, сам-то я не особенно тороплюсь! Вот уже двадцать лет, как я тружусь над своим "Thesaurum Pauperum" - "Сокровищем смиренных", и мне потребуется добрых шесть лет, дабы привести свой труд к концу, не говоря уже о моем "Искусстве трансмутаций", посвященном вопросам алхимии, а также о моем "Философическом эликсире", рассчитанном только на посвященных, этот трактат мне непременно хочется завершить, прежде чем я покину сей мир. Дела, как вы сами видите, у меня предостаточно, и я вовсе не так уж рвусь возложить на себя папскую тиару, я просто боюсь окончательно изнемочь под бременем обязанностей... Нет, нет, поверьте, я отнюдь не тороплюсь. Но, стало быть, Париж изменил мнение? Еще девять месяцев назад почти все кардиналы готовы были отдать за меня свои голоса, и я потерял их только по милости короля Франции. Значит, на папском престоле желают видеть сейчас именно меня?Бувилль не особенно твердо знал, кого именно желает видеть на папском престоле его высочество Валуа - кардинала Жака Дюэза или еще кого-нибудь другого. Ему просто сказали: "Нужен папа!" - и все.- Ну конечно, ваше высокопреосвященство, - промямлил он. - Почему бы и не вас?- Следовательно, от меня.., словом, от того, кто будет избран.., ждут немалой услуги, - отозвался кардинал. - В чем же она выразится?- Дело в том, ваше высокопреосвященство, что король собирается расторгнуть свой брак, - отозвался Бувилль.- ..дабы вступить во второй с Клеменцией Венгерской?- Откуда вам это известно, ваше высокопреосвященство?- Если мне не изменяет память. Малый совет, на котором это было решено, состоялся недель пять назад?- Вы прекрасно осведомлены, ваше высокопреосвященство. Не представляю себе, как вы получаете все эти новости...Кардинал даже внимания не обратил на вопрос Бувилля и возвел глаза к небесам, точно следя невидимый полет ангелов.- Расторгнуть... - шептав он. - Конечно, расторгнуть всегда можно. Были ли открыты церковные врата в день бракосочетания наследника французского престола? Ведь вы там присутствовали.., и не помните, не так ли? Да, но, возможно, другие заметили, что по небрежности врата были закрыты... Ваш король к тому же ближайший родич своей супруги! Можно будет потребовать расторжения по причине того, что брак был разрешен в тех степенях родства, в которых браки вообще не допускаются. Но тогда пришлось бы развести добрую половину всех монархов Европы - все они состоят в родстве, и достаточно поглядеть на их потомство, чтобы убедиться в том: один хром, тот глух, тому плотская связь вообще остается недоступной. Если бы время от времени они не грешили на стороне или не вступали бы в неравные браки, их род давным-давно угас бы от золотухи и слабости. Впрочем, я изложу все эти соображения в своем "Сокровище смиренных", дабы побудить бедных не следовать примеру богатых.- Королевский род Франции чувствует себя превосходно, - обиженно возразил Бувилль, - и наши принцы крови не уступят силой любому кузнецу.- Так, так.., но если недуг щадит их тело, то бросается в голову. Да и дети их умирают в младенческом возрасте... Нет, пожалуй, нечего мне торопиться всходить на папский престол...- Но если вы станете папой, ваше высокопреосвященство, - произнес Бувилль, стараясь навести беседу на желаемый предмет, - возможно добиться расторжения брака.., до лета?- Расторгнуть брак легче, чем найти голоса, которые я потерял не по моей вине, - с горечью отозвался Жак Дюэз.Беседа снова зашла в тупик. Бувилль заметил своих людей на краю поля и от души пожалел, что не может позвать себе на подмогу Гуччо или хотя бы синьора Боккаччо, который, по всей видимости, человек бывалый. Туман мало-помалу рассеялся. От долгого стояния у Бувилля заныли ноги, три плаща, надетые один на другой, пригибали его к земле.
