испанском языке, что очень забавляло Михаила. Он шутливо называл ее на испанский манер: «mi hermana» – сестрица.
– Я так и знал, – рассмеялся Гетман, – что обязательно услышу сегодня твой голос, mi hermana.
– Да? Так ты знаешь этого орбитала Каннингхэма?
– Немного. Вел с ним кое‑какие дела. У него рекомендации от самых влиятельных особ.
– От кого именно? – поинтересовалась Сара.
– От самых‑самых.
– Значит, ты считаешь, ему можно доверять?
– Этого я никогда ни о ком не говорю, mi hermana, – расхохотался Михаил.
– Тем не менее, ты рекомендовал меня. Видно, у вас водятся общие делишки.
– До свидания, – по‑русски проговорил Гетман, – сестрица.
Последнее слово он произнес уже по‑английски, слегка раздраженно. Сара хмуро уставилась на динамик компьютера, откуда слышались частые гудки.
За ее спиной с шумом открылась дверь, и, резко вскочив, Сара приняла боевую стойку. Но это был Дауд. Следом за ним с шестью банками пива в квартиру ввалился его менеджер Джекстро, низенький человечек с бегающими глазками.