И был приколочен к дереву с помощью ржавых стальных костылей.
Чисто рефлекторно Геннадий проверил: на месте ли револьвер. На месте.
Преодолевая отвращение, Черепанов подошел поближе. На красноватой коре были выцарапаны какие-то знаки. Костыли вогнали прямо в них. С макушки почти голого черепа черной паклей свисали длинные пряди волос. Чертовски маленький скелет. Даже если учесть, что здешние аборигены отнюдь не великаны. И еще одна неприятная деталь: локтевые и коленные суставы скелетика были раздроблены. Разумеется, это могли сделать и после смерти бедняги. Так же как и прибить к дереву могли уже мертвое тело. Дальнейшие действия Геннадия вряд ли можно было назвать разумными. Просто откуда-то изнутри возникло непреодолимое желание сделать это. И он сделал. Подобрал с земли камень побольше, выбил из дерева костыли, снял маленький скелетик, вырыл ножом неглубокую яму и похоронил останки,
На это все у Геннадия ушло несколько часов. В общем, глупость. И он отдавал себе отчет, что делает глупость: практика выживания подобной лирики, мягко говоря, не одобряет. Но Черепанов не мог поступить иначе. Не мог, и все.
Компенсируя потерянное время, остаток дня он двигался ускоренным маршем, и к вечеру ему повезло: наткнулся на источник - маленький родничок, сочащийся между камней, на которых обнаружился еще и ужин: десятка полтора большущих улиток.
Все бы хорошо, но Геннадия не оставляло отвратительное чувство: будто кто-то смотрит в затылок. Когда стемнело, Черепанов, вопреки обыкновению, костра разводить не стал. Четвероногого зверья он уже не боялся. А вот зверья двуногого, способного на извращенное убийство ребенка... Конечно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и в цивилизованной нынче Европе еще лет двести - триста назад "лишних" младенцев живьем в сугроб выкидывали... Однако ж Геннадий был убежден, что обилие подлецов вокруг недостаточный повод, чтобы самому стать подлецом. Хотя и осознавал, что подобные убеждения серьезно препятствуют карьере.
Спал Черепанов на дереве. Привязавшись ремнем. Не самый комфортабельный вид ночлега. Особенно если по тебе постоянно бегает какая-то мелкая живность.
В общем, ночь прошла - и слава Богу. А утро преподнесло неприятный сюрприз. Когда, цепляясь за лианы и покряхтывая от боли в отлежанных местах, Геннадий спустился на землю, прямо у него над ухом раздался негромкий удар. Черепанов скосил глаза и увидел воткнувшуюся в бугристую кору стрелу. Перышки на ее охвостье были ярко-алыми, а наконечник вошел в дерево совсем неглубоко. И потому было отлично видно, что он вымазан какой-то черной липкой дрянью. Отчасти поэтому Черепанов не стал делать лишних движений, когда из зарослей материализовались трое аборигенов. Причем только один из них держал в руке лук. Остальные были вооружены вполне современно: армейскими винтовками. И одеты были аборигены соответственно: двое с винтовками - в линялые шорты, а вот голова третьего украшена плюмажем из ярких перьев.
Этот третий выглядел особенно неприятно, хотя и остальных никто не назвал бы симпатягами: плоские коричневые физиономии, похожие на маски из крашеного дерева. А вот морда третьего и впрямь была маской: ее покрывал слой серой глины, на который были нанесены синие, красные и черные полосы. Выглядело жутковато. Но Черепанова куда больше беспокоили не морда "замаскированного" и нацеленный в живот кончик стрелы, смазанный черной дрянью. Даже карабины пугали меньше. Карабин - привычное оружие. Но отравленная стрела...
- Ты! Пистолет. Брось! - скомандовал раскрашенный на ломаном английском.
Глава десятая,
В КОТОРОЙ ЧЕРЕПАНОВ УЗНАЕТ КОЕ-ЧТО О РЕЛИГИОЗНЫХ ПРИСТРАСТИЯХ КЕНТУРИОНА, А ТАКЖЕ О ТОМ, КАК ТОТ РЕШАЕТ ПРОБЛЕМЫ И ПРЕСЕКАЕТ РАЗНОГЛАСИЯ
- Оставь его, - сказал Геннадий римлянину. - Давай лучше пожрем горячего. Вон у них горшок с похлебкой. И искать не надо.
