Пораженные этим
зрелищем, люди не шевелились и не произносили ни слова. Тварь не обращала на них внимания. Ее челюсти с хрустом перемалывали жертву, а круглые
ничего не выражающие глаза смотрели куда-то вдаль. Когда чудовище почти завершило трапезу, до охотников вдруг дошло, что ведь оно, возможно, еще
не насытилось и надо бы, пока не поздно, уносить ноги.
Джомар, оставшийся в тот день в пещере (старая рана давала о себе знать), догадался по описанию, что они повстречались с самым злобным из
сверчков, который называется «сага».
Крепкий панцирь делает его попросту неуязвимым, а длинные конечности позволяют кидаться на добычу с расстояния в десятки метров. Подступи
охотники к деревьям чуть ближе, и одного из них он непременно бы сожрал так же быстро и жадно, как и декту.
После этого происшествия мужчины всегда брали с собой Найла, необыкновенное чутье которого спасло их. Улф и Торг были опытными охотниками,
однако охота для них была лишь насущной необходимостью.
Когда запасов пищи хватало, они предпочитали полеживать в прохладной темноте жилища, оживленной зыбким, трепещущим светом масляного светильника,
и негромко беседовать.
Вайг и Хролф, более молодые, относились к охоте как к лихой забаве, возможности рискнуть. Они часто поговаривали о том, что если по сравнению с
унылой пустыней эта каменистая пустошь – волшебные кущи, то тогда, наверное, в землях к северу растительность еще изобильнее и разнообразнее, и
обоим очень хотелось заглянуть туда.
Улф отнюдь не разделял их любопытства: север – это все-таки уже земля пауков-смертоносцев.
Но Джомар рассказывал, что между этой землей и страной смертоносцев пролегает безбрежное море.
Он также рассказывал о Великой Дельте, что на северо-востоке, огромной сочно-зеленой низменности, покрытой лесами и буйной растительностью. Иные
охотники говорили, что там встречаются и плотоядные растения, но Вайга и Хролфа этим было не испугать: куда там какому-то растению – хоть трижды
плотоядному – до жука-скакуна или огромного скорпиона. Вот подойдет время, когда пойдет на убыль летняя жара, и они непременно отправятся через
пустыню к зеленой Дельте. А пока впереди ждет северная земля, наверняка сулящая множество приключений. И вот как-то утром, едва развиднелось,
Вайг, Хролф и Найл, оставив жилище, двинулись на север. Вооружение их составляли кремневые ножи, копья и пращи. Еду несли в сумках из паучьего
шелка, которые можно было использовать и для защиты от солнца.
Найлу приятно было касаться ткани: гладкая, прохладная, под пальцами струится, словно жидкость.
Из трех сумок он нес ту, что поