Такой способ названия, по особенно эффектным деятелям, был тем более уместен и неизбежен, что партия Николая (как мы уже заметили выше) не долго продержалась у власти, и скоро сама стала непризнанной государством фракцией. Сейчас же после смерти Константина, как только византийский трон занял его сын Констанций (337—361), начался поворот в пользу ариан, которые скоро и заменили при дворе сторонников Николая и Афанасия и, предав их на созванном Констанцием соборе анафеме, начали поступать с ними так же, как и те поступали с ними во время своего господства.
Когда в 361 году умер, наконец, Констанций, преемник его Юлиан (Флавий-Клавдий, 361—363), разочаровавшийся в обеих, отказался от услуг и той и другой из христианских фракций и объявил полную веротерпимость. Он сам более всего сочувствовал гонимым в это время богам древнего пантеона, за что и получил от христиан название отступника. Затем, с избранием в императоры малоазиатскими войсками Иовиана (363—364), умершего от раны в Азии раньше своего приезда в столицу, империя снова возвратилась к христианству, и преемник Иовиана Валент (364—378) опять объявил государственной церковью арианскую.
Это продолжалось до самой его смерти, навсегда положившей конец господству ариан. Как только новый император Феодосий Первый (378—394) вступил на престол, он окружил себя «николаитами», среди которых наиболее влиятельным был в это время непримиримый враг Иоанна Хризостома (предполагаемого нами автора Апокалипсиса) Феофил, епископ александрийский.
Собранный императором в 381 году Константинопольский собор, состоявший, как предполагают, исключительно из восточных епископов, без участия римских, вновь предал ариан анафеме, и по его решению Феодосий начал жестоко гнать их вместе с язычниками и всеми другими менее распространёнными христианскими фракциями. На этом (первом Константинопольском) соборе и была установлена, как говорят, вторая половина известного «символа веры», сохранившегося и до сих пор в обеих ортодоксальных фракциях «вселенской» церкви.
Такова в общих чертах история попеременного господства двух главных христианских фракций четвёртого века, вплоть до первого года царствования Аркадия, когда, 30-го сентября 395 года, пронеслась над островом Патмосом та гроза с землетрясением, которая дала начало «Откровению». К какой из этих фракций принадлежал его автор?
Всё показывает, что ни к одной из них. Это, по его словам, были только «два рога похожие на рога Овна», и оба принадлежали второму зверю – зверю государственной церкви – «который говорил как дракон» и приобрёл такую же власть, как и зверь-империя[170].
Но помимо этих двух борющихся за власть фракций, в христианском мире четвёртого века было несколько других, – сравнительно небольших, обособленных групп, – которые не могли стремиться к исключительному господству, а потому и не были ещё анафематизированы ни той, ни другой стороной, занимая между ними как бы промежуточное, нейтральное положение. Особенно видной между ними являлась в это время фракция оригенитов, распространённая небольшими обществами, главным образом по Малой Азии, Египту и Сирии.
Своё имя она получила от знаменитого александрийского учёного Оригена (185—254), ученика Аммония Сакса, философа неоплатонической школы. Отец его, христианин, был замучен в цирке во время гонения при Септимии Севере, в 202 году, и это обстоятельство экзальтировало мальчика до крайней степени. Он начал вести самый суровый образ жизни, посвящая всё своё время наукам и размышлениям. Говорят, его способности были так блестящи, что несмотря на его молодой возраст, несовместимый с представлениями древних об учёности и авторитете, к нему массами стекались ученики.
Когда его слава, как проповедника и преподавателя, была уже упрочена, александрийский епископ Димитрий захотел его утилизировать для своей церкви и назначил его при ней оглашателем (ангелосом).
Прямая обязанность этого лица была «оглашать» неофитов, т. е. преподавать им сущность христианского учения и, кроме того, прочитывать получаемые от других христианских кружков известия и сообщения. Отсюда понятно, почему «Откровение в грозе и буре» и было адресовано, как увидим далее, ангелосам, т. е. оглашателям или преподавателям семи малоазиатских собраний, бывших, как увидим далее, оригенитскими.
Преподавание Оригена, а затем и его последователей, оригенитов, было несравненно шире и разнообразнее, чем в остальных христианских фракциях. Ориген ввёл сюда, помимо библейских сказаний и истории христианства, ещё геометрию, астрономию, географию, философию, логику и другие «языческие» науки, стараясь побудить своих слушателей «изучать бога в его творениях».
Очень может быть, что это необычное расширение подготовительной программы и поссорило его с епископом Димитрием, так как в 229 году Ориген навсегда оставил Александрию н удалился в Кесарию Палестинскую, где местный епископ Феоктист, по соглашению со своим начальником, епископом Иерусалимским Александром, назначил его пресвитером (что значить «старший»). Ориген открыл здесь новую школу с не меньшим успехом и по той же самой широкой программе. Это до такой степени вывело из себя его бывшего епископа Димитрия, что он сейчас же обвинил Оригена в лжетолкованиях священных книг и пустил ему вдогонку ещё инсинуации личного характера, вероятно, вызванные лишь припадками собственного раздражения. Затем Димитрий созвал в Александрии собор своих подчинённых и анафематизировал Оригена в своей епархии.
