Карпов
сообразил, что следует прикончить спиртное первым и не мешкая откланяться. Дождавшись сакраментального «так выпьем же за то, чтобы…», он
опорожнил стакан тремя большими глотками, по ходу определив, что там не вино, а водка. Тарелку куда-то унесли, и за неимением закуски Олег
запил джин-тоником.
После этого земля покатилась у него из-под ног, и догнать ее уже не было сил.
Дальше, как сквозь помехи междугородней связи, прорывались лишь отдельные вспышки-картинки: старик произносит тост… входят три милиционера…
старик произносит тост… несут ящик водки… два милиционера уносят третьего… тычут в нос куском мяса… наливают стакан… тетя Галя падает на
пол… приносят коробку шампанского… старик произносит тост… наливают стакан…
Карпова разбудил злобный шахтер, долбивший в голове тоннель между левым и правым полушариями. Шахтеру вторил его собрат, рубивший проход от
мозжечка к гипофизу. Олег хотел застонать, но каждый вздох отзывался накатом тошноты. Думать было больно. Издали доносились какие-то
приглушенные звуки – слышать их было так же мучительно, как и дышать.
Говорили не по-русски.
Кто-то подошел и тронул Карпова за плечо. Олег ожидал увидеть Ашота или тамаду, но это лицо было совершенно незнакомым.
– Проснулся? Вставай, покушай.
– Домой хочу… – прошептал Карпов и закрыл глаза.
Очнувшись, он обнаружил себя в машине.
– Сколько времени? – спросил он у водителя.
– Восемь.
– Вечера?
– Не утра же!
– Надо проспаться. Мне в понедельник на работу.
Таксист покосился на Карпова и захохотал.
– Ну ты… ты… Ой, не могу! Понедельник… Он же был вчера!
– Как ты сказал? – Олег решил, что ослышался.
– Вторник сегодня, вторник.
– Восемь вечера? – с ужасом переспросил Олег.
– Десять минут девятого.
– А где же я был все это время?
Водитель лишь покрутил головой и снова засмеялся.
Зайдя в квартиру, Карпов первым делом включил телевизор. Вскоре начались новости, и ему стало совсем скверно. Таксист не шутил:
действительно вторник, а это значит… это значит, что… кто-то взял огромный ластик и стер из жизни Карпова двое суток.
Мысли зароились безумными пчелами. Так… В кафе он зашел в воскресенье утром. Допустим, пропьянствовал до самого вечера. Допустим, но уже с
большой натяжкой, что еще сутки отсыпался. Но где еще один день?..
Головная боль навалилась с новой силой, и Олег распахнул холодильник в поисках пива. Пива не было, пришлось похмеляться водкой. Карпов
налил пятьдесят граммов и, скорчившись, выпил. Экран вместе с диктором свернулся в сияющую спираль.
Когда Карпов проснулся, на улице было светло. По телевизору опять передавали новости, из которых Олег узнал, что среда в самом разгаре, и
на нем уже три прогула. Первым порывом было позвонить Шефу, но Карпов решил отложить объяснения до четверга. В конце дня Валерьяныч бывает
замотан. Лучше завтра прийти пораньше и сразу – с повинной. А в следующий выходной смотаться к тому кафе и выяснить, что же происходило в
эти злополучные дни.
* * *
Шеф явился на работу в приподнятом настроении, и это было большой удачей.
Когда Леночка доложила, что Карпов с утра просится на прием,
Валерьяныч удовлетворенно покивал и распорядился:
– Пусть зайдет. Хорошо хоть, живой.
Олег вполз в кабинет ласковым ужом и, прижав ладони к сердцу, застонал:
– Евграф Валерианович, расскажу всю правду!
И действительно рассказал – начиная с того момента, как ушел от Иры. При этом на его лице было написано такое глубокое раскаяние, что под
конец Шеф уже не знал, как успокоить подчиненного.
– Вот видишь, чем оборачивается неумеренность, – наставительно произнес Валерьяныч. – Водка знаешь, каких людей губила? Ого-го были люди! А
ты еще совсем молодой человек, ни к чему тебе это.
– Да я, Евграф Валерианович…
– В общем, так. Напишешь «за свой счет», Лена оформит задним числом.
– Спасибо, Евграф Валерианович! – Олег вложил в голос столько подобострастия, что еще капля, и оно полилось бы через край. – Искуплю
трудовым подвигом!
– Все шутишь! – прорычал Шеф. – Иди, работай. И делай выводы!
Карпов вернулся в кабинет, который делил с двумя такими же рыцарями карандаша, и увидел завал необработанных отчетов, скопившихся с
понедельника.
«Сдохну, а сделаю, – решил он. – Разгребу до последней бумажки. Буду корпеть, пока охрана не погонит».
Олегу хотелось доказать, что этот загул – случайность, роковое стечение обстоятельств, и что на самом деле он человек серьезный,
исполнительный, словом – нормальный. Карпов погрузился в работу и вынырнул лишь к обеду. Организм, истощенный кратким, но интенсивным
запоем, требовал передышки.
Отодвинув бумаги, Олег похрустел пальцами. Да, без отдыха не обойтись. Он спохватился, что с самого утра не выкурил ни одной сигареты. Этот
промах следовало исправить.
В курилке Карпов вспомнил, что завтра пятница и что Шеф отчалит пораньше. Вслед за ним рассосутся и остальные, часам к четырем в отделе уже
никого не будет, поэтому хвосты можно смело растянуть на полтора дня. Порыв трудолюбия иссякал, и такое решение Олег счел мудрым, тем
более, что благодарность к начальству стала мало-помалу улетучиваться. Спасибо Валерьянычу, что не уволил, но зачем же надрываться? А
уволить-то, между прочим, было за что. Конечно, Карпов надеялся, что столь круто с ним не обойдутся, но выговорочка ожидал – темперамент у
Шефа был самый что ни на есть холерический. И вдруг на тебе: «оформим задним числом». С чего это он так раздобрился?
Карпов бросил окурок и вернулся к своим отчетам. Мысль о еде была противна. Работы оставалось еще вагон с телегой. Миша, как всегда,
обыгрывал компьютер в преферанс, а Сан Саныч читал очередной детектив. Олега разобрала досада: неужели даже не почешутся?
– Миш, – не выдержал Карпов. – Пособил бы, а?
– Ну ты орел! – возмутился тот. – Как квасить – так один, а как работать – так всем миром?
– Благодарствуйте. Попросишь меня теперь!..
Сан Саныч с трудом оторвался от книги.
– Ты, Рыбкин, того. Не огрызайся!
Олег хотел было ответить, что читать о том, как «одним метким ударом он выбил бандиту два зуба и глаз» – это плевок в лицо мировой
культуры, но передумал. Вместо этого он подгреб пачку сигарет и снова вышел из комнаты. Ему захотелось вырваться на улицу – там, на свежем
воздухе, собраться с мыслями будет легче.