Уэллс изображает в Девисе, так сказать, одну из сторон своего собственного "я"; как и Уэллс, Девис занят изображением судеб человеческого рода в популярном "Параде человеческой истории". (Сам Уэллс вскоре после войны выпустил труд "Основы истории"). Девис присутствует в клубе на собеседовании учёных, обсуждающих проблемы современной физики и биологии. В беседе затрагивается вопрос о влиянии космических лучей на человеческую психику и, в частности, на образование характера. Девису приходит в голову мысль, что космические лучи сознательно направляются на землю марсианами, которые экспериментируют над человечеством, пытаясь привить людям не свойственные им, новые психические и психофизиологические свойства. По мысли Уэллса-Девиса, космическими лучами марсиан деформируется человеческий зародыш в утробе матери, и ребёнок рождается наполовину марсианином, хотя окружающие того не замечают. "Рождённый звездой" в сущности ненормален, но выше, интеллигентнее обычных людей; он ценнее их как экземпляр человеческой породы; ему свойственно критическое мышление, которого лишено огромное большинство людей.
Фантастическая идея о космических лучах, посылаемых марсианами на землю, овладевает умом Девиса. У него должен родиться сын, и Девис настойчиво следит за психикой своей жены, которая, как ему кажется, не лишена странностей. Полагая, что космические лучи действуют на его жену, Девис открывается врачу, который её лечит, и через посредство врача идея Девиса становится достоянием сначала небольшого круга интеллигентов, а затем и предметом обсуждения в печати. Издатель жёлтой газеты лорд Сендерсклеп, в лице которого выведен лорд Ротермир, поднимает в печати компанию против "извращённых марсиан", разрушающих "наш" семейный очаг и уничтожающих то, что дорого "человеческой расе". Но кампания Сендерсклепа терпит неудачу; читатели газет оказываются одинаково безразличными и к самой идее космических лучей и к её опровержению в синдицированной печати. Только Девис и его немногие друзья продолжают верить в идею космических лучей, но и она терпит некоторое видоизменение. Место биологической фантазии исподволь занимает мнение, что "рождённые звёздой" это в сущности все выдающиеся, критически мыслящие люди, то есть, кто беспокоится о судьбах человечества, а не только о самом себе.
"Для всех дальновидных людей, заметил доктор Хальдман Штеддинг, - будущее всегда представлялось в мрачном свете".
"В особенности теперь, - заметил Девис, - война в воздухе, биологическая война, безработица, распад социальных связей, быстрое уничтожение свободы мысли - таковы факты сегодняшнего дня".
"Да, - сказал Х. Штеддинг. - В особенности теперь. Наступила переоценка всех ценностей, которые мы расценивали особенно высоко".
"У меня впечатление, что происходит распад нашего мира, или что от нашего мировоззрения отпадают целые куски. Происходят какие-то великие потрясения. И всего ужаснее то, какой слабой оказывается всякая ясная, чистая мысль. В теперешнем состоянии человечества меня поражает более всего полное господство грубого, пошлого мышления, мышления низменного. Это грубое мышление... воплощается в герое, подобном, например, Гитлеру, который солидаризируется с ним и даёт ему выход в своих вызывающих выступлениях. Догматический шовинизм, массовый страх, кажется мне, проявляют себя в большей степени теперь, чем когда-либо в человеческой истории, проявляют себя чудовищно и отвратительно".
Этот мрачный пессимизм героев Уэллса усиливается ещё и потому, что, по мнению писателя, интеллигенция бездействует и молчит. Её представители не решаются высказать правду, свою правду, толпе, потому что боятся толпы, и боятся за своё обеспеченное состояние.
И Уэллс издевается над "свободной" Англией, где, правда, нет гитлеровских концентрационных лагерей, нет инквизиции и мучеников мысли, но где цензура действует невидимо и где интеллигенция "свободна, поскольку она не пользуется своей свободой".