Но это нисколько не повредило Оригену в глазах его новых начальников. По-видимому, совершенно напротив: он не только был оставлен на своём месте, несмотря на все протесты Димитрия, но и получил большое влияние на окружающих епископов, приезжавших к нему на совещания в затруднительных обстоятельствах.
Среди оригинальных особенностей учения Оригена было, между прочим, утверждение, что небесные светила движутся «заключёнными в них духами (??????)», которые, переходя различные степени очищения, облекаются всё в более и более светлые тела (или одежды). Этого же взгляда придерживается и автор «Откровения в грозе и буре», когда говорит в главе VII о том, как накладывали на звёзды печати перед бурей.
Из остальных же пунктов, в которых Ориген расходился с господствующей церковью, наиболее замечательными являются следующие. Он говорил, что человеческая душа творится прежде рождения человека, и, следовательно, нет на ней первородно гогреха, передающегося от отцов к детям, как учит церковь. Он утверждал, что адские мучения не вечны, так как это противоречило бы милосердию бога, и что земной рай и многие другие места библейских книг нужно понимать аллегорически. Теологи ему приписывают более тысячи бесед и много других сочинений. Но какие из них подлинно принадлежат ему и какие подложны, – всё это ещё вопросы будущего.
Небольшой порыв гонения во время воцарения Максимина (235—238) заставил пятидесятитрехлетнего Оригена бежать из палестинской Кесарии в другую, боле далёкую. Затем он поселился в Тире, откуда ездил в Ахайю и Басру месопотамскую, но после снова возвратился в Тир. Здесь он мирно предавался литературным трудам, пока новый порыв гонения при Деции в 253 году не захватил и его, уже шестидесятивосьмилетнего старика. Его подвергли пыткам, после которых он и умер в следующем году.
Несмотря на анафему, которой Ориген подвергся со стороны своего первого епископа – Димитрия Александрийского, его популярность была чрезвычайно велика во всём христианском мире третьего и четвёртого веков. Он считался знаменитейшим из христианских писателей. Благодаря большим требованиям от своих последователей по отношению к умственному развитию, ни сам Ориген, ни его ученики не могли, конечно, образовать сильной фракции. Они составляли вплоть до 553 года (когда их всех предали анафеме на пятом вселенском соборе) особую учёную группу, подозрительную как для ариан, так и для николаитов. Их по временам обвиняли в чернокнижии, но они, как мы сказали выше, ещё не были анафематизированы никем, кроме Димитрия александрийского.
В то время, о котором мы говорим, т. е. в год выхода «Откровения в грозе и буре», эта фракция была по-прежнему немногочисленна, но в следующие же годы после его появления она приобрела (очевидно, благодаря ему) неожиданное распространение. К ней склонился на время (в 398 г.) даже епископ иерусалимский Иоанн, рассорившийся за это с непримиримым врагом оригенитов, кипрским епископом Епифанием. В этой-то группе, как мы увидим далее, числился и автор «Откровения в грозе и буре».
Но прежде чем мы примемся за выяснение его личности, докончим перевод его книги и приведём здесь отдельно семь его посланий к малоазиатским оригенитам. К ним одним, по моему мнению, и адресовал он свою книгу, исключив все остальные христианские фракции, как чужие. Эти письма составляют целиком 2-ю и 3-ю главы «Откровения в грозе и буре», но так как содержание их не имеет никакого отношения к остальным главам книги, а втиснуто туда насильно, как бы в виде предисловия, помещённого по ошибке в средину книги (чем сильно портится связность её изложения), то я и решил перевести их особо.
Слог их тоже совершенно особый: это подражание обычной форме ветхозаветных пророчеств, где увещания написаны не от имени самого автора, а как бы под диктовку разговаривающего с ним бога.
II. Послания Иоанна к семи малоазиатским собраниям его единомышленников, вставленные посредине «Откровения в грозе и буре» (главы II и III Апокалипсиса)
Оглашателю[171] собрания в Эфесе напиши: так говорит держащий семь светочей в своей правой руке и обходящий[172] (кругом неба) среди семи золотых светильников (т. е. уже известный нам гневный лик Солнца, выглянувшего в щель между двумя слоями грозовой тучи, символ разгневанного Иисуса): знаю твои дела, и труды, и терпение, и что ты не способен сносить дурных[173]. Ты испытал хвастающихся, будто они посланники Иисуса, но на самом деле не таковы, и нашёл, что они лжецы. Ты осмотрителен и обладаешь терпением, боролся за меня и не изнемогал. Но имею против тебя то, что ты оставил свою первую любовь (здесь игра слов: ???'?? значит одновременно и любовь, и вечерние собрания христиан первых веков). Вспомни же, от чего ты отпал, сознайся в ошибке и воспроизводи первоначальные дела[174]. А если не так, то я скоро приду к тебе и сдвину твой светильник с его места. Но есть у тебя заслуга в том, что ты ненавидишь поступки николаитов, которые ненавижу и я. Имеющий ухо да слышит то, что вдохновение говорить собраниям! Побеждающий будет вкушать от дерева жизни, находящегося посреди божьего сада[175].
