Пусть возьмут манипуляторы и прочешут весь оранжерейный отсек.
- Что предпринять - это уж дело капитана, - бросил реплику Тобор.
Либун, вздохнув, посмотрел на свой термос, где булькал так и не выпитый кофе, и сделал несколько шагов к струящейся ленте, с которой соскочил несколько минут назад.
- Прыгай на меня! - предложил Тобор, нагибаясь. - Со мной быстрее.
Кок замешкался.
- Боишься, Феликс, шишки набить?
- Боюсь, - улыбнулся кок.
- Зря!
Либун вскочил на Тобора, после чего робот огромным, точно рассчитанным прыжком преодолел весь коридорный отсек до самого поворота.
НЕВЕДОМОЕ
Века пронзила "Каравелла",
Как шпага - легкий плюш плаща,
В разгул стихий ныряя смело,
Разгадку истины ища.
Путь звезд покоен и размерен,
Точны вселенские часы,
И мир в самом себе уверен:
Не дрогнут чуткие Весы.
Но не покой и не блаженство
Сулят вселенские пути,
И даже в небе совершенство
Вовек не суждено найти.
К взволнованному рассказу Либуна капитан отнесся весьма серьезно.
В звездном поиске не бывает мелочей. Ничтожное на первый взгляд происшествие может перерасти в трагедию, если вовремя не обратить на него должного внимания.
- Мир и ладонью можно закрыть, если близко к глазам поднести, - заметил капитан, когда кок умолк.
Особый интерес капитана вызвал рассказ Либуна о выпуклости на дне Синего озера, выпуклости, которой прежде не было и которую обминают рыбьи стайки. Живые существа - чуткие барометры, они способны первыми почувствовать приближение бури...
Прочесывание оранжереи отсека, однако, мало что дало. Действительно, оба необычно гладких пня были на месте, и возле второго лежал могучий патриарх лесов, протягивая узловатые ветви к прозрачной воде озера.
- Бедняга! - сказала Александра Ромуальдовна, словно о живом существе, и положила руку на шероховатый ствол поверженного исполина.
Володя энергично протянул руку к пню.
Старпом отвел его руку.
- Не нужно, Володя, трогать срез, - сказал он. - Сделаем сначала бактериологический анализ.
Либун, казалось, едва не приплясывал от нетерпения, наблюдая, как астробиологи готовятся к анализу живой древесной раны. Он попробовал было давать советы, но кто-то из биологов осадил его, заметив, что здесь Не камбуз. После этого Либун на время прикусил язык и лишь молча наблюдал, как, руководимая людьми, ловко стыкуется друг с другом гирлянда биоманипуляторов.
Луговская отдавала короткие и энергичные команды, которые тут же выполнялись: старший астробиолог пользовалась на корабле заслуженным уважением.
Тобор стоял чуть поодаль, на холме, неподвижный, словно изваяние, и казался безучастным ко всему происходящему. Но люди знали, что он всеми своими анализаторами чутко и трепетно впитывает каждый бит информации.
Пока биологи делали экспресс-анализ среза, другие группы продолжали осмотр отсека. Чуть отдохнув, и Ольховатский примкнул к одной из рабочих групп.
Когда люди отошли от поваленного дерева уже на порядочное расстояние, над ними со свистом пронеслась огромная темная масса: это Тобор, что-то решив для себя, определил очередное направление поиска.
Несмотря на тщательные и продолжительные поиски, срезанных и погибших деревьев в оранжерейном отсеке больше не нашли. Правда, дотошный Тобор приволок из каких-то дальних уголков несколько веток орешника и боярышника, срезанных все тем же странным манером, но это было все.
А вот у озера Либуна ждал афронт.
Дело в том, что никаких таинственных возвышенностей на озерном дне обнаружено не было.
- Вот, вот это место! - повторял кок, волнуясь так, что на щеках его выступили красные пятна.
- А вы не ошиблись, Феликс Анемподистович? - поинтересовался старпом.
