Кто такой амулет носит, тому никто худа сделать не сможет и даже нехорошо подумать о таком человеке никак невозможно. В прозрачном камне скрыта незамутненная сила предвечных властелинов, сила огня, воздуха, льда и чистой воды. Конечно, шаман предпочитает носить яшму, оникс, а из мягких камней - малахит. Это камни тайные, с хитрым рисунком. Такой самоцвет для колдовства хорош, необученный взор сквозь них ничего не увидит. Но для простых дел прозримый камень лучше. Никакой знахарь не выйдет на сбор трав без хрусталька на шее. А уж для девушки нет желанней подарка, чем подвеска из стеклистого камня. В семье такие сокровища, словно хороший инструмент, из поколения в поколение передаются, от матери к дочке.
Делать украшение из самоцветных камней - великая наука. Тут не колоть надо, а сверлить и шлифовать покуда хватит терпения. А уж с хрусталем и аметистом работать, почитай никто не умеет, разве что Каяк - молодой мастер, пришедший в селение от людей лосося в обмен на Лишкину сестру Тину. А следом и Таши с этим делом возиться начал - мягкой костью твердейший прииск сверлить. И ведь поддается камень - глядишь через год будет готово небывалое ожерелье из пятнадцати синеалых аметистов. А уж кому его подарить, Таши знает.
На этот раз вволю повозиться со своим рукодельем не довелось: на улице раздался призывный крик, и Таши, схватив лук и копье, бросился к воротам.Оказывается, за рекой объявилось два дыма, а это значит, что караул, ежедневно отправляющийся в Завеличье, предупреждает родичей, чтобы были наготове. Два дыма - еще не опасность, но на всякий случай стоит взяться за оружие. Поэтому все свободные воины спешно собрались и отправились к переправе, что напротив Сухого острова. Подготовили лодки и стали ждать.Прежде, говорят, люди лодок не знали, эта придумка тоже от лососей пришла - Ромар принес. Сначала народ остерегался доверяться шатким долбленкам, плоты казались надежнее, а теперь привык. Те кто помоложе и не верят: как это, на реке и без лодки? Если что грузное везти надо, тогда плот лучше, а так - лодчонка куда способнее.
Часа через полтора на том берегу появились люди, приветственно помахали ожидающим и тоже начали спускать лодки.
- Ты гляди, - негромко произнес Тукот, бывший старшим в отряде, - у них там, никак чужаки. Человек пятнадцать будет.
Все и без того видели, что народу на противный берег высыпало порядком больше, чем уходило. Но раз вместе шагают, значит, войны не будет. Может, торговать незнакомцы наметились, или еще по какой надобности идут. Об этом простым воинам рядить нечего: соберутся старшие, они и решат. Жаль, что из пяти старейшин в Большом селении живет всего один - Мугон. Остальные четверо на Белоструйной, там ни войны ни разгрома не было, вот старики и уцелели.
Воины разом перевели дух, опустили оружие. Мирные гости - всегда к добру, на свете и без того слишком много врагов, чтобы без веской причины ссориться пусть даже с дальними соседями. Лишь Таши стоял, напряженно вглядываясь вдаль. Он уже видел, что вместе с разведчиками идут соплеменники тех людей, что встретились им в пустыне. Теперь Таши не отпускало тяжкое предчувствие, что среди этих путников прячется и тот, кто убил своих товарищей в далеких владениях диатритов. Нельзя такого пускать в родимые земли, предатель - хуже чужинца, ни один нормальный человек не станет иметь с таким дела. Но и гнать волосатых тоже нельзя, ведь они не виноваты, что среди них затесался такой выродок; может быть, они даже и не знают о предательстве, думают, что из всего отряда случайно спасся всего один. А может быть, это и вовсе другой род, мало ли на свете схожих людей... Посоветоваться бы, да не с кем. Вождю о таком не скажешь, крут Тейко и не любит чужаков - враз рассорит потомков Лара с незнакомцами.
