Логинов Святослав
Святослав Логинов
Удивительно-жестокое, но одновременно - магически притягательное время.
Время, когда человек в неразумении своем еще не разрушил хрупкий баланс
между собственным сущестованием и остальной природой. Когда
немногочиселнные островки людских племен окружало море неведомых и
незаселенных земель, где - вполне возможно! - еще владычили те, кому
тысячелетия спустя предстяло уйти окончательно, уступив землю
человеку-победтелю. Когда все вокург служило обиталищем бесчисленных
стихийных духов. Когда - мы верим! - Слово было силой, когда на зов
шаманов являлись тени предков, когда в старых ивах над рекой жили
древеницы, а чащебы пребывали под бдительным присмотром лешых. И - когда
людям не требовалось ничего, кроме собственной храбрости, что пересеечь
ойкумену из конца в конец. Долгая истрория началась тихим вечером на
берегу Великой реки. Не сразу, не в одной книге она закончится. Так что
мы не говорим прощай, мы говорим до свидания!. Так писали в 1996 г.
Святослав Логинов и Ник Перумов в предисловии к их фантастическому
роману Черная кровь. Сегодня читателей ждет новая встреча с
полюбившимися героями. Редкая птица представляет вашему вниманию главы
из романа Святослава Логинова Черный смерч.
Полностью роман планирует выпустить в ближайшее время издательство ЭКСМО.
...Много воды Великой реки утекло со времен описанных событий.
Маленький Таши возмужал и стал настоящим воином, время не убавило
морщин безрукому Ромару, но мудрый шаман по-прежнему стоит на защите
родного племени. Но в бесплодных пустынях, где гнездятся лишь сверепые
диатримы, появился зловещий черный хобот. И над горсткой смелых людей
на берегах Великой вновь сгущаются тучи...
ЧЕРНЫЙ СМЕРЧ
(главы из романа)
Нику Перумову.
Жаль, что не получилось написать эту книгу
вместе.
Глава 1
Птица, поджав лапы, лежала на песке. Хищная голова на длинной шее, вознесенная на полтора человеческих роста, медленно поворачивалась, привычно оглядывая окрестности. Впрочем, для диатримы здесь не могло быть ни добычи, ни опасности, - в жарких сыпучих песках не встречалось зверей достаточно для этого крупных. В эти края птицы приходили на гнездовье.
Три чуть-чуть желтоватых яйца каждое с голову взрослого человека, лежали неподалеку, впитывая тепло раскаленного за день бархана. Ночью, когда песчаные склоны остывали, диатриме приходилось греть яйца своим теплом, как это делает всякая пичуга, а в полдень заслонять будущих птенцов от слишком сильного зноя. Такая жизнь продолжалась уже давно, птица чувствовала, что скоро птенцы появятся на свет.
Что-то шевельнулось совсем рядом с драгоценными яйцами, но диатрима даже не покосила желтым глазом, голова продолжала покачиваться, просматривая дальние пределы и не обращая внимания на скорченную фигурку, копошившуюся у самого гнезда.
Когда-то, целую жизнь назад, когда она сама была заключена в хрупкую оболочку скорлупы, над ней вот так же склонялся крошечный человечек, гладил яйцо тонкими ладошками, мурлыкал и бормотал. Этот человечек стал хозяином и повелителем, диатрима не отличала его и ему подобных от самой себя и потому позволяла коротышке то, чего ни одна птица не позволит ни единому на свете существу: касаться насиженных яиц.
Несколько раз за долгий срок неподалеку объявлялась еще одна диатрима покрупнее. Тогда самка принималась встревожено клекотать, отгоняя супруга от гнезда. Тот, впрочем, и не пытался подходить вплотную.
Самец ложился на песок, с его спины соскакивал второй карлик, укладывал в стороне какую-то провизию и калебасу из высушенного арбуза, в которой плескалась теплая затхлая вода. Все это привозилось для того коротышки, что дежурил рядом с гнездом. Сама диатрима весь этот срок ничего не ела и не пила.
Почему-то в этот вечер царица пустыни вела себя неспокойно. Дольше обычного вглядывалась в дальний склон, несколько раз порывалась подняться на ноги, но не обнаружив ничего примечательного, опускалась обратно. Карлик мурлыкал колдовскую песнь и не замечал опасности, покуда птица не вскочила, издав отчаянный резкий крик. Возникнув словно ниоткуда, на нее катился огненный вал. Пламя вздымалось стеной, быстро приближаясь к гнезду. Диатриме приходилось видеть степные пожары, и этого зрелища она боялась как... огня.Птица заметалась, уже не думая о будущих детях, карлик, хрипло взмякнув, ринулся было наперерез, но тут же повалился на землю. В боку его торчала тонкая костяная стрела. Теперь диатриму уже ничто не могло привести в чувство. Взрывая песок намозоленными ногами, она ринулась прочь.
Когда птица скрылась, огонь немедленно погас. Да и чему было гореть на голом песке? На том месте, где только что бушевало пламя, объявилось четверо людей. Первый - мужчина, уже переваливший за середину жизни, с проседью в рыжеватой бороде. Несмотря на жаркое время, он был в меховом наряде шамана, украшенном колдовскими амулетами. Двое его спутников молодые парни, только в прошлом году прошли посвящение в охотники. Один из них сжимал в руках лук, другой - здоровенное загонное копье с острым кремневым наконечником. Четвертым путником была женщина, года, может быть, на два постарше парней. Даже самый снисходительный судья вряд ли назвал бы ее красавицей. Темные, прямые как палка волосы, черные густые брови, сросшиеся на переносице, и вполне заметные усики делали ее скорее похожей на мужчину. Да и ростом молодка удалась так, что лишь один из парней, тот что с луком, оказался ей под стать. Женщина тоже была вооружена загонным копьем, пришедшимся ей как раз по руке.
Всякий знает - не дело женщине носить оружие, разве что совсем подвалила беда. Так, впрочем, и случилось шестнадцать зим назад. Двух парней тогда еще и на свете не было, а усатой девушке едва минуло полгода. Небывалые испытания обрушились не только на род зубра, но и на весь белый свет.Особенно страшно пришлось беженцам, выбитым с берегов Великой реки. Люди скрывались от беды в лесах, и там выживал едва ли один из десяти младенцев.Теперь, когда детям той поры пришло время становиться матерями и охотниками, оказалось, что посвящения проходить, почитай, и некому. А времена по-прежнему оставались недобрыми - каждый год подваливали новые напасти. Так и получилось, что подросшая Лишка самовольно ухватила копье и до сегодняшнего дня этого копья не выпустила. Вождем в ту пору еще был тихоголосый Стакн, управлявший не силой, а мудростью. Он и разрешил девке ходить с охотниками. Все равно, и слепому видно, что замужем Лишке не бывать. И женихов в роду куда меньше чем невест, и красой дЕвица уродилась в мОлодца, да и просто - остерегается народ, все-таки, Лишка не совсем своя. То есть, своя, конечно, не чужинка, но из незнакомого рода найденышка. И в лапах у согнутых побывала вместе со своей названной сестрой. А согнутые это уже чужинцы - заклятый враг. Быстроногий Тейко нынешний вождь, много может порассказать о тех временах. Он самолично девчонок освободил, а то жить бы бедняжкам у чужинцев, рожать не детей, а страшных мангасов.
И все же, не сложилась судьба у спасенышей. Даже старшая - Тина не сумела найти пару и три года тому ушла на север к людям лосося, с которыми как раз тогда заключался союз. А при кровном союзе - первое дело поменяться людьми, женихами и невестами, чтобы взбодрить застоявшуюся кровь.