Смотри, тебя могут вульгарно ограбить и убить обыкновенные бандиты.
- И что, против них помогают, наверное, только танки и вертолеты? Почему мне не предложили ни одного?
- Ха, ха, ха. Но ответ мне нравится - вижу, ты в полном порядке. Так где будешь искать нашего человека?
- Вена, старый аэропорт, управляющий ночлежкой Я должен сказать, что приехал о г. дяди Карла из Зальцбурга и хочу купить топну турнепса.
- Глупо звучит, да? Чем глупее, тем надежнее. Ладно, с Богом, приятель, - Женька подозрительно шмыгнул носом и принялся рассматривать потолок. - Постарайся вернуться... Понятно, что это - в первую очередь, для себя самого, но и для всех нас тоже. Нам нужны результаты, а еще больше нужен ты, живой и здоровый. Если ты, не дай боже, пропадешь, я буду чувствовать себя убийцей.
- Глупости. Просто, стар ты стал, Женек. Мы все делаем то, что должны, и жизнь наша идет так, как предначертано судьбой. До свидания, мой друг. Надеюсь, оно состоится.
- Ни пуха тебе!
- К черту!
Они коротко обнялись. Рядовой из аэродромной обслуги прикатил тележку со скафандром, а Лобанов побрел к автобусу старческой сгорбленной походкой. Мимо его ссутулившейся фигуры в обратную сторону прошел летчик - уже немолодой человек с заросшим недельной щетиной лицом и грустными коровьими глазами.
- Летим? - спросил Серега, пристально разглядывая мешки под глазами пилота.
- Нет, плывем! - бесцветным унылым голосом отозвался тот, глядя на пассажира, как на пустое место. - Что рассматриваешь, дядя? Не нравлюсь? Конечно, я и сам себе не нравлюсь. Вынули меня из недельного запоя. Видишь, у меня на роже написано "пьяница". Видно, очень ты кому-то не нравишься, что добрых летчиков на тебя изводить не хотят. Но ты, дядя, не боись: я летаю хорошо. Особенно с похмелья.
- Зачем же ты пьешь эту гадость, племянничек? Ее ведь из радиоактивного зерна делают! Ты уже весь светишься внутри, наверное.
Летчик, хмыкнув, полез по трапу.
- Ты лучше садись, а то поезд трогается строго по расписанию.
- А что, у вас разве нет каких-нибудь парашютов? - спросил Серега, заволакивая по трапу свою сумку.
- Ты откуда такой взялся, дядя? На самолетах полета лет, как ставят катапультируемые кресла!
- Ах да! - Серега хлопнул себя по лбу свободной рукой и улыбнулся. Однако улыбка тут же сползла с лица.
- Но мне они не нужны! - серьезно заявил летчик.
- Ты умеешь летать сам? - ехидно спросил Кременецкий.
- Если кто-то сумеет свалить мою птичку и не порвать меня на кусочки, то я полетаю сам. Несколько километров вниз - с полминуты полета. Конечно, потом будет некрасивая смерть, но разве лучше гнить в концлагере на границе с Пустыней или топтать песок в ней самой? Я думаю, ты со мной согласишься. Шевелись!
Серега залез на свое место, задвинул фонарь и кое-как приспособил сумку в ногах. Трап за бортом с тихим урчанием уехал прочь. На приборной доске замигала лампочка. Сначала Серега пришел в недоумение, потом догадался и нажал кнопку рядом с ней. Послышался голос пилота, еле слышный и глухой:
- Надень кислородную маску! Пристегнись! Сейчас мы будем маленько взлетать. Тебе тут передают: ни пуха, ни пера, аминь.
Маска была чудовищным сооружением, объединившим в себе кислородный прибор, переговорное устройство и прозрачный дисплей-забрало. Едва Серега защелкнул в замках ремни, самолет вздрогнул, негромко зарычали двигатели.
