Ставни небольшого окна были открыты, но уже наступили сумерки, и желтое пламя лампы отбрасывало обманчивые тени, так что едва можно было рассмотреть лицо человека, который приподнял голову и взглянул на вошедших.
- Милорд, это люди шерифа, которые едут на юг, в Ладлоу. - Дворецкий приглушил свой грубоватый голос и говорил таким тоном, словно обращался к ребенку или к тяжелобольному. - Господин Хью Берингар зашел повидать вас. Мы получим помощь, если она понадобится, так что вы теперь можете быть спокойны.
Длинная мускулистая рука больного, которая слегка дрожала, подвинула лампу, чтобы гости и хозяин могли лучше видеть друг друга. Низкий голос произнес, слегка задыхаясь:
- Милорд, я вам сердечно рад. Видит Бог, вы так нужны нам, живущим в этих краях. - Эти слова относились к Берингару. Затем Ботрель приказал дворецкому: - Принеси свечи и угощение. - Он с усилием подался вперед, не вставая с кресла. - Как видите, - снова обратился он к Берингару, - я не совсем здоров, прошу меня извинить. Говорят, что несколько дней меня лихорадило. Сейчас лихорадка кончилась, но, к сожалению, за это время я очень ослабел.
- Я это вижу и весьма сожалею, - заметил Хью. - Дело в том, что я привел отряд в эти места по другому поводу, но случайно попал в ваш манор Каллоулис. Я видел, сэр, какой ущерб вам там нанесли. Рад, что вам и, возможно, вашим людям удалось выбраться из этой бойни живыми, и я намерен докопаться, где находится логово стервятников, причинивших вам такое зло. Я вижу, вы укрепляете свои владения.
- Да, насколько это в наших силах.
Женщина внесла свечи, молча вставила их в канделябры на стене и удалилась. Яркий свет внезапно наполнил комнату, и все сначала прищурились, а затем широко раскрытыми глазами посмотрели друг на друга. Ив, который стоял как вкопанный рядом с Кадфаэлем, - маленький лорд, напряженный и готовый встретиться лицом к лицу с врагом, - неожиданно вцепился в рукав Кадфаэля, а затем шумно задышал, не зная, на что решиться.
Человеку, возлежавшему в большом кресле, было не больше двадцати пяти лет. Он подался вперед, и подушки в кресле за его спиной съехали вниз. Ботрель повернул к свету бледное лицо с впалыми щеками и большими темными глазами, еще горевшими лихорадочным блеском. Густые белокурые волосы, примятые подушкой, были растрепаны. Но, несомненно, это был очень красивый и привлекательный человек, высокий и атлетически сложенный. Он был в сапогах - и полностью одет - очевидно, провел этот день со своими людьми на улице, что было, конечно, неблагоразумно. Сапоги у него были влажные и потемнели от растаявшего снега. Изогнув брови, он сейчас внимательно всматривался в каждого из трех гостей, и взгляд его задержался на мальчике. Он, кажется, узнал его. Слегка покачав головой, Ботрель снова пристально взглянул на Ива и, нахмурив брови, задумался.
- Вы знаете этого мальчика? - мягко спросил Хью. - Это Ив Хьюгонин, он ищет пропавшую сестру. Если бы вы смогли нам помочь, у всех нас отлегло бы от сердца. Потому что, полагаю, вы бежали из Каллоулиса не один. Вот что мы нашли на лесной тропинке, которая ведет сюда, - это зацепилось за ветку дерева. - Он вынул золотую сетку, и она лежала у него на ладони маленьким клубком. - Вы знаете, что это такое?
- Очень хорошо знаю! - порывисто произнес Эврар Ботрель и на минуту прикрыл глаза, горевшие нездоровым блеском. Открыв их снова, он прямо взглянул на Ива. - Так ты ее младший брат? Прости, я не был уверен, что узнал тебя. Кажется, я видел тебя всего несколько раз, да и то мельком. Да, это ее вещь.
- Вы привезли девушку сюда, - в голосе Хью был не вопрос, а утверждение. - Она выбралась невредимой из этой бойни.
