Было достигнуто “соглашение”, как деликатно назвали капитуляцию, и министры уехали в Петроград для доклада Временному Правительству, а Центральная Рада осталась господином положения, не интересуясь даже, утвердит ли это соглашение Временно Правительство или нет. “Соглашение” это, которое Милюков в своей “Истории русской революции” (ч. 1, стр. 236) называет: “бесформенным и юридически неграмотным”, вызвало разногласия во Временном Правительстве и привело к выходу из его состава пяти министров не-социалистов (кадетов)”, что, в свою очередь, вызвало дальнейшее полевение Временного Правительства и полное господство в нем социалистов. Немедленно же была послана от имени Временного Правительства телеграмма Центральной Рад с извещением о согласии на условия “соглашения”, выработанного на совещании в Киеве. Рада немедленно созвала торжественное заседание своего пленума, на котором было доложено о достигнутом успехе и тут же был оглашен – “2-ой Универсал”, приблизительно с таким же церемониалом, как был оглашен и 1-ый Универсал.
2-ой Универсал
В отличие от “1-го Универсала”, теперь обращались не к “Народу Украинскому”, а к “Гражданам Земли Украинской”, желая этим под
черкнуть, что теперь Центральная Рада есть уже не центр “национально-сознательных украинцев”, а Краевой Парламент, который выступает от имени всего населения.
Оповещая об этом, “2-ой Универсал” говорит: “Мы, Центральная Рада, которая всегда стояла за то, чтобы не отделять Украину от России, чтобы, совместно со всеми ее народами, идти к развитию и благоденствию всей России и к единству ее демократических сил, с удовлетворением принимаем призыв Правительства к единству”. Дальше, “2-ой Универсал” сообщает о ряде конкретных мероприятий административно-политического характера, которые будут осуществлены в ближайшее время и приведут к оформлению автономии Украины.
Соглашение между Центральной Радой и Временным Правительством каждая сторона толковала по своему, но все понимали, что оно было для Временного Правительства вынужденным. В этом не могло быть никакого сомнения.
С чисто формальной стороны, это соглашение, Милюков, как уже упомянуто, назвал “юридически неграмотным”, а известный юрист проф. Нольде пишет о нем так: “на скорую руку, между двумя поездами, три русских министра и проф. Грушевский договорились в деле создания Украинского государства”… “неопределенному числу российских граждан, которые живут на необозначенной территории, приказано подчиняться государственной организации, которую они не выбирали и во власть которой теперь их отдают, без каких бы то ни было серьезных оговорок. Российское Правительство, не знало даже, кого оно передаю в подданство новому политическому творению”…
Именно, в эти дни, как уже упоминалось, на свободных городских выборах, получили 90 % голосов, противники не только соглашения, но и самой Центральной Рады вообще – разные партии, стоявшие на общероссийских позициях. Правда, выборы – были не всеобщие, на села они не распространялись, но проведены они были с соблюдением всех демократических свобод, а потому сомневаться в том, что они правильно отразили настроения наиболее культурной части населения Украины – жителей ее городов – не приходится.
Но после капитуляции Керенского перед ловкими и напористыми “национально-сознательными” украинскими социалистами разрозненные противники уже не могли бороться с Центральной Радой, в руках которой оказался весь административный аппарат и которую поддерживали украинизированные военные части, предпочитавшие не идти на фронт, а пребывать в тылу, под покровительством Центральной Рады, впредь до сформирования отдельной Украинской Армии. Пропаганда в этом смысле имела большой успех. Рада имела не малую поддержку и в селах, благодаря пропаганде эсеров, обещавших немедленное и бесплатное получение земли, каковая пропаганда имела магическое действие.
Победа Центральной Рады
И противникам Рады, которые выступали против нее единым фронтом в первые месяцы революции под именем “российской революционной демократии”, не оставалось ничего иного, как молча признать себя побежденными и пойти на участие в Раде, в качестве революционной “демократии меньшинств”.