Он машинально присел на ограду, сложенную из плоских камней, и устало спросил:- Короче, ваше высокопреосвященство, какова ситуация на сегодняшний день?- Ситуация? - переспросил кардинал.- Ну да, я хотел сказать, в каком положении находится конклав?- Конклав? Да его вообще не существует. Кардинал д'Альбано...- Вы имеете в виду мессира Арно д'Ок, бывшего епископа Пуатье?- Именно так.- Я его хорошо знаю: в прошлом году он приезжал в Париж как папский легат, дабы осудить Великого магистра Ордена тамплиеров.- Именно его. Поскольку он после смерти папы до избрания его преемника управляет делами римской курии, ему бы следовало собрать нас; а он этого всячески избегает с тех пор, как мессир де Мариньи запретил ему действовать.- Конечно, но...Тут только Бувилль отдал себе отчет, что он сидит, в то время как прелат стоит, поэтому он вскочил как ужаленный и извинился перед собеседником.- Ничего, ничего, мессир, сидите, пожалуйста, - сказал Дюэз, усаживая Бувилля чуть ли не силой на прежнее место.И сам юношески гибким движением опустился рядом с Бувиллем на ограду.- Если конклав наконец соберется, - начал Бувилль, - к чему он придет?- Ни к чему. Это ясно само собой.Само собой ясно это было лишь для Дюэза, который в качестве ближайшего кандидата на папский престол по десять раз на дню считал и пересчитывал голоса; но отнюдь не столь ясно для Бувилля, который с трудом следил за речью кардинала, монотонной, как увещевания исповедника.- Папа должен быть избран двумя третями голосов. Нас здесь на конклаве присутствует двадцать три человека: пятнадцать французов и восемь итальянцев. Из этих восьмерых пятеро за кардинала Гаэтани, племянника Бонифация... Они непримиримы. Никогда они не согласятся нас поддерживать. Они мечтают отомстить за Бонифация, ненавидят французский царствующий дом и всех, кто прямо или через папу Климента, моего глубокочтимого благодетеля, служил Франции.- Ну а трое других?- ..ненавидят Гаэтани; из них двое - Колонна и один - Орсини. Семейные склоки... Ни один из этих троих не имеет достаточного авторитета, чтобы рассчитывать на папскую тиару, и в той мере, в какой я мешаю избранию Гаэтани, они согласны отдать свои голоса за меня... Но они тут же отступятся, если им пообещают перенести Святой престол в Рим - это единственное, что может их примирить, хотя вслед за тем они все равно перережут друг друга.- А пятнадцать французов?- Ах, если бы французы голосовали дружно, у вас уже давным-давно был бы папа! Но из них за меня отдадут голос только шестеро, я имею в виду тех, к которым через мое посредство благоволит король Неаполя.- Шесть французов и три итальянца, итого девять, - подсчитал Бувилль.- Именно так, мессир... Итого будет девять, а нам требуется шестнадцать. Учтите, что и девяти остальных французов также недостаточно для избрания папы, намеченного Мариньи.- Итак, вам нужно получить еще семь голосов. Не считаете ли вы, что можно приобрести их за деньги? Я могу предоставить в ваше распоряжение известную сумму. Во что обойдется кардинал? Как по-вашему?Бувиллю казалось, что он ведет дело с исключительной ловкостью, но, к его величайшему удивлению, Дюэз отнесся к этому предложению более чем хладнокровно.- Не думаю, что французские кардиналы, чьих голосов нам недостает, будут чувствительны к подобным аргументам. И вовсе не потому, что главная их добродетель - честность, или потому, что ведут они суровую жизнь; но страх, который внушает им мессир де Мариньи, заставляет их в данный момент пренебрегать всеми земными благами. Итальянцы более алчны, но разум их ослеплен ненавистью.- Итак, дело упирается в Мариньи, вернее, все объясняется его властью над девятью французскими кардиналами? - осведомился Бувилль.- Сегодня все зависит именно от этого, мессир. Завтра может найтись другая причина.