Преданные партийные кадры Коминтерна изгоняются из братских партий, если они проявляют самостоятельность в суждениях и независи мость в работе. Не убеждение, не воспитание, а политика диктата - вот стиль работы Сталина в Коминтерне. Еслииностранные коммунисты осмеливаются критиковать персональные приказы сталинского аппарата, то они тут же объявляются "оппозиционерами" или "примиренцами", "социал-демократами" или "перерожденцами" и изгоняются из партии не через их собственные партии, а через Коминтерн в Москве (Тальгеймер, Брандлер) или, если их исключения связаны с крупными неприятностями лично для Сталина, то их просто отзывают из их страны в Москву как "примиренцев" (Эверт, Герхардт).
8. Если все это делается методами "нормальными для сталинского аппарата", то другой путь, на который стал отныне Сталин, не может быть терпим ни в одной партии политических единомышленников: этот путь - путь чудовищной провокации, фальсификации, вымогательства, шантажа одних руководителей и членов ЦК против других, а всех вместе - против организационных принципов и идейных основ ленинизма. За спиной партии и ее высших органов Сталин ведет политику ликвидации ленинской партии. Этот "сталинский режим в нашей партии более невыносим".
Единственная возможность оздоровить партию и восстановить ленинскую политику - это немедленно убрать Сталина со всем его "кабинетом" в полном согласии с завещанием Ленина.
Таково было в главных чертах содержание заявления Бухарина от 30 января 1929 года. Что это так, читатель может убедиться и из сличения моего изложения этого заявления с документами Сталина о Бухарине41.
Заявление Бухарина было адресовано очередному пленуму ЦК. Последний пленум был в ноябре, очередной пленум был назначен на конец января. Но Сталин внезапно отменил пленум, а заявление Бухарина передал на рассмотрение объединенного заседания Политбюро и делегации Президиума ЦКК. Расчет был очень простой: после предоставления членам делегации Президиума ЦКК (четыре человека - все сталинцы: Орджоникидзе, Ярославский, Шкирятов и Сольц) права решающего голоса соотношение сил в Политбюро резко изменилось в пользу Сталина -7 против 3, если даже Калинин, Куйбышев и Рудзутак окажутся по-прежнему "примиренцами". И этот расчет себя оправдал: на заседании 9 февраля семерка организованно выступила против Бухарина, а из
41 "ВКП(б) в резолюциях...", 1924-1932, ч. II, стр. 514-530.
трех "примиренцев" уже ранее подготовленный Куйбышев присоединился к семерке. Письмо Бухарина было объявлено "платформой" всех трех правых лидеров оппозиции (Бухарина, Рыкова и Томского) и клеветой на Сталина и на партию (Сталина впервые начали идентифицировать с партией). Заседание постановило не доводить до сведения пленума ЦК заявление Бухарина, а самому Бухарину запретить выступать на пленуме с подобным заявлением. Тогда Бухарин и Томский объявили вторично, что они немедленно уходят со своих постов, чтобы сохранить право изложить на пленуме свои обвинения против сталинского руководства. Рыков отказался присоединиться к этому заявлению. Это некоторым образом охладило Бухарина, но тем резче начал Томский атаковать Сталина, обвиняя в непоследовательности и своего друга Рыкова. Томского поддержал кандидат в члены Политбюро и секретарь ЦК Угланов.
Воспользовавшись образовавшимся разбродом среди самих лидеров правой оппозиции, тройка Сталина (Сталин, Молотов и Ворошилов) начала "ковать железо, пока горячо" - она внесла предложение42:
"а) признать критику деятельности ЦК со стороны Бухарина безусловно несостоятельной (дискредитируя линию ЦК и используя для этого все и всякие сплетни против ЦК, т. Бухарин явным образом колеблется в сторону выработки "новой" линии);
б) предложить т. Бухарину решительно отмежеваться от линии т. Фрумкина в области внутренней политикии от линии т.