Калюта бы разобрался, но его нет в селении, ушел к Белоструйной, по делам, и родных навестить - все братья и сестры шамана живут в Западном селении. А Матхи уже никто и не упомнит, когда последний раз выходил из круглой землянки. Умирает старый шаман. И Ромара нет, и матери, вот ведь незадача!.. Смотри теперь на незваных гостей и мучайся неизвестностью.
Между тем, лодки отплыли от закатного берега и наискось пошли поперек течения. Уже всем было видно, кого везут разведчики, и разговоры среди встречающих смолкли. Ох, непохожи гости на торговых людей, вздумавших менять лунный алебастр на кремень и лесной мед на хлеб! Среди полутора десятков незнакомцев было две или три женщины, одна так даже с ребенком, и не было ни единого старика, хотя именно старики первыми идут беседовать с новыми людьми.
- Нехорошо, - громко вздохнул Тукот. - Не ладно... Пятнадцать лет назад, помнится, люди тура также через реку шли, а за ними по следам - диатриты...
Таши едва не фыркнул от возмущения. Откуда сейчас диатритам взяться? Об этом они с Калютой позаботились - укоротили карликов. Их теперь и от земли не видать. Да и не может Тукот помнить возвращение людей тура, в том году ему едва исполнилось семь лет, и никто бы его с копьем на крутояр не пустил. И лишь через минуту Таши понял, о чем говорил старшой. Не гостей везут разведчики, а беженцев! И от кого они спасаются - покуда никто не знает. Уж не от того ли сородича, что своих в спину бьет?
Перегруженные долбленки пристали к берегу куда ниже привычного места.Разведчики вместе с волосатыми гостями по мелководью погнали лодкинаверх. Встречающие продолжали молча стоять над обрывом. Покуда никтоничего не сказал - их дело ждать. Таши лихорадочно соображал: а как они будут разговаривать с пришельцами? Люди неведомые и говорят по-своему. Ромар их язык знает - научился у Ташиной бабки, что была у волосатых в плену. От Ромара чуть не полплемени обучилось здороваться на незнакомом языке, а больше, пожалуй, никто и не скажет.
Управились с лодками, поднялись на крутизну. Полтора десятка смертельно усталых людей, женщина с ребенком двумя руками прижимает к груди свое дитя, затравленно смотрит на незнакомых вооруженных мужчин: что-то они принесут ее младенцу.
Тукот негромко переговорил со старшиной разведчиков. Тот тоже ничего не мог сказать: встретили этих вчера в степи. Поздороваться поздоровались, признали друг друга людьми, а дальше разговаривали картинками. Что случилось в селении у волосатых, понять так и не сумели. Ясно одно - беда.Кто-то напал, а кто - неясно. Кроме этих никто вроде не спасся, а было, если правильно поняли, тысячи полторы человек - неслабый род.
- Ладно... - вздохнул Тукот. - Пошли к дому, старшие разберутся, что там у них случилось.
Воины окружили приехавших, повели через поля туда, где грозно прокалывал небо неприступный частокол, ограждавший селение. Навстречу вылетел пяток собак, что всегда крутились вокруг людей. Впереди бежал Турбо - вожак, единственный из собачьего племени, имевший собственное имя. При виде чужаков Турбо зашелся хриплым ревом, наскакивая на идущих. Таши пришлось прикрикнуть на пса, а то наверняка мохнатый сторож вцепился бы в одну из женщин. Что случилось, с какой стати пес на бабу лаять вздумал? Не иначе почуял Турбо гнильцу, да не умеет сказать... Может быть, эта самая девка и есть тот злодей, что своих бьет? Да не может такого быть, женщина же, и на Лишку похожа, словно родная сестра! Лишь бы вождь по-умному поступил, не сделал какой ошибки... А то, может, Матхи ради такого дела встанет с одра, спросит предков - им из верхнего мира людские дела хорошо видны...
Вот и селение, вход заложен дубовыми плахами, перед воротами стоит вождь и старшие охотники.