От автора
По приглашению правительства Монгольской Народной Республики я проработал два
лета, выполняя геодезические работы на южной границе Монголии. Наконец мне
оставалось поставить и вычислить два-три астрономических пункта в юго-западном
углу границы Монгольской Республики с Китаем. Выполнение этого дела в
труднопроходимых безводных песках представляло серьезную задачу. Снаряжение
большого верблюжьего каравана требовало много времени. Кроме того, передвижение
этим архаическим способом казалось мне нестерпимо медленным, особенно после
того, как я привык переноситься из одного места в другое на автомобиле. Верная
моя «газовская» полуторатонка добросовестно служила мне до сих пор, но, конечно,
сунуться на ней в столь страшные пески было просто невозможно. Другой пригодной
машины не было под руками. Пока мы с представителем Монгольского ученого
комитета ломали голову, как выйти из положения, в Улан-Батор прибыла большая
научная советская экспедиция. Ее новенькие, превосходно оборудованные грузовики,
обутые в какие-то особенные сверхбаллоны специально для передвижения по пескам,
пленили все население Улан-Батора. Мой шофер Гриша, очень молодой, увлекающийся,
но способный механик, любитель далеких поездок, уже не раз бегал в гараж
экспедиции, где он с завистью рассматривал невиданное новшество. Он-то и подал
мне идею, после осуществления которой с помощью Ученого комитета наша машина
получила новые «ноги», по выражению Гриши. Эти «ноги» представляли собой очень
маленькие колеса, пожалуй меньше тормозных барабанов, на которые надевались
непомерной толщины баллоны с сильно выдающимися выступами. Испытание нашей
машины на сверхбаллонах в песках показало действительно великолепную ее
проходимость. Для меня, человека большого опыта по передвижению на автомашине в
разных бездорожных местах, казалась просто невероятной та легкость, с которой
машина шла по самому рыхлому и глубокому песку. Что касается Гриши, то он клялся
проехать на сверхбаллонах без остановки всю Черную Гоби с востока на запад.
Автомобильных дел мастера из экспедиции снабдили нас, кроме сверхбаллонов,
еще разными инструкциями, советами, а также множеством добрых пожеланий. Вскоре
наш дом на колесах, простившись с Улан-Батором, исчез в облаке пыли и понесся по
направлению на Цецерлег. В обтянутом брезентом, на манер фургона, кузове лежали
драгоценные сверхбаллоны, громыхали баки для воды и запасная бочка для бензина.
Многократные поездки выработали точное расписание размещения людей и вещей. В
кабине с шофером сидел я за специально пристроенным откидным столиком для
пикетажной книжки. Тут же помещался маленький морской компас, по которому я
записывал курс, а по спидометру – расстояния, пройденные машиной. В кузове, в
передних углах, помещались два больших ящика с запасными частями и резиной. На
них восседали: мой помощник – радист и вычислитель, и проводник Дархин,
исполнявший также обязанности переводчика, умный старый монгол, много повидавший
на своем веку. Он сидел на ящике слева, чтобы, склонившись к окну кабины,
указывать Грише направление. Радист, мой тезка, страстный охотник, восседал на
правом ящике с биноклем и винтовкой, охраняя в то же время теодолит и универсал
Гильдебранта… Позади них кузов был аккуратно заполнен свернутыми постелями,
палаткой, посудой, продовольствием и прочими вещами, необходимыми в дороге.
Путь лежал к озеру Орок-нор и оттуда в самую южную часть республики, в
Заалтайскую Гоби, около трехсот километров к югу от озера.
Наша машина пересекла
Хангайские горы и выбралась на большой автомобильный тракт. Здесь, в селении
Таца-гол, в большом гараже мы проверили машину и запаслись горючим на весь путь,
подготовившись таким образом к решительной схватке с неизвестными песчаными
пространствами Заалтайской Гоби. Бензин на обратную дорогу нам должны были
забросить на Орок-нор.
Все шло очень хорошо в этой поездке. До Орок-нора нам встретилось несколько
трудных песчаных участков, но с помощью чудодейственных сверхбаллонов мы прошли
их без особых затруднений и к вечеру третьего дня увидели отливающую красноватым
светом ровную поверхность горы Ихэ. Как бы радуясь вечерней прохладе, мотор
бодро пофыркивал на подъемах. Я решил воспользоваться холодной ночью, и мы ехали
в мечущемся свете фар почти до рассвета, пока не заметили с гребня глинистого
холма темную ленту зарослей на берегу Орок-нора. Дремавшие наверху проводник и
Миша слезли с машины. Площадка для стоянки была найдена, топливо собрано, и вся
наша небольшая компания расположилась на кошме у машины пить чай и обсуждать
план дальнейших действий. Отсюда начинался неизвестный маршрут, и я хотел
вначале его отнаблюдать и поставить астрономический пункт, проверив казавшиеся
мне сомнительными наблюдения Владимирцева. Шофер хотел хорошенько проверить и
подготовить машину, Миша – настрелять дичи, а старый Дархин – потолковать о
дороге с местными аратами. Объявленная мною остановка на сутки была принята со
всеобщим одобрением.
Определив, с какой стороны и под каким углом машина дольше задержит лучи
утреннего солнца, мы улеглись около нее на широкой кошме. Влажный ветерок чуть
шелестел камышом, и особенный аромат какой-то травы смешивался с запахом
нагретой машины – комбинацией запахов бензина, резины и масла. Так приятно было
вытянуть уставшие ноги и, лежа на спине, вглядываться в светлевшее небо! Я
быстро уснул, но еще раньше услышал рядом с собой ровное дыхание Гриши.
Проводник с помощником долго шептались о чем-то. Проснулся я от жары. Солнце,
отхватив большую часть тени, отбрасываемой машиной, сильно нагрело мои ноги.
Шофер, вполголоса напевая что-то, копошился у передних колес. Миши и проводника
не было. Я встал, искупался в озере и, напившись приготовленного мне чаю, стал
помогать шоферу.
Выстрелы, раздавшиеся вдалеке, свидетельствовали о том, что Миша тоже не
теряет времени даром. Возню с машиной мы закончили под вечер. Миша принес
несколько уток – из них двух каких-то очень красивых, неизвестной мне породы.
Шофер занялся приготовлением супа, а Миша установил походную антенну и вытащил
радиостанцию, готовя ее к ночному приему сигналов времени, я бродил вокруг
лагеря, выбирая площадку для наблюдения и постановки столба. Подойдя к машине, я
увидел, что обед уже готов. Проводник, который тоже вернулся, что-то рассказывал
шоферу и Мише. При моем появлении старик замолчал. Гриша, широко и беззаботно
улыбаясь, сказал мне:
– Стращает нас Дархин, прямо нет спасения, Михаил Ильич! Говорит, что прямо к
бесу в лапы завтра попадем!..
– Что такое, Дархин? – спросил я проводника, подсаживаясь к котлу,
установленному на разостланном брезенте.
Старый монгол негодующе посмотрел на шофера и с мрачным видом пробормотал о
смешливости и непонятливости Гриши:
– Гришка всегда хохочет, беду совсем не понимает…
Веселый смех молодых людей, последовавший за этим заявлением, совсем
рассердил старика. Я успокоил Дархина и стал расспрашивать его о завтрашнем
пути. Оказалось, что он получил подробные сведения от местных монголов.