В каких частях вы служили?
- В конной батарее, в королевской конной артиллерии. Чтоб ей пусто было, этой военной службе! Сейчас мне около шестидесяти лет, а я получаю нищенскую пенсию в тридцать восемь фунтов и десять шиллингов. Этого не хватает даже для хорошей выпивки и табака.
- По-моему, тридцать восемь фунтов и десять шиллингов в год - довольно изрядное подспорье на старости лет, - заметил я.
- Ах, вы так думаете?! - воскликнул он насмешливо, приближая ко мне обветренное лицо. - Сколько, по-вашему, может стоить этот шрам, нанесенный индийской саблей? А нога, в которой все суставы гремят, как игральные кости в мешке, потому, что ее отдавил лафет, во что ее оценить, а? А печень, как губка, а малярия, которая трясет меня, как только подует восточный ветер, какова рыночная цена всего этого? Согласились бы вы приобрести это за сорок фунтов в год, скажите-ка?
- Мы все в этом крае небогатые люди, - сказал я. - У нас вы считались бы богачом.
- Значит здешние люди - болваны и не имеют представления о жизни, - сказал он, вытаскивая из кармана черную трубку и набивая ее табаком. - Я знаю, что значит хорошая жизнь и, черт возьми, покуда у меня в кармане водится хотя бы шиллинг, я использую его как следует. Я сражался за родину, и мне заплатили за это чертовски мало. Я решил обратиться к русским, научу их, как пробраться через Гималаи, так, чтобы их не смогли остановить ни афганцы, ни англичане. Сколько мне заплатили бы в Петербурге за этот секрет, как вы думаете, а?
- Мне стыдно слышать такие разговоры от старого солдата, даже в шутку, сказал я сурово.
- В шутку! - воскликнул он, сопровождая мои слова взрывом проклятий. - Я давно сделал бы так, если бы русские заинтересовались. Скобелев был лучшим из них, да его прикончили. Впрочем, все это неважно. Вот что я хочу спросить вас: не слыхали ли вы здесь о человеке по имени Хэзерстон, бывшем полковнике сорок первого Бенгальского полка? Мне говорили в Вигтауне, что он живет где-то здесь.
- Он живет вон там, в большом доме, - сказал я, показывая на башню Клумбера. - Пройдите немного и вы увидите ворота. Впрочем, имейте в виду, генерал не особенно любит гостей.
Последние слова не достигли ушей капрала Руфуса Смита: как только я показал ему ворота, он поспешно заковылял к ним.
Мне никогда не доводилось видеть такого способа передвижения. Смит становился на землю правой ногой, только сделав с десяток прыжков на левой. При этом он действовал левой ногой столь усердно, что подвигался с удивительной быстротой.
Я был так поражен, что остался стоять на месте, глядя вслед неуклюжей фигуре Смита. Вдруг мне пришла в голову мысль, что встреча такого грубого человека с вспыльчивым генералом может вызвать самые серьезные последствия. Поэтому я погнался за Смитом, скакавшим по дороге, подобно огромной неловкой птице, и догнал его у самых ворот поместья, где Смит остановился и, держась за железную решетку, всматривался в темную подъездную аллею.
- Старый хитрый шакал, - произнес он, оглядываясь на меня и кивая в сторону Клумбера. - Старый пес! Так это его бунгало вот там за деревьями?
- Да, это его дом, - ответил я. - Но я посоветовал бы вам придерживаться общепринятых выражений, если вы собираетесь говорить с генералом. Он не потерпит грубостей.
- Вы правы. Он всегда был тертым калачом. Взгляните, не он ли это подходит к нам по аллее?
Я посмотрел через решетку и убедился, что это действительно генерал. Он спешил к нам, быть может, заметив нас, или привлеченный нашими голосами. Приближаясь, он по временам останавливался, вглядываясь в нашу сторону сквозь темные тени деревьев.
- Производит разведку, - прошептал мой спутник с грубым хихиканьем. - Он боится, и я знаю, чего он боится. Не хочет попасть в капкан, старый черт. Держу пари, что он готов удрать.
