В конце луга молодежь состязалась в метании ножей и топориков, стрельбе, борьбе, кулачных поединках, щеголяя силой и сноровкой. Рудокопы устроили рыцарский турнир - один сидел на плечах другого, сжимая деревянное копье - палку с насаженными на оба конца шарами. Они вступали в бой попарно, и под громогласные подбадривания и одобрительные крики всадники старались сбить друг друга на землю. Весело пылали костры, на которых, аппетитно благоухая, жарилось мясо - дар Эдрика Скейса. Бет прислонилась к древесному стволу и впервые за многие дни позволила себе расслабиться. Ее маленький запас монет пополнялся, и скоро уже она перекочует с детьми на плодородный участок к северу от Стены, арендованный у Скейса, и обзаведется собственной фермой. Нелегкая будет жизнь, но она своего добьется!
На нее упала тень, и, подняв глаза, она увидела, что перед ней стоит Йон Шэнноу со шляпой в руке.
- Доброе утро, Бет. Ваши дети далеко от нас, и им не угрожает опасность. Можно мне посидеть с вами?
- Прошу вас, - сказала она, и он опустился на землю, прислонившись к стволу рядом с ней. - Я знаю, кто вы, - добавила она. - Тут это каждый знает.
- Да, - ответил он с усталой досадой. - Наверное. Как тут все хорошо устроено! Люди веселятся от души. На них приятно смотреть.
- Зачем вы сюда приехали? - не отступала она.
- Это просто остановка в пути, Бет. Я тут долго не задержусь. Меня сюда не звали, и приехал я не для того, чтобы сеять смерть направо и налево.
- Я так вовсе не думала. А правда, что вы ищете Иерусалим?
- Пожалуй, уже не с тем пылом, как раньше. Но да, я ищу Святой Город.
- Почему?
- А почему нет? Не самое худшее, чему человек может посвятить жизнь. Ребенком я жил с родителями и братом. Разбойники убили моих родителей. Мы с братом спаслись, и нас приютила соседская семья, но разбойники убили и их. К тому времени я подрос, и я убил разбойников. Долгое время я кипел гневом, пылал ненавистью ко всем, кто живет насилием и грабежом. Затем я обрел Бога, и мне захотелось увидеть Его, задать Ему много вопросов. Я прямой человек. И потому я ищу Его. Это то, о чем вы спрашивали?
- Я бы ответила "да", будь вы моложе. Сколько вам лет? Сорок? Пятьдесят?
- Сорок четыре года. И, да, я ищу с того времени, когда вы еще не родились. Разве это что-нибудь меняет?
- Конечно меняет! - воскликнула она. - Юнцы вроде Клема Стейнера считают себя искателями приключений. Но ведь с приходом зрелости нельзя не понять, что это значит тратить жизнь по-пустому.
- По-пустому? Пожалуй. У меня нет ни жены, ни детей, ни дома. Но для всех людей. Бет Мак-Адам, жизнь - это река. Один входит в нее, и она встречает его ласковой приятной прохладой. А другой входит, и она оказывается мелкой, холодной, негостеприимной. Третий же попадает во власть бешеного потока, который увлекает его навстречу гибельным опасностям. И этому третьему трудно что-либо изменить.
- Пустые слова, мистер Шэнноу. И вы прекрасно это знаете. Сильный человек может делать все, что пожелает, жить любой жизнью, которую выберет.
- В таком случае я не силен, - возразил он. - У меня была жена. Я отбросил свои мечты о Святом Городе и поехал с ней искать новой жизни. У нее был сын, Эрик. Робкий мальчуган, который боялся меня. И сами того не зная, мы оказались там, где шла война с исчадиями Ада... И я потерял ее.
- Но вы ее искали? Или она умерла?
- Ее захватили исчадия. Я сражался, чтобы спасти ее. И - с помощью чудесного друга - я ее спас. Она вышла замуж за другого, за хорошего человека. Я такой, Бет, какой я есть. И не могу измениться. Мир, в котором мы живем, не позволяет мне измениться.
- Вы могли бы жениться. Завести ферму. Растить детей.
- И сколько пройдет времени, прежде чем кто-либо меня узнает? Прежде чем нагрянут разбойники? Сколько, прежде чем какой-нибудь старый враг начнет охотиться на меня или на моих детей? Сколько? Нет, я отыщу Иерусалим.