Через боковые стекла было видно, что на стенах загорались лампы, обозначающие "дорогу в небо". Что творится впереди - не видать. Почти полкабины занимал огромный вогнутый экран радара, который в данный момент оставался безжизненно-темным.
- Помаши ручкой! - закричал летчик, хотя двигатели шумели не очень громко. Лампы за стеклом поползли назад. Вот так, очередное отбытие в неизвестность. Сейчас самое время философски осмыслить прошлое и органически перейти к раздумьям о будущем.
Лампочки слились в полосу. Самолет резко подпрыгнул и вылетел наружу, в серый свет пыльно-облачного дня. Железная птица опять вздрогнула, отбросив землю прочь, за пелену. Серегу вжало в кресло, да так, что у него потемнело в глазах, вернее, в глазу.
- Эй! - задушено прохрипел он. - Потише, как тебя там! Я ведь не летака! Уж будь добр, в следующий раз так резко не дави на газ или что у тебя там.
Летчик что-то пробурчал себе под нос.
- Скажи, как тебя зовут, "покрышкин". Лететь-то нам еще долго. Я вот - Оскар.
- Еврей, что ли? - летчик долго и тяжело вздохнул. - А я - простой русский парень Серега. Кстати, лететь нам пять часов до Корсики, если повезет.
- А если не повезет?
- Тогда до Семипалатинска бывшего - часа полтора.
Они развернулись, рассекая серую пелену. Движения не ощущалось, потому что картина за окном ничуть не менялась. Серега... вернее сказать, Оскар, повертел головой, разглядывая многочисленные кнопочки, лампочки и экранчики. Кое-что можно было понять. Он включил радар. Экран засветился, отражая картину под крылом самолета. Способность радара "видеть" оказалась потрясающей: внизу быстро исчезала серебристая полоса Оби, украшенная темным, четко очерченным горбом ОбьГЭС. На берегу теснились разномастные зелененькие коробочки домов с южной окраины города, от которых туда, где экран кончался, стелилось изумительно точное отражение ландшафта со всеми его складками и выпуклостями. Светло-коричневые, ровные и плавно изгибающиеся полоски дорог, черные трещины оврагов, бесформенные пятна холмов и серебристые - редких озер быстро уменьшались, исчезая в ровной глади основного, темно-зеленого фона.
- Надень маску! - рявкнул вдруг летчик, заставив Оскара вздрогнуть.
- Разве мы высоко?
- Пять километров.
- Да... - Оскар послушно застегнул маску, которая автоматически включила внутренний микрофон. - Отличные глаза у твоей птички.
- Угу, отличные... Японские, новенькие, мать их. Смотрят на триста километров вперед и на сто назад. - Наконец в голосе пилота Сереги послышались человеческие нотки - гордость и теплота. - Этот хренов самолет лучшее, что только осталось в сибирских ВВС. Когда-то были еще МиГи-37-ые, но их всех посбивали...
- Как ты думаешь, сможем мы с тобой проскочить или нет?
- Хрена тут думать? Я вообще не думаю, - вдруг отрезал летчик, опять замыкаясь. - У меня вместо мозгов спирт.
Оскару ничего не оставалось делать, как прекратить разговор и сосредоточить все свое внимание на экране радара. Но и там не было ничего интересного. Внизу расстилалось большое коричневое пятно с тонюсенькими трещинками речек и пятнышками озер. Изредка из однообразия возникали небольшие россыпи еле заметных крапинок - города. Одна из россыпей все же выросла в довольно-таки большое пятно: это наверняка был Усть-Каменогорск, появление которого означало, что они уже над Казахстаном. Ничего не происходило. Никому не было дела до их одинокого самолета. Оскар взглянул направо, за стекло, и вдруг, только сейчас, понял: облака остались внизу! Они летели очень высоко, и далеко под крылом, там, где вид не загораживал плоский верх воздухозаборника, расстилалась желто-коричневая равнина, распаханная ветром в извилистые борозды.