- Исключено! Совершенно исключено, Георгий Георгиевич! - воскликнул Либун и добавил: - Я ведь всегда купаюсь здесь и знаю это место как свои пять пальцев.
- В таком случае куда же подевалась эта возвышенность, голуба душа? спросил старший врач корабля.
- Понятия не имею, Дмитрий Анатольевич, - ответил растерянно Либун и развел руками.
Ольховатский начал было что-то говорить о чрезмерно буйных фантазиях, которые могут заслонить действительность, но умолк под жалобным взглядом кока.
Голенастые цапли-манипуляторы, повинуясь нетерпеливым командам поисковиков, сновавших на берегу, исследовали обширный участок дна. Взбаламученный манипуляторами песок быстро, повинуясь повышенной силе тяжести, оседал на дно.
Ничего!
На кока смотреть было неловко.
- Не мог, никак не мог я ошибиться! - повторял он все время, словно в бреду.
- А если и ошиблись, то слава богу, Феликс Анемподистович! - заключил капитан, когда последний манипулятор, отряхивая капли воды, вылез из озера.
К песчаной кромке спустилась Луговская.
Молодая женщина, бледная от волнения, подошла к капитану. Тот смотрел на нее выжидающе.
- Докладываю результаты экспресс-анализа, - сказала она. - Никаких следов микроорганизмов на обоих срезах не обнаружено.
- А на срезанных ветвях?
- То же самое.
- Возьмите срезы со стволов и ветвей с собой, - распорядился капитан. Исследования продолжат как астробиологи, так и астрофизики, - обернулся он в сторону Ранчеса.
Игуальдо кивнул.
- Что скажете, Георгий Георгиевич? - спросил капитан у старпома.
- Думаю, все это серьезно, - ответил Суровцев. - Пока мы действуем с завязанными глазами.
Штурман добавил:
- И со связанными руками!
Капитан обвел всех взглядом.
- Команда - по местам! - сказал он. - А за оранжерейным нужно установить постоянное наблюдение. - Это уже относилось главным образом к Тобору, под командой которого находилась самая большая на корабле группа подсобных манипуляторов.
Подавленные, покидали члены экипажа оранжерейный отсек. Каждый без слов понимал, что - впервые с памятного старта - Неведомое властно вторгалось в жизнь "Каравеллы".
- Знаешь, Володя, - сказал старпом, беря Ольховатского под руку, когда они подходили к черному ручью ленты, - у меня такое ощущение, что с каждой ничтожной секундой мы погружаемся в какую-то пучину...
- В пасть зверя, - мрачно добавил кок.
- В ловушку, - вздохнула Луговская.
- С каждой ничтожной секундой... - повторил Владимир слова приятеля. А знаешь, Жора, секунда вовсе не такой уж ничтожный срок. - За одну секунду мы удаляемся от Земли на...
- Довольно, довольно цифр! - оборвала его Луговская.
- Интересно, который теперь год на Земле? - вздохнул кто-то за его спиной, прерывая тяжелое молчание.
У Ольховатского до дежурства в энергетическом отсеке остался еще часок свободного времени, и он решил провести его как всегда.
- Сыграем партию. Валя? - обратился он к штурману.
- Только не сегодня, Володя, - ответил Орленко и почему-то отвел глаза.
- Ты занят?
- Да, дельце одно есть, - торопливо согласился штурман. - И устал я...
Настаивать Владимир не стал: Валентин и впрямь выглядел усталым. Честно говоря, и сам энергетик почувствовал вдруг приступ непонятной сонливости, хотя накануне неплохо выспался.
"Пришлось нам всем повозиться с оранжерейным отсеком, - подумал он, идя к себе. - И, увы, пока без толку".
Несколько дней два погубленных дерева из оранжерейного отсека были главной темой всех разговоров на "Каравелле".
Срезы с пней и веток исследовались и так и этак, вслед за манипуляторами водолазы вкупе с Тобором обследовали каждую пядь озерного дна. Попробовали с разных глубин брать пробу на радиоактивность, однако последняя не превышала обычного уровня.
...После утренней поверки отсеков капитан задержался у пульта внутренней связи.