– Дичь видит охотника только перед смертью.
Райэнна задрожала, а Даллит, прижавшись к Дэйну, спрятала свою ладошку в его руке. Даже Аратак и тот был, мягко говоря, смущен:
– Они что же, невидимки?
– Невидимки они или нет, – отозвался мехар, – мне неизвестно. Знаю только, что тех, кто видел охотников в лицо и мог бы рассказать, как они выглядят, – нет.
Мехар на какое‑то время умолк, а Дэйну вновь пришла в голову мысль, посетившая его еще на борту «Морского бродяги» прямо перед похищением, – об огромной космической сковородке, под которой теперь уже просто разводили огонь. Рабства‑то он, Марш, избежал, но, видимо, лишь затем, чтобы принять ужасную и неминуемую смерть от рук неведомых злобных охотников. Даже человек, произносивший – «я выбираю свободу или смерть», имел возможность еще получить свободу, а вот у Дэйна выбора, похоже, не оставалось: жизнь в плену ему заменили на верную гибель! Узнать его мнение на этот счет как‑то не позаботились…
Даллит, воспринявшая посланную Дэйном волну эмоций, со злостью в голосе бросила, обращаясь к их бывшему охраннику:
– Тогда зачем же ваш капитан разглагольствовал о возможности с честью спастись или с честью пасть в схватке?
Весь вид мехара выражал удивление.
– Я думал, вы знаете, – сказал он. – Вы же не считаете, что мы могли обречь таких храбрецов, как вы, на неминуемую смерть?! Охота – это известно всем, кто сталкивается с охотниками, – длится в период между двумя затмениями Красной Луны. Те, кому удается дожить до вторичного ее затмения, – получают свободу, а вместе с ней награду и по чести! Иначе зачем бы я оказался здесь?
С этими словами огромная кошка обиженно вздыбила усы и отвернулась. Марш же, не сводя глаз с мехара, попытался понять значение его слов.
Шанс ускользнуть… но от злобных, настолько злобных существ, что их племя называют не иначе как охотники. Они страшнее и яростнее самих мехаров. Враг, которого видишь, только когда он убивает тебя… Значит, всем им, Маршу, его товарищам и их бывшему стражу, предстоит сражаться, или спасаться бегством, или каким угодно иным образом пережить период между двумя затмениями, каким бы долгим он ни оказался, при этом ничего не зная о своих противниках, которые могут появиться откуда угодно и когда угодно. Хорошенький шанс!
В тот момент Дэйн малодушно возмечтал вновь оказаться на борту звездолета рабовладельцев. Всю жизнь Марш стремился к необычайным приключениям, но разве с него не довольно? В конце концов, он – первый землянин, который пересек галактику, хотя и сидел при этом в клетке. Дэйн был совершенно уверен, что с него хватит!
Неожиданно мысли его потекли по другому руслу, и он стал оценивать свое положение менее пессимистично. Если охотники превратили свое жестокое занятие в нечто вроде псевдорелигиозного ритуала, подразумевается, что для них самих некоторое удовольствие должен представлять риск, связанный с ведением охоты. И действительно, какой смысл хвастаться тем, что подстрелил зайца? Другое дело – крупный и опасный зверь, да еще если охотник выходит победителем в схватке один на один! Так что чем черт не шутит? Вдруг, как и на Земле, у дичи есть право рассчитывать на честно предоставленный ей шанс уцелеть?
«Я подразмяк, – подумал Дэйн. – Потерял форму. Уроки айкидо и каратэ, которые я брал в Японии, можно записать в плюсы, как и тяжелый труд моряка‑одиночки… Но вот три недели путешествия на звездолете в качестве пленника – совсем иное дело. Поднарастил я жирку в гостях у мехаров! Пожалуй, лучшие шансы у Аратака, он больше и сильнее всех. С женщинами… с ними сложнее. Если бы речь шла о силе психической, Даллит могла бы на многое рассчитывать… Однако и в драке с охранником она не сплоховала.
