— Не беспокоитесь ли вы о нашей большой скорости при подходе к Актив Пассу? — спросил капитан сразу после того, как суда расцепились.
— Нет, капитан. Мы всегда ходим здесь так. Обычно я сбавляю до среднего на траверзе Энтерпрайз Рифа, я часто делаю это только символически. Вы сбавили до среднего за несколько секунд до того, как я сам сделал бы это. Дальнейшее зависело уже от Бога, а не от нас с вами.
(Чем больше проходило времени после столкновения, тем настойчивее Хаустову казалось, что их скорость была чрезмерно большой. И тем сильнее ему казалось, что он проиграл в столкновении воль на мостике, когда не сбавил ход еще на траверзе острова у мыса Протлок. Нутро, интуиция, тщательно воспитанная в себе осторожность сигнализировали ему о повышенной скорости. Но лоцман был уверенным в своих знаниях места человеком. И он попал под гипноз его уверенности — или это уже начинается самоедство? Вот уж в чем он никогда не был грешен, так это в излишнем самоедстве.)
— Средний вперед! — приказал Краббе. Он как бы демонстрировал свою уверенность и сейчас, после несчастья, ведя к порту Ванкувер судно, лишившееся якорей, с помятым носом.
— Средний вперед! — приказал капитан после секундного колебания.
«Есенин» коротко задрожал и прибавил ход.
— Только не называйте точное время, — пробормотал Краббе.
— Спасибо, — сказал капитан. — Скажите, вы помните, что мы все время поворачивали только вправо?
— Да. Мы поворачивали только вправо.
— Что означали ваши два коротких гудка в момент обнаружения парома?
— Я предлагал им разойтись правыми бортами, используя оговорку Правила номер двадцать пять ППСС.
— Тогда они получают возможность сказать, что сами отворачивали вправо потому, что приняли ваше предложение. Нам же, если быть последовательными, следовало положить лево на борт и дать полный.
— Думаю, они не слышали моих гудков, капитан, — сказал лоцман Краббе. — Мы могли только вправо и только задний ход. И мы так поступили. Они находились на нашей стороне фарватера.
— Какова ответственность судоводителей но вашим законам? То, что нам предстоит суд, я не сомневаюсь. Но меня интересует, какой суд.
— Уголовная ответственность в Канаде для судоводителей наступает, капитан, только в случаях умышленности, алкогольного опьянения или при нахождении на мостике после употребления наркотиков… Мы будем швартоваться правым бортом. Пусть ваши люди приготовятся подать буксир через центральный клюз на полубаке!
— Вас понял! — сказал капитан.
Архитектура причала в Ванкувере, к которому швартовался «Есенин», была не совсем обычной. Фактически это был пирс, в центре которого возвышалась пакгаузная часть. Сплошная крыша пакгаузов связана была с берегом автомобильным проездом. На этой крыше располагалась смотровая площадка и стоянка автомобилей. С причала туда следовало подниматься но одномаршевым наружным лестницам.
К моменту швартовки автомобильная стоянка уже была забита машинами. На причале ожидали агент Бент Соренсен и адвокаты компании, группа полицейских и много корреспондентов.
— Господа, прошу меня извинить. Но прежде, чем отвечать на ваши вопросы, я должен взглянуть на свое судно с причала. Сейчас вам принесут кофе. Я вернусь быстро.
— Капитан, там на вас набросятся корреспонденты. Пожалуй, я пойду с вами и прикрою вас, — сказал агент. — И предупредите экипаж: никаких интервью! Пусть отсылают всех к вам.
— Экипаж предупрежден, — сказал капитан.
Они спустились на палубу и вышли на причал. Действительно, представители канадской прессы не теряли времени даром. Обвешанные магнитофонами и фотоаппаратами, они вели себя с настырностью и наглостью комаров.
Повреждения носовой части были незначительными.
Только отсутствие левого якоря придавало носу судна какой-то непривычный и растерянный вид.