- Успеем, - отмахнулся Плавт. - Ну все, дед! Прощайся с ухом!
Кентурион схватил старика за волосы... Но довести операцию до конца не смог.
- Эй, Череп! Ты что делаешь? - Римлянин рванулся, но освободить руку с ножом из захвата Геннадия ему не светило. - Ты спятил! - выкрикнул кентурион, отпустил деда, замахнулся... И оказался в совершенно беспомощном положении. Нож, выпавший из его пальцев, глухо стукнул о земляной пол.
Старик квеман с опаской наблюдал за этой сценой.
- Предатель! - зарычал Гонорий, делая безуспешные попытки вывернуться из борцовских объятий Черепанова. - Помет стервятника! Я тебя убью!
Геннадий внезапно разжал руки. Рванувшийся римлянин едва не упал. Но тут же развернулся и схватился за оружие.
Подполковник демонстративно скрестил руки на груди.
Острие укороченного квеманского копья остановилось в ладони от его горла.
- Не стоит, - спокойно произнес Геннадий. - Мы нужны друг другу. И деда не трогай. Не надо.
- Пошел ты к Орку! - в ярости закричал римлянин. - Я ремней нарежу из этого старого пня!
Подполковник покачал головой:
- Нет.
- Да!
- Тогда начни с меня.
Римлянин несколько секунд бешено глядел на Черепанова. Широкое железное перо наконечника маячило в дециметре от сонной артерии. Геннадий знал, что если Гонорий захочет его убить, то так и сделает. Он умел пользоваться оружием этого времени не в пример лучше Геннадия. Но подполковник не сомневался, что кентурион не ударит. Черепанов просто и мысли не допускал, что такое возможно. И знал, что его уверенность сама по себе способна предотвратить удар. Настоящего врага такое, конечно, не остановит, но Гонорий - не враг...
- Но почему? Что тебе этот старый пень? - в сердцах воскликнул кентурион, опуская оружие.
- Не хочу, чтобы ты его трогал, вот и все.
- Но как я тогда узнаю, где спрятались его бабы? - В голосе кентуриона звучали обида и разочарование.
- Неужели ты не можешь воздержаться от женщин неделю-другую? - с легкой иронией спросил Геннадий.
Гонорий в сердцах метнул свое оружие. Квеманское копье с обломанным древком рассекло воздух - так близко от головы Черепанова, что у того даже волосы шевельнулись, - и воткнулось в стену.
- Ты не понимаешь, варвар! - напыщенно воскликнул римлянин. - Приап мой бог! Если я не стану служить ему, он не пошлет мне ни удачи, ни милости!
- Сядь, - предложил Черепанов. - Давай мыслить логически.
- Логически... - проворчал Плавт. - Вот еще... Будто я какой-нибудь долбаный грек... Мне эта тухлая логика еще в школе надоела. Логически! Тьфу!
Тем не менее он уселся на скамью, и Геннадий тут же подсунул ему горшок с похлебкой и черную корявую ложку.
Пару минут они молча наворачивали густой квеманский супчик.
Стойкий дед глядел на них сычом, но не таковы были Геннадий с Гонорием, чтобы от недоброжелательного взгляда у них пропал аппетит.
- Ну, - сказал Плавт, когда горшок опустел, - что ты там о логике толковал?
- Почему ты думаешь, что твой бог подобен крысе? - осведомился Черепанов.
- Что?!
- А то! Только крыса жрет все подряд, любую дрянь, которую можно сожрать. Думаешь, он хочет, чтобы ты, как бестолковый щен, запрыгивал на все, что движется? Может, дело не в боге Приапе, а в твоем собственном приапе? Может, тебе нравится... сам процесс?
Кентурион нахмурился:
- Ну... Допустим, тоже нравится. Ну что? Почему не должно нравиться мне, если нравится моему богу?
- Ладно, - не стал спорить Геннадий. - Но ты сам говорил, что у тебя три месяца не было женщин.
- Говорил.
- И что твоему богу это не нравится, говорил?
- Говорил.
- И вот, в результате ты оказался на свободе и в хорошей компании! Черепанов ухмыльнулся и ткнул себя в грудь.