Этим меньшинствам было предоставлено 30 % мест в пленуме Центральной Рады и 18 мест в “Малой Раде” (расширенном Президиуме Центральной Рады), состоявшей из 58 членов, включая сюда и представителей меньшинств. Их дал, побежденный “Киевский исполнительный Комитет объединенных общественных организаций”, который в первые дни революции всю власть в Киеве взял в свои руки. И уже 25 июля состоялось первое заседание Малой Рады, с участием представителей народных меньшинств, которые получили, в реконструированном Генеральном Секретариате, три второстепенные портфеля.
Тогда же, Центральной Радой, был окончательно утвержден ее численный состав – 822 члена.
Для понимания обстановки, не безынтересно ознакомиться, как пополнялась Рада.
Украинский историк, Д. Дорошенко, дает следующие данные (Ист. Укр., стр. 123):
Всеукраинский Совет Крестьянских Депутатов 212
Всеукраинский Совет Военных Депутатов 158
Всеукраинский Совет абочих депутатов 100
Представители общих Советов солд. и рабоч. депутатов 50
Представители Украинских. Социалистических партий 20
Представители оссийских Социалистических партий 40
Представители Еврейских Социалистических партий 35
Представители Польских Социалистических партий 15
Представители городов и губерний, выбран, на крестьянском и рабочем съезде 84
Представители разных профессиональных и общественных организаций 108
Всего 822 члена
Как видно из этих данных, Центральная Рада была сплошь социалистическая. Редкие единицы не-социалистов тонули в социалистическом море, в котором главную роль играли украинские эсеры, а с ними соперничали эсдеки и, постепенно набиравшие силу, – большевики. Уже на “Всеукраинском Рабочем Съезде” (24 июля), который должен был дать 100 членов Ц.Р., ясно слышались большевистские ноты. Принятия этим съездом резолюция говорит, что: “надо немедленно закончить войну, а для этого Временное Правительство обязано, в решительной форме, потребовать от Англии, Франции и других союзников, чтобы они, вместе с Россией, приступили к переговорам о мире с центральными державами. А если бы союзники отказались – приостановить войну”. По существу, эта резолюция ничем не отличалась от позиции большевиков.
Пробольшевистские Украинские партии
Настроения, высказанные в резолюции, все больше и больше охватывали массы. А, так как большевики сумели эти настроения облечь и четкий лозунг: “долой войну”, прибавив к нему – “грабь награбленное!”, то их влияние и значимость, в политической жизни быстро росла. Даже в рядах организационно оформленных ведущих социалистических украинских партий – эсеров и эсдеков – создались “левые крылья”, весьма созвучные большевикам. Это были (как уже упомянуто выше): “независимые эсдеки” и эсеры – “боротьбисты”.
Между тем анархия во всей России, в том числе и на Украине, росла и ширилась. Центральная Рада не могла с ней справиться, точно так же, как и Временное Правительство. Захвативши к концу июля всю власть над Украиной, украинские эсеры и эсдеки, диктовавшие свою волю в Центральной Раде, по словам одного члена Рады, «вообще мало задумывались над тем, что такое реальная власть, что такое ведение администрации и народного хозяйства, думая, что можно регулировать жизнь края путем воззваний, резолюций и деклараций. Все практическое, жизненно-необходимое, было вне круга социалистически-революционного мышления людей, смолоду воспитанных в понятиях, враждебных государственному порядку вообще. А Глава Правительства – Винниченко с редкой наивностью сказал, что: “все чиновники, какие бы они ни были – либеральные или реакционные – это наихудшие и наивреднейшие люди, к которым он всегда чувствовал враждебность и отвращение”.
Не удивительно поэтому, что ближайшие месяцы после блистательной победы над Временным Правительством Центральная Рада занималась съездами, конгрессами, воззваниями, декларациями, партийным местничеством и “сутяжничеством” с Временным Правительством по вопросу о своих правах и компетенции. Для конструктивной созидательной работы по упорядочению жизни края не находилось ни времени, ни желания, не было и соответствующей подготовки.
