- И чтоб о тебе подумали лучше, - добавил он с иронией. - Так вот, о простом народе и вальпургиевых ночах... Слабые люди стараются угодить господину, только не знают как. Словом, Дик, я еще не освоился, что ты уже стал рыцарем, потом паладином, а теперь так и вовсе де Амальфи.
- Де Амальфи?.. - переспросил я тупенько. - Я?
Он отмахнулся.
- Так вот я о чем: Церковь, как и дьявол, дает тебе свободу выбора. Будешь служить Церкви - получишь поддержку Церкви. Будешь служить дьяволу тебя поддержит дьявол.
Я невольно выпрямился, повел плечами, доспехи слегка звякнули.
- Пусть собачки служат, - сообщил я. - А человек - звучит гордо, даже если это тварь дрожащая. И вообще тростник... Ты присядь, пожалуйста, если пить не хочешь!.. А то мне неловко, я уж так воспитан.
Он опустился в свободное кресло, чтобы мог сесть и я, вот такой я вежливый, но он, как старый римлянин, правила этикета знает, оценил, в огненных глазах одобрение, что я выждал, пока опустит задницу он, а потом лишь нащупываю ягодицами сиденье сам.
- Я ненадолго, - сообщил он. - Захотелось проверить, в самом ли деле эти места открылись... и для меня.
- Ну и как?
Он задумался, кивнул:
- В какой-то мере. Ты позволил уцелевшему священнику восстановить церковь и начать службы. Влияние дьявола слегка ослаблено... во всяком случае - в церкви. И это позволило мне хоть и с усилием, но продраться через Мертвые Поля, Красные Реки и Черный Пояс Безысходности. Словом, в запретные для меня области.
- Но мы не в церкви!
Со стороны окна донеслись крики, звон металла, громко заржал конь. Тертуллиан посмотрел в ту сторону:
- Нравится тебе или нет, но церковь - во дворе замка. Правда, это ни к чему не обязывает.
- Еще бы, - сказал я саркастически. - Меня вообще ничего не обязывает, уж извини. Я сам из всех существующих моделей... а их до черта, хорошо - до ангелов, выбираю те, которые меня устраивают. Только им и следую... Ладно, Тертуллиан, раз уж ты появился, нельзя ли к тебе с просьбой?
Он ухмыльнулся:
- Можно. Как ты говорил, услуга за услугу.
Я проговорил с некоторой неловкостью:
- Понимаю, ты человек святой, тебя со всех сторон донимают просьбами...
Тертуллиан кивнул:
- Ну-ну, говори. Для такого гордеца обратиться с просьбой, что живую жабу съесть.
- Тертуллиан, я все думаю, как бы сюда те волшебные мечи, что достались мне так по-дурному...
- По-дурному?
- Легко, - поправился я. - Слишком легко.
Он нахмурился, белые светящиеся брови на миг скрыли огненные глаза, покачал огромной головой:
- Пора уже знать, что если что-то достается легко...
- Знаю, - прервал я, - бесплатный сыр только в мышеловке, халявы не бывает, и все такое. Но я взял эти мечи! Теперь, даже если откажусь, расплачиваться все равно? Ну вот... Их бы сюда, в мой замок. Видишь, я уже называю его своим.
Он взглянул мне в глаза, в глазницах свет немыслимой чистоты, я ощутил себя нечистым, отвел взор.
- Ах, Ричард, - проговорил он медленно, с печалью. - Ну не дано мне выполнять такие вот просьбы! Не могу съездить в Зорр, взять там твои мечи и привезти сюда!
- А шепнуть кому-нибудь? - сказал я дрогнувшим голосом. - Например, Сигизмунду? Хоть он и свободен от вассалитета, но по старой дружбе... Или Асмеру, Бернарду, даже Ланселоту. Мол, ваш приятель снова попал в переделку, просит доставить по такому-то адресу, в такую-то крепость, где примет без всякой описи.
Тертуллиан усмехнулся, я смотрел в его огненные глаза не щурясь, кажется, начиная без всяких формул понимать природу вещей и строение материи.