Эмбер-Дро в области политики Коминтерна;
в) отклонить отставку тт. Бухарина и Томского;
г) предложить тт. Бухарину и Томскому лояльно выполнять все решения ИККИ, партии и ее ЦК".
Сталин дипломатически обходил имя Рыкова. Из буха-ринской "тройки" получилась "двойка", а Угланов вовсе не принимался во внимание. Дело явно шло к внутреннему развалу оппозиции, так как у Рыкова и на стороне Рыкова было много сторонников в самой правой оппозиции - как в составе ЦК, так и в средних звеньях партийных и советских органов. Тогда Бухарин, Томский и Угланов в ультимативной форме предложили Рыкову подписать уже заготовленный ранее проект "заявления трех членов Политбюро", который первоначально был взят обратно.
42 "ВКП(б) в резолюциях...", ч. II, стр. 529.
Ультиматум был резкий: либо со Сталиным, либо с нами. Рыков с тяжелым сердцем подписал общий обвинительный акт против Сталина. Так родилось заявление "трех" от 9 февраля, названное Сталиным "платформой правых". Ее содержание сводилось к заявлению от 30 января. Новое заявление было приложено к протоколу объединенного заседания Политбюро и Президиума ЦКК и предназначалось для архива. Поскольку оно было подано к концу заседания, Сталин постарался его вообще игнорировать. Правые требовали немедленного созыва пленума для обсуждения своего заявления. Сталин обещал, но не созвал.
Он выдержал бой в Политбюро - надо было готовиться к бою на пленуме. Для этого нужно было еще время.
Главное - надо было квалифицировать критику Сталина группой Бухарина как критику ЦК, а не одного Сталина и сталинского аппарата. Надо было представить в глазах членов пленума ЦК бухаринскую критику и разоблачения организационной практики Сталина как клевету, основанную на "всяких сплетнях". Это и делалось в пространной резолюции объединенного заседания. Убедившись, что как бы он ни затягивал созыва пленума, бу-харинцы полны решимости довести на этот раз свои взгляды до членов ЦК, Сталин в специальном "обращении к пленуму", приложенному к тому же постановлению, решил объяснить пленуму, почему он скрывал от партии и ее ЦК наличие двух враждебных групп в Политбюро, когда еще несколько месяцев тому назад (на октябрьском пленуме МК) он торжественно заявил: "В Политбюро нет у нас ни правых, ни "левых", ни примиренцев с ними". Теперь Сталин оправдывался тем, что разногласия, правда, бывали, но они оказывались временными и поэтому "Политбюро ЦК и Президиум ЦКК не нашли нужным доложить пленуму ЦК об уже исчерпанных разногласиях...". Или там же: "это обстоятельство дало возможность обязать всех членов Политбюро заявить в своих речах на пленуме и вне его об отсутствии разногласий внутри Политбюро..."43.
Другими словами, Сталин обманывал дважды свой ЦК - первый раз июльский пленум, второй раз - ноябрьский пленум ЦК (1928 г.), закрывая Бухарину рот, а сам заявлял, что "в Политбюро все в порядке".
43 "ВКП(б) в резолюциях...", стр. 529.
Прошло еще полтора месяца, пока Сталин удосужился созвать пленум ЦК. Пленум был созван только 16 апреля и продолжался до 23 апреля. Таким образом, после ноябрьского пленума прошло пять месяцев (а устав требовал созыва пленума, как я уже писал, не реже одного раза в два месяца). Сталин решился на его созыв только после окончания всей "подготовительной" работы. Подготовка эта велась, как видел читатель, не только публичной и коллективной "проработкой" правых на партийных активах и в печати, но и тайной и индивидуальной вербовкой против Бухарина членов ЦК, ЦКК и руководителей армии.
Надо заметить, что в ЦК и особенно в ЦКК была довольно большая группа членов, которые формально еще не выявили своего отношения ни к Бухарину, ни к Сталину.