Боязнь же контр-революции, постоянный страх, как бы она не произошла и мысли о том, как ее не допустить, ослепила “революционную демократию” (одинаково – и украинскую и общероссийскую) на левый глаз и она не замечала опасности слева – от растущего и усиливающегося большевизма.
После подавления июльского большевистского восстания в Петрограде, подавить которое Правительству удалось только благодаря казакам, юнкерам и наскоро сбитым группам офицеров, никто из власть имущих не подумал, что это восстание есть грозное предупреждение и, что оно может повториться, но уже с другим результатом. На предостережение не-социалистов никто тогда не обращал внимания, считая их “контрреволюционными” бреднями.
Корниловское выступление
Попытка генерала Корнилова (в сентябре) спасти разлагающийся фронт и всю Россию, как известно, кончилась неудачей, благодаря дружному отпору революционной демократии вообще, а ее левого крыла, в особенности. Хотя Корнилов и не был реакционером, а подлинным демократом, сыном простого казака и честным российским патриотом, его попытка вооруженной силой прекратить анархию, вызвала обвинения в “контр-революции” и, в конечном результате, только усилила пробольшевистские настроения масс. Как теперь с достоверностью установлено, не совсем благовидную роль сыграл Керенский. Выступление сделано было с его ведома и согласия, а когда оно началось, Керенский, не только отрекся от всякого в нем участия, но и объявил Корнилова мятежником.
Выступление Корнилова оказало не малое влияние и на соотношение политических сил в Киеве и привело к тому, что в Киеве появились хорошо вооруженные отряды рабочих, одинаково враждебные и Центральное Раде, и Временному Правительству. Вот как описывает события в Киеве украинский историк Д. Дорошенко: “При первом известии, что Корнилов хочет взять в руки всю власть и стать диктатором, все демократии, все революционные организации и комитеты, охватила величайшая тревога, Сразу все революционные комитеты ожили; все советы солдатских депутатов на фронте и в тылу мобилизовали свои силы, поарестовали генералов и офицеров, которые заявили свою солидарность с Корниловым и на украинской территории все попытки поддержать Корнилова были подавлены в самом зародыше, можно сказать, без боя. Когда, 9 сентября, в Киеве, было получено известие о выступлении Корнилова, там, немедленно, сформировался “Комитет Спасения Революции”, куда вошли: представители Генерального Секретариата, Комиссар Временного Правительства, Командующий войсками Киевского округа, Киевский городской голова, Начальник милиции, председатель Исполнительного Комитета и Совета рабочих и солдатских депутатов, представители профессиональных союзов и всех социалистических партий, до большевиков включительно.
Был смещен (назначенный Временным Правительством) комиссар города Киева, Н.Ф. Страдомский, как чересчур “правый”, закрыта на некоторое время газета “Киевлянин”, произведены обыски и аресты правых деятелей, вооружены рабочие отряды и разоружены польские боевые дружины ввиду их “контрреволюционности”. Наступило общее “полевение”…
Оружие, полученное большевиками в неограниченном количестве, от «Комитета Спасения Революции», разумеется, возвращено не было, и был сформирован в Киеве ряд отлично вооруженных “боевых дружин” из рабочих-большевиков.
“И, перед глазами Генерального Секретариата” – пишет дальше Дорошенко – “в самой столице появилась третья вооруженная сила – кроме украинских и российских войск. В армии всякая дисциплина пала окончательно. Она превратилась в миллионную массу вооруженных и озлобленных людей, которые не чувствовали над собой никакой власти и были теперь страшны не внешнему врагу, и мирному обывателю”. (Д. Дорошенко, “История Украины”, стр. 146).
