Потом вскочил на ноги и пошел вдоль края обрыва до
того места, с которого мог увидеть уступ. Здесь он опустился на землю и задумался, а Эвдена смотрела на него. Вскоре она заметила, что медведи
ушли.
Наконец Уг-Ломи поднялся, очевидно, приняв какое-то решение. Он вернулся к расселине, Эвдена подошла к нему, и они вместе спустились на
уступ. Они взяли огненный камень и кремень, и затем очень осторожно Уг-Ломи спустился в ущелье и отыскал свой топор. Стараясь как можно меньше
шуметь, они поднялись наверх и быстрым шагом пошли прочь. Уступ больше не мог служить им убежищем, раз их стали навещать такие соседи. Уг-Ломи
нес топор, Эвдена - огненный камень. Вот как просто переезжали на новую квартиру в эпоху палеолита!
Они шли вверх по течению реки, хотя это могло привести их прямо к логову медведя, но другого пути для них не было. В низовье жило их племя,
а разве Уг-Ломи не убил Айю и Вау? А уйти от воды они не могли: ведь им надо было пить.
Они шли буковым лесом, а ущелье становилось все глубже, и вот уже река пенящимся потоком неслась в пятистах футах под ними. Из всех
изменчивых вещей в нашем изменчивом мире меньше всего меняются направления рек, протекающих в глубоких лощинах. Это была река Уэй, река, которую
мы знаем и сегодня; Эвдена и Уг-Ломи, первые люди, появившиеся в этой части земли, проходили по тем самым местам, где сейчас расположены города
Гилдфорд и Годалминг. Один раз они заметили серую обезьяну - она прокричала что-то и скрылась, а всю дорогу вдоль края обрыва шел четкий след
пещерного медведя-великана.
Внезапно след медведя свернул в сторону от обрыва, и Уг-Ломи подумал, что логовище, наверное, где-то слева. Они пошли дальше, вдоль обрыва,
но вскоре им пришлось остановиться. Перед ними была огромная полукруглая выемка - некогда тут обвалился берег. Обвал перегородил ущелье,
образовав запруду, которую река, разлившись, прорвала в одном месте. Обвал произошел давным-давно. Земля заросла травой, но стена скал над
полукруглой площадкой внизу выемки оставалась белой и гладкой, как в тот день, когда часть берега оторвалась и сползла вниз. У подножия этой
белой стены четко вырисовывались темные части пещер. И в то время как Уг-Ломи и Эвдена стояли, глядя на оползень и не испытывая особой охоты его
огибать, так как думали, что медвежье логово расположено где-то слева, в том направлении, куда им придется идти, они вдруг увидели сначала
одного, затем другого медведя, которые поднимались справа от них по травянистому склону и затем пересекли полукруглую площадку, направляясь к
пещерам. Впереди шел Энду, немного прихрамывая на переднюю лапу, и вид у него был унылый; за ним, тяжело ступая, брела медведица.
Эвдена и Уг-Ломи попятились от края обрыва так, что им видны были только спины медведей. И тут Уг-Ломи остановился. Эвдена дернула его за
плечо, но он отрицательно покачал головой, и она опустила руку. Уг-Ломи стоял, сжимая в руке топор и глядя на медведей, пока они не скрылись в
пещере. Он еле слышно проворчал что-то и потряс топором вслед медведице. А затем, к ужасу Эвдены, вместо того чтобы им потихоньку уйти вдвоем,
Уг-Ломи лег на землю и пополз вперед до места, откуда была видна пещера.
Это были медведи, а он держался так спокойно, будто подстерегал кроликов!
Он лежал в тени деревьев, весь в пятнах солнечного света, неподвижный, как поваленный ствол. Он думал. А Эвдена с детства знала, что когда
Уг-Ломи застывал таким образом, подперев кулаками подбородок, вслед за тем случались небывалые вещи.
Пока он думал, прошло не менее часа. Настал полдень, когда два жалких человечка подошли к краю обрыва, нависшего над медвежьей пещерой. И
до самого вечера они отчаянно сражались с огромным обломком известняка, вкатывая его голыми руками, с помощью одних только крепких мышц, вверх
по склону из оврага, где он торчал, как шатающийся зуб. В добрых два обхвата, высотой Эвдене по пояс, он ощетинился острыми кремнями. К заходу
солнца они установили его у края обрыва над входом в логово большого пещерного медведя.
В тот день беседа в пещере шла вяло. Медведица с обиженным видом - она любила лакомиться мясом кабанов и обезьян - дремала в углу, а Энду
занимался тем, что лизал лапу и тер ею морду, чтобы охладить горящие раны.
Потом он подошел к самому выходу из пещеры и сел там, щурясь здоровым глазом на вечернее солнце и размышляя.
- Никогда в жизни я не был так поражен, - проговорил он наконец. - Какие страшные звери! Напасть на меня!
- Мне они не нравятся, - отозвалась позади него медведица.
- Более хилых зверей мне никогда не приходилось видеть. И куда это только идет мир! Лапы тощие, как былинки... И как это они не замерзают
зимой?
- Очень вероятно, что и замерзают, - сказала медведица.
- Я думаю, это что-то вроде неудавшейся обезьяны.
- Разновидность, - обронила медведица.
Молчание.
- Его успех - чистый случай, - снова начал Энду. - Такие вещи иногда бывают.
- Нет, я все-таки не понимаю, почему ты его отпустил, - проворчала медведица.
Вопрос этот уже неоднократно обсуждался и был решен. Поэтому Энду, умудренный жизненным опытом, на время умолк. Затем перевел разговор на
другую тему:
- У него что-то вроде когтя... длинный коготь, сначала он торчал из одной лапы, потом из другой. Всего один коготь. Очень странные звери. У
них есть еще такая яркая штука... как блеск, что ходит днем по небу...
Только она прыгает... Право, стоит посмотреть. У этой штуки есть корень...
И еще она похожа на траву в ветреный день.
- Она кусается? - поинтересовалась медведица. - Если кусается, какая же это трава!
- Нет... не знаю, - сказал Энду. - Но, во всяком случае, любопытная штука.
- Хотела бы я знать, действительно ли они вкусные, - вздохнула медведица.
- На вид - да, - ответил Энду плотоядно. Пещерный медведь, подобно белому, был убежденным хищником: корни и мед его не интересовали.
Некоторое время медведи молча размышляли, затем Энду снова принялся лечить свой глаз. Солнечные блики на зелени склона перед входом в
пещеру становились все золотистее, пока не достигли теплого багряно-янтарного тона.
- Странная это штука - день, - заметил пещерный медведь, - и чересчур длинная, по-моему. Совсем не годится для охоты, всегда слепит мне
глаза. И чую куда хуже, чем ночью.
Вместо ответа из темноты донесся хруст. Медведица грызла кость. Энду зевнул.
- Ну что ж, - сказал он.
Подойдя ко входу в пещеру, он высунул наружу голову и стал обозревать окрестность. Он обнаружил, что для того, чтобы увидеть что-нибудь
справа от себя, ему приходится поворачивать всю голову. <Ну, к завтрашнему дню глаз, без сомнения, будет видеть как раньше!> - решил Энду.