Оглашателю собрания в Смирне напиши: так говорит первый и последний, который был мёртв и ожил (т. е. тот же символизировавший Иисуса гневный лик Солнца, которое в этот самый день подвергалось затмению и снова просияло): знаю твои дела, печаль и бедность (хотя на самом деле ты богат), и доносы от тех, которые говорят, что они иудеи, но не таковы, а сборище преграды (между богом и людьми)[176]. Не бойся того, что тебе придётся претерпеть. Вот доносчик будет бросать некоторых из вас в тюрьмы, чтобы соблазнить, и будет вам скорбь около десяти дней (по каким-то астрологическим соображениям). Будь верен до смерти, и я дам тебе Венец Жизни (созвездие Венца?)[177]. Имющий ухо да слышит то, что вдохновение говорит собраниям. Победитель не пострадаете от второй смерти!
Оглашателю собрания в Пергаме напиши: так говорит имеющий наточенный меч с двумя остриями (тот же гневный лик Солнца, поперёк которого лежало веретенообразное облако): знаю твои дела и то, что ты живёшь там, где трон доносчика (вероятно, какого-нибудь епископа, занимавшегося сыском и творившего чудеса с «золотой чашей», см. главу 17), и защищаешь моё имя, и не отказываешься верить мне даже в такие дни, в которые среди вас, где живёт преградитель, умерщвлён мой верный провозвестник Антиппа (вероятно, обличавший этого епископа[178]). Но я имею немного против тебя за то, что у тебя там есть придерживающиеся учения Валаама (древнееврейского пророка), который научил Валака[179] (царя языческих моавитов) бросить соблазн перед сынами Израиля – Богоборца: чтобы они вкушали посвящённое образам и проституировались (с властями, ?????????). Таким образом[180], и у тебя оказались сторонники учения николаитов, которое я ненавижу. (Припомним, что фактическим главой николаитской фракции стоял в 395 года ожесточённый враг Иоанна Хризостома – Феофил Александрийский.) Исправься же, а если нет, скоро приду к тебе и буду воевать с ними мечом моих уст. У кого есть ухо, да слышит то, что вдохновение говорит собраниям! Победителю дам вкушать от сокровенного небесного хлеба[181], и получит он от меня белый избирательный камень и новое звание, начертанное на этом камне, которого не знает никто, кроме получающего[182].
Оглашателю собрания в Фиатирах напиши: так говорит дитя бога, у которого глаза как огненное пламя, а ноги подобны бронзе (та же грозная фигура в облаках): знаю дела твои, и любовь, и услуги, и верность, и терпение, и что последние дела твои больше первых. Но имею немного против тебя за то, что ты позволяешь твоей хозяйке[183] Иезабели (имя, часто дававшееся Иоанном Хризостомом враждовавшей с ним фракции византийского духовенства), называющей себя провозвестницею, учить и улавливать моих слуг и проституироваться (со светской властью) и вкушать посвящённое изображениям (отсюда видно, что и здесь дело идёт о тех же николаитах, с которыми фиатирская община оригенитов, вероятно, жила в союзе и добром согласии). Я дал ей время покаяться в своей продажности, но она не покаялась. Вот я повергну её на носилки, а проституировавшихся с нею в великую скорбь, если не раскаются в своих поступках, и детей её поражу смертью, и узнают всё, что я – испытывающий сердца и внутренности, и воздам каждому из вас по вашим делам. Всем же остальным в Фиатирах, которые не держатся её учения и не знают так называемых секретов[184] преградителя, я говорю, что не наложу на вас другого бремени. Только до конца держите то, что имеете, пока я приду. Победителю (символизируемому созвездием Геркулеса) и соблюдающему мои дела дам власть над змеями[185], и будет он пасти их железной дубиной (рис. 65) и разобьёт их вдребезги, как глиняную посуду, как и я (Христос, символизируемый Змееносцем) принял (пасти змея) от отца моего. И дам победителю утреннюю звезду (Венеру, находившуюся в Змееносце[186] под Геркулесом). Имеющий ухо слышать да слышит то, что вдохновение говорит собраниям.
Оглашателю собрания в Сардах напиши: так говорит имеющий семь вдохновений и семь звёзд (Большой Медведицы): знаю твои дела, ты носишь имя (оригенита) как будто живой, но ты мёртв. Пробудись и укрепляй остальных, близких к смерти, потому что я не нашёл твои дела совершёнными перед моим богом. Вспомни, как много[187] ты получил и слышал, сохрани же это и исправься. Если же не будешь бодрствовать, приду на тебя неожиданно, как вор, и ты не узнаешь, в какой час я приду к тебе. Однако есть в Сардах несколько имён (???????), которые не запятнали своих одежд, и будут они обходить со мною (в виде новых звёзд, вокруг небесного полюса) в светлых одеяниях, потому что они непорочны. Победитель будет одет в светлые одежды. Я не изглажу его имени из книги жизни, но признаю его перед моим отцом и перед его вестниками. Имеющий ухо слышать да слышит то, что вдохновение говорите собраниям!