— Боюсь, капитан, что сегодняшнее происшествие означает конец «Фиско лайн», — сказал агент.
— Это почему? — спросил капитан.
Агент обязан был оказать поддержку. Для этого он здесь и находился. А поддержку приходилось оказывать ему. Ничего себе: конец «Фиско лайн»! Капитан слишком хорошо знал все перипетии и сложности рождения этой компании.
— Кто наш адвокат? — спросил капитан, когда они шли по причалу к трапу.
— Мой друг, — сказал агент. — Он будет драться не за страх, а за совесть. Но ото конец «Фиско лайн», — повторил он. Очевидно, он уже видел все последствия для себя лично в этом случае: потеря работы, подмокшая репутация и т.д. и т.п.
Под вспышками блицев они прошли на судно. Вахтенный матрос у трапа был одет чисто, повязка вахтенного была на месте, вахтенный штурман блестел золотом новенькой формы, боцман копался у стрелы четвертого номера — судно продолжало жить ритмичной, невозмутимой жизнью.
Полицейские чиновники вели себя корректно. Они, конечно, проверили всех действующих лиц на алкоголь, но сделали это так, что проверяемые не заметили, — техника на грани фантастики. Никакие документы изъяты и опечатаны не были. Даже курсограф они не тронули. Несколько вопросов под магнитофон: расстояние до мыса Элен в момент столкновения, кто находился на мостике, предпринятые действия перед столкновением и после. Капитан отвечал предельно скупо: «Дали аварийный задний, положили руль право на борт…»
Лоцман Краббе сидел тут же, подтверждающе кивал головой.
Письменных свидетельств полицейские не потребовали.
Часть 2
Начало следствия
— 1 -
ЗАЯВЛЕНИЕ О МОРСКОМ ПРОТЕСТЕ:
Я, Хаустов Николай Гаврилович, капитан т/х «Сергей Есенин», приписанного порту Владивосток, принадлежащего Дальневосточному пароходству и плавающего под флагом СССР, 23 июля 1970 года вышел из порта Иокогама, Япония, имея на борту 3754 тонны стали и генерального груза, и совершил плавание в порт Ванкувер, Канада, куда прибыл 02 августа 1970 года.
ЗАЯВЛЯЮ:
02 августа 1970 года около 12.07 судового времени произошло столкновение канадского парома «Королева Виктории» и советского т/х «Сергей Есенин» в проливе Актив Пасс в районе мыса Элен.
Т/х «Сергей Есенин» в 09.34 судового времени 02 августа принял на борт лоцмана Краббе и карантинные власти. Закончив оформление прихода карантинными властями, судно под проводкой лоцмана Краббе направилось в порт Ванкувер для выгрузки. Предварительная прокладка и точки поворота были сделаны мной заранее. Погода была хорошая, видимость — 10 — 15 миль. На мостике стояла усиленная вахта, на руле стоял старший рулевой Наумов Г. Н., на баке у якорей, готовых к отдаче, стоял боцман Менкин В. С. Судно следовало маневренным режимом, имея 95 оборотов в минуту главного двигателя. Работала РЛС «Дон». Около 11.30 судно должно было лечь на истинный курс 64 градуса и через проход Боундари выйти в пролив Джорджия. Однако лоцман Краббе неожиданно заявил, что судно направится в пролив Джорджия через пролив Актив Пасс, которым до этого времени судно никогда не пользовалось. Лоцман проверил в моем присутствии состояние приливо-отливных течений в проливе Актив Пасс и расписание движения паромов. После проверки лоцман Краббе заявил, что в момент прохождения пролива Актив Пасс приливо-отливных течений не будет, а также в соответствии с расписанием паромов не будет. За 20 минут до подхода к мысу Элен вахтенный 4-й механик был предупрежден о подходе к узкости. Ввиду сложной навигационной обстановки все три помощника были оставлены на мостике.