- Ричард, - ответил он сильным, слегка рокочущим голосом, - Ричард... ты не понимаешь. Пока ты один вот такой, что можешь общаться! Ну, не падаешь на колени, не захлебываешься благодарственными молитвами... не бьешься в экстазе...
А бывают и такие, что считают мое появление происками дьявола, начинают брызгать святой водой, приводят священников, устраивают крестные ходы... А самое главное, никто не слушает ни одного моего слова!.. Неважно, что говорю, одни бухаются на колени и начинают благодарить Творца за явленную им милость, да как многословно и одинаково!.. Другие пытаются изгнать с такой же страстью... А с тобой можно просто говорить. Ты меня понимаешь, хотя это очень странно.
Я спросил с неловкостью:
- Странно, что понимает неверующий?
Он отмахнулся.
- Я сам неверующий, уже говорил. Вообще, любая религия делается неверующими. Запомни, Ричард, основа всех великих религий мира - безбожие. И саму Церковь строили умные и абсолютно неверующие люди. Думаешь, верующие смогли бы построить?.. Ха!.. Я знаком со всеми отцами Церкви, они все, представь себе, неверующие, однако признают необходимость веры не только для народов, но и для каждого отдельного человека. Вера нужна, Ричард, нужна.
Я покачал головой:
- Но не мне.
Он грустно улыбнулся:
- Даже тебе.
- Не думаю.
- Это сейчас, - сказал он серьезно. - Когда-то это тебе понадобится.
- Никогда, - отрезал я твердо.
- Никогда не женюсь, сказал трехлетний ребенок.
Я ощутил угрызения совести, слишком уж по-бараньи уперся, надо то же самое, но другими словами, повежливее, сказал уже мягче:
- У нас говорят: зарекалась свинья говно кушать... Ладно, поживем увидим. Лично я уверен, что есть установки, которые с возрастом не меняются.
Он поднялся, свет стал ярче. От всей огромной фигуры шло дружеское тепло.
- Еще появлюсь, - пообещал он.
- Только не распугивай мои привидения, - попросил я. - И моих домовых с троллями!
Он с укоризной покачал головой:
- Эх, Ричард... Когда повзрослеешь и начнешь обходиться без них?
Он исчез, в комнате сразу стало темно, только на всех стенах тускло зажелтели пятна масляных светильников.
* * *
Мои покои на втором этаже. И когда, громыхая железом, переступил порог в коридор, снизу донесся могучий рев двух десятков крепких мужских глоток. В нижнем зале пир по случаю прибытия герольда короля Барбароссы. Король устраивает турнир по случаю бракосочетания, герольд развозит приглашения. Привез и мне, а я сдуру ответил, что, дескать, а как же, без меня какой турнир.
До турнира месяц, на дорогу вычтем неделю, три в запасе. Ну ладно, пусть даже две на дорогу, в любом случае седлать коней рано. Вообще-то герольд - не велика птица, и его честь разве что бросят чистую тряпку в людской, чтобы выспался перед дорогой, но я еще не установил твердых правил, народ вольничает. Я для них не совсем хозяин, а пока только рыцарь, захвативший замок и принявший их па службу. И хотя присягу уже принесли, должны привыкнуть, что новый хозяин - я.
Правда, к этому должен привыкнуть еще и я сам.
Стражник в коридоре вскочил, стукнул тупым концом копья в пол:
- На страже, ваша милость!
- Вольно, - пробормотал я.
Пройдя мимо, услышал жестяной лязг за спиной, это страж тут же сел на ящик и приготовился дремать. Я иду медленно и даже как бы величаво, так пусть и понимают, на самом деле бдю, не заблудиться бы в собственном замке, еще не совсем орел в ходах странного назначения: кажется, прорыли пьяные муравьи, они же выстроили воздушные мостики с одной башни на другую, возвели галереи, проложили длиннющие коридоры, переходы, ходы вверх, ходы вниз, я пока что ориентируюсь только в самом донжоне, а все эти правые и левые крылья, сторожевые башни, под которыми столько многоэтажных подвалов, проходов, разных помещений...