- Да, невредимой! Да, я привез ее сюда. - На широком челе Эврара выступили капельки пота, но глаза смотрели прямо и открыто.
- Мы разыскиваем ее, - продолжал Хью, - с тех самых пор, как субприор Вустерского аббатства прибыл в Шрусбери, чтобы навести справки о ней и ее брате, поскольку следы их затерялись. Если девушка здесь, пошлите за ней.
- Ее здесь нет, - медленно произнес Эврар. - И я не знаю, где она. Все эти дни либо я, либо мои люди разыскивали ее. - Взявшись за подлокотники кресла, он, шатаясь, поднялся на ноги. - Я сейчас вам все расскажу!
Во время своего повествования он расхаживал по комнате - высокий молодой человек, томимый жаждой действия, но ослабленный тяжелой болезнью.
- Я был частым и желанным гостем в доме ее отца. Этот мальчик знает, что я говорю правду. Она превратилась в красавицу, и я полюбил ее. Я любил и люблю ее! С тех пор как она осиротела, я три раза приезжал в Вустер, чтобы повидать ее, и держал себя должным образом, так что был там хорошо принят. У меня никогда не было дурных намерений в отношении ее, и я собирался просить ее руки, как только смогу это сделать. Ведь теперь ее опекуном является дядя, а он в Святой Земле. Все, что мы могли сделать, это ждать его возвращения. Когда я услышал о нападении на Вустер, то молился лишь о том, чтобы с ней ничего не случилось. Я и не помышлял ни о какой выгоде для себя или о том, что она может направиться сюда, пока она не прислала из Клитона посыльного...
- В какой день это произошло? - резко перебил его Хью.
- Во второй день этого месяца. "Приезжайте ночью, - писала она, - и заберите меня, я вас с нетерпением жду". Ни слова не было сказано о тех, кто был с ней. Я знал только то, что она мне сообщила; сделал, как она просила, захватив для нее лошадь, и увез ее в Каллоулис. Она своим призывом захватила меня врасплох, - сказал он, с вызовом подняв голову и пытаясь оправдаться, - но я хотел только одного - обвенчаться с ней, и она этого хотела. И я привез ее в свой манор, обращался с ней со всем почтением и с ее согласия послал за священником, чтобы тот обвенчал нас. Однако на следующую ночь, когда он еще не успел до нас доехать, на Каллоулис напали разбойники.
- Я видел, как они там все разорили, - сказал Хью. - С какой стороны они появились? И сколько их было?
- Слишком много по сравнению с нами! Мы не успели понять, что происходит, как они уже были во дворе и в доме. Я не могу сказать, с какой стороны они к нам подошли, - вокруг склона холма или через гребни, так как они повалили половину частокола и вломились в усадьбу со всех сторон сразу. Видит Бог, я, возможно, был слишком поглощен Эрминой, чтобы охранять манор как следовало, но ведь не было никаких слухов о том, что в наших краях разбойничают. Это было как гром среди ясного неба. Что касается их количества, мне трудно судить, но, безусловно, не меньше тридцати, и все они были хорошо вооружены. Нас было вдвое меньше, и они захватили нас сонными после ужина. Мы сделали все, что могли, и меня ранили... - Кадфаэль уже заметил, что левое плечо и рука хозяина неподвижны - противник явно целился в сердце. - Мне надо было спасать Эрмину, - говорил Ботрель, - и я не осмелился продолжать борьбу. Я вскочил на коня и увез ее оттуда. Путь вниз с холма был открыт. Разбойники не стали нас преследовать. Они были заняты другим. - Его рот скривился в гримасе боли. - Так что мы благополучно добрались сюда.
- А потом? Как случилось, что вы снова потеряли ее?
- Вы не сможете укорить меня сильнее, чем я сам, - устало произнес Эврар. - Мне стыдно смотреть в лицо этому мальчику и сознаваться, что она проскочила у меня между пальцев. Меня не оправдывает то, что я потерял так много крови, что ослабел и свалился в постель. Мой лекарь может это подтвердить, но я не стану просить о снисхождении. В общем, на следующий день эта царапина на плече воспалилась и началась лихорадка.