Говоря об армии, Дорошенко не выделяет украинизированные части и тем самым признает, что и “украинское войско” было – “массой вооруженных и озлобленных людей, не чувствовавших над собой никакой власти”, что совершенно соответствует действительности и опровергает утверждения сепаратистов, что “украинское войско” было дисциплинировано, “национально сознательно” и послушно Центральной Раде. Настроения же “украинского войска” Дорошенко, член Малой Рады и кандидат в Председатели Генерального Секретариата, отлично знал и понимал, что рассчитывать на свою “Армию” Центральная Рада не может.
Вольное казачество
Понимая, что надеяться на свое “войско” нельзя и видя надвигающуюся полную анархию, некоторые деятели Центральной Рады пришли к мысли спасать положение путем создания народной милиции для борьбы с нарушителями закона и порядка. Началась организация, так называемого, “Вольного Казачества”, которое, согласно уставу, имело цель – “физическое и духовное развитие своих членов, поддержка спокойствия в крае, борьба с дезертирством во время войны и охрана мира, жизни и имущества граждан, особенно во время демобилизации”. (Устав Вольного Казачества).
В селах и городах создавались отряды “Вольного Казачества”, получали оружие и облачались в “историческую” форму: шапки со шлыками, жупаны, кривые сабли и т. п.
Уже в половине октября (по н. ст.) в Чигирине состоялся съезд “вольных казаков” с участием 2000 делегатов от 60.000 организованного “Вiльного Козацтва”. Съезд утвердил устав организации, выбрал “Раду”, атамана – ген. Скоропадского, писаря-сотника Кочубея, и, по обычаю того времени, обратился с воззванием к населению.
Возможность легально получить оружие и формировать отряды привлекала в ряды “Вольного Казачества” разнообразные элементы. В своих воспоминаниях Гетман Скоропадский об этом пишет: “Деревенская молодежь, отчасти и пожилые крестьяне, охотно вступали в казачество; менее сознательные – ради шапок с кистью и жупанов; более сознательные увлекались романтичными картинами прошлого. Было много казачьих организаций, хотя бы на Полтавщине, которые состояли из, преимущественно, зажиточных хлеборобов. Эти последние были настроены полностью антисоциалистично и антиреволюционно. Наряду с ними некоторые сотни принимали характер разбойничьих организаций. Во главе последних обычно стояли разные авантюристы, редко идейные; в большинстве такие, которые имели свои личные интересы, а то и просто, искали удобного случая поживиться чужим добром. Таким образом все зависело от того, кто стоял во главе части, будь то сотня, полк или корпус”. (Хлеборобская Украина, кн. IV, стр. 26).
К объективной и правдивой характеристике “Вольного Казачества”, которую дает сам его атаман, следует прибавить, что, наряду с перечисленными категориями, в “Вольном Казачестве”, было не мало дезертиров. Иногда целая их группа объявляла себя “сотней вольных казаков”. Не мало было и элементов, определенно большевистски настроенных.
Вот на эту разношерстную вооруженную массу и возлагали последнюю надежду и Центральная Рада и Генеральный Секретариат, надеясь, что она остановит надвигавшуюся анархию.
Против организации “Вольного Казачества” и выдачи оружия непроверенным людям высказался, происходивший в половине октября, Съезд Губернских и Уездных комиссаров; но его мнение не было принято во внимание, хотя и высказано было 80 представителями с мест, хорошо знакомых с обстановкой.
А уже 31 октября, в том самом Чигирине, где происходил съезд “Вольного Казачества”, образовался специальный “Комитет Гражданской Безопасности” для борьбы с обысками, арестами и конфискациями имущества, которые самочинно проводили “вольные казаки”. Подобные комитеты пришлось организовать и в нескольких других городах Украины. Через несколько недель “Вольное Казачество” растворилось в волнах наступивших событий и никто не может указать случай, чтобы, хотя бы одна тысяча из 60-тысячного “Вольного Казачества” выступила в защиту Центральной Рады, которая так на него надеялась.