- По-моему, вам всегда грустно. Йон Шэнноу. - Она открыла стоящую рядом корзинку, достала два яблока и одно протянула Иерусалимцу. Он взял его и улыбнулся.
- Рядом с вами мне не так грустно. И я благодарю вас за это.
На языке у нее уже вертелись колкие слова, но она посмотрела на его лицо и проглотила их. Это не было неуклюжей попыткой заманить ее в постель, и не началом ухаживания. Просто мгновение, глубокой искренности одинокого путника при случайной встрече.
- Но почему? - прошептала она. - Мне кажется, вы не позволяете себе заводить друзей.
Он пожал плечами.
- Я близко вас узнал, пока ехал по вашему следу. Вы сильная женщина, и вам не все равно. Вы не поддаетесь панике. Кое в чем мы очень похожи. Когда я нашел того умирающего разбойника, я понял, что опоздаю помочь вам. Я думал, что найду вас и ваших детей мертвыми, и был страшно рад, когда увидел, как ваша храбрость спасла вас.
- Они убили Гарри? - сказала она. - Так жаль! Он попросил разрешения повидать меня в Долине Паломника.
Бет легла, опершись на локоть, и рассказала Шэнноу о своей встрече с разбойниками. Он слушал ее в молчании, а потом сказал:
- Да, - Некоторые женщины оказывают на мужчин такое действие. Гарри проникся к вам уважением за вашу храбрость и цеплялся за жизнь, пока не послал меня вам на помощь. За это, думаю, Всемогущий будет милостив к нему.
- На это мы с вами смотрим по-разному. - Она поглядела на качели и увидела, что Мэри с Сэмюэлем идут к ним. - Мои дети возвращаются, - сказала она мягко.
- А я вас покидаю, - сказал он.
- Вы примете участие в пистолетном состязании? - спросила она. - После того, как Пастырь кончит проповедь. Победитель получит сто обменных монет.
- Не думаю, - ответил он, снова пожав плечами, и поклонился. Она смотрела, как он уходит.
- Будь ты проклята, Бет! - прошептала она. - Не пускай его себе в душу!
* * *
Пастырь преклонил колени на склоне и погрузился в молитву. Вокруг начала собираться толпа. Он открыл глаза, оглядел тесные ряды людей, и в нем поднялась горячая волна радости. Два месяца шел он в Долину Паломника через пустыни и плодородные равнины, через долины и горы. Он проповедовал на одиноких фермах и в селениях; женил, крестил и совершал похоронный обряд в уединенных жилищах. Он молился о выздоровлении больных, и всюду находил радушный прием. Он даже произнес проповедь перед разбойниками, случайно оказавшись в их лагере, и они накормили его, снабдили припасами и водой, чтобы он мог продолжать свой путь. И вот он здесь и смотрит на две тысячи жаждущих лиц. Он провел рукой по густым рыжим волосам. Он дома!
Подняв одолженные пистолеты, он взвел курки и дважды выстрелил в воздух. И в воцарившейся тишине зазвучал его голос:
- Братья и сестры, добро пожаловать на Святой День Господень! Взгляните, как сияет солнце в чистоте небес. Почувствуйте тепло на своих лицах. Это лишь слабый намек на Любовь Божью, когда она вливается в ваши сердца и мысли. Мы тратим свои дни, братья, роясь в грязи в поисках богатства. Но истинное богатство вот здесь. Прямо здесь! Я хочу, чтобы вы все повернулись к тем, кто стоит рядом с вами, и взяли их руки в знак дружбы. Теперь же! Прикоснитесь! Почувствуйте! Откройте объятия! Ведь рядом с вами сегодня ваш брат или ваша сестра. Или ваш сын. Или ваша дочь. Так сделайте это немедля! Сделайте во имя любви!
По толпе словно пробежала рябь: люди поворачивались, чаще всего смущенно, чтобы быстро сжать и тут же выпустить руки незнакомых людей рядом.
- Плохо, братья! - закричал Пастырь. - Неужели вы так приветствовали бы брата или сестру после долгой разлуки? Я вам покажу.
Он подошел к пожилой женщине, крепко ее обнял и расцеловал в обе щеки.