Ох и не сладко ему пришлось!»
Но тут Дэйн подумал, что пираты проверяли своих пленников вовсе не на наличие психической выносливости. Храбрость, воля к жизни, умение найти выход из трудной ситуации – вот что их интересовало, следовательно, именно эти требования и предъявляют охотники к дичи. Вслух Марш проговорил:
– Ну, возможно, у нас все‑таки есть шанс, не слишком надежный, но все же он у нас есть.
Даллит крепче сжала руку Дэйна, когда дверь в дальнем конце длинной комнаты открылась. Марш повернулся, ожидая увидеть одного из таинственных охотников, но перед ним предстал высокий, узкий металлический столбец, который, по‑видимому, передвигался на каких‑то роликах, потому что скользил по полу. У робота, как назвал про себя странный механизм Дэйн, существовало нечто вроде глаз, которые ему заменяли сверкающие стеклянные линзы, и рта. Существо заговорило тем же металлическим голосом, который пленники слышали, прежде чем им пришлось покинуть пиратский корабль.
– Добро пожаловать во Дворец священной Охоты, – проговорил робот. – Любая пища, которую вы пожелаете, в том числе изысканные деликатесы и диетические продукты, будет предложена вам. Кроме того… – Металлический столб повернулся, и пленники увидели некое подобие руки, увешанной костюмами уже знакомого пленникам кирпичного цвета. – Вот одежды, подобающие вам по рангу, как участникам нашего священного ритуала. Вы можете принять ванну в одном из бассейнов или фонтанов, по вашему выбору, а потом переоблачиться.
Именно такие костюмы носили люди, которых Дэйн и остальные его спутники видели во дворе. Так кто же тогда они? Стоп, стоп, стоп! А что означают слова робота – священная охота? Неужели и те – во дворе – тоже?.. Тут Дэйн с беспокойством подумал, каким образом охотники станут травить свою добычу – в одиночку или всех вместе?
Мехар же с презрением прорычал, обращаясь к роботу:
– Ты, чушка металлическая! Мои соплеменники не носят неподобающей одежды!
Робот не замедлил ответить, причем весьма пространно:
– Невозможно оскорбить кого‑либо, сделанного из металла, назвав металлическим, тем не менее мы поняли ваше намерение нанести оскорбление и именно так его и расцениваем.
– Что ты этим хочешь сказать? – нахмурившись, спросил мехар. – Что мое оскорбление в твой адрес твои хозяева воспримут на свой счет?
– Вовсе нет. – Тон робота остался прежним. – Мы понимаем, что это оскорбление бессмысленно, так как существо, которому оно нанесено, не считает себя оскорбленным. Но так как мы не желаем, чтобы участники священной охоты делали что‑либо лишенное смысла, то уверяем вас, что ваши слова восприняты именно как оскорбление. К чему вы, собственно, и стремились…
Этого Дэйн уже просто никак стерпеть не мог. Его всего передернуло от смеха. Робот же повернулся к Маршу и с беспокойством спросил:
– С вами что‑то не так?
Стараясь справиться с собой, Марш поспешил уверить робота, что все в порядке, и тот вновь перенес свое внимание на мехара, который намеренно повернулся спиной к своему металлическому собеседнику, что не помешало последнему, бесшумно проскользив по полу, оказаться лицом к лицу с бывшим охранником. Мехар тяжело вздохнул, а робот как ни в чем не бывало продолжал:
– Что же касается вашего нежелания возложить на себя священные одежды, обычай требует, чтобы вы надели их, так как это предохранит вас от случайного нападения в Охотничьем заповеднике, а также от дисциплинарного взыскания.
– Тебе с ним не справиться, парень, – сказал Дэйн, обращаясь к мехару и едва сдерживая смех. – Обычаи есть обычаи. Никуда не денешься – придется их уважить. А ты… – Теперь Марш обратился уже к роботу и, прежде чем успел задать вопрос, получил ответ:
– Называйте меня Служителем.