Потом вдруг, поднявшись на цыпочки и размахивая рукой, просунутой через прутья решетки, он заорал изо всей мочи:
- Подойдите, мой доблестный командир, подойдите! Путь свободен, врагов нет!
Это фамильярное обращение придало мужества генералу. Он двинулся к нам, но по цвету его лица я понял, что его гнев достиг апогея.
- Как! Это вы, Уэст? - воскликнул он, увидев меня. - Что вам надо и зачем вы привели этого человека?
- Я не приводил его, сэр, - ответил я, возмутившись, что на меня возлагается ответственность за появление бродяги, имеющего такой гнусный вид. - Я встретил его на шоссе, он искал вас.
- Что же вам нужно от меня? - спросил сурово генерал, обращаясь к моему спутнику.
- Простите, сэр, - неожиданно смиренно сказал бывший капрал, дотрагиваясь рукою до своей шапки. - Я старый артиллерист королевской службы, сэр, и, прослышав о вас в Индии, подумал, что вы, может, наймете меня конюхом, садовником или дадите мне любое другое вакантное место, которое может оказаться.
- К сожалению, ничем не могу вам помочь, мой друг, - ответил генерал.
- В таком случае вы, может быть, дадите мне чего-нибудь на дорогу, сэр, сказал бродяга раболепно. - Не захотите ли вы, чтобы ваш старый соратник погиб из-за нескольких рупий? Я был в бригаде Сэйла в горных походах, сэр, и участвовал во взятии Кабула.
Генерал бросил на посетителя проницательный взгляд, но не проронил ни слова.
- Я был вместе с вами в Газни, когда падали стены во время землетрясения, вместе с вами мы увидали сорок тысяч афганцев на расстоянии пушечного выстрела. Расспросите меня и вы убедитесь, что я не лгу. В молодости мы прошли вместе через все испытания, а сейчас, когда состарились, вы живете в этом дворце, а я брожу по дорогам. Разве это справедливо?
- Вы наглый мошенник, - сказал генерал. - Настоящий солдат не просит милостыню. Я не дам вам ни копейки.
- Еще одно только слово, сэр, - воскликнул бродяга, видя, что генерал поворачивается к нему спиной. - Я был в ущелье Терада.
Старый генерал порывисто повернулся, как будто услышал выстрел.
- Что вы хотите этим сказать? - пробормотал он дрожащим голосом.
- Я был в ущелье Терада, сэр, и я знал человека по имени Гхулаб-шах. - Эти слова он произнес вполголоса, со злобной улыбкой. Впечатление этих слов на генерала было потрясающим. Он отпрянул от решетки, желтое лицо его приобрело серовато-синий оттенок.
- Гхулаб-шах! Кто же вы такой, если знали Гхулаб-шаха?
- Вглядитесь хорошенько, - сказал бродяга, - ваше зрение слабее, чем сорок лет тому назад.
Генерал долго и пристально глядел на старого бродягу, стоявшего перед ним. Вдруг глаза его сверкнули.
- Боже мой! - воскликнул он. - Ведь это капрал Руфус Смит!
- Наконец-то! - сказал Смит, усмехаясь. - Я хотел определить, сколько понадобится времени, чтобы вы узнали меня. А теперь - откройте-ка калитку, ведь неудобно говорить через решетку. Это слишком напоминает десятиминутное посещение заключенного в тюрьме.
Генерал лицо которого все еще хранило признаки волнения, поднял засов нервными дрожащими пальцами. Мне показалось, что генерал, опознав Руфуса Смита, почувствовал некоторое облегчение. И все же было видно, что он не особенно рад появлению капрала.
- Так это вы, капрал? - сказал он, распахивая калитку. - Я часто думал, живы вы или нет, но никогда не ожидал, что увижу вас снова. Что вы делали все эти долгие годы?
- Что я делал? - переспросил капрал хриплым голосом. - Я большей частью был пьян. Как только у меня появлялись деньги, я тут же пропивал их. Я чувствовал себя спокойным, если напивался. Когда я совсем прожился, то отправился бродить по белу свету, отчасти, чтобы подработать на водку, а отчасти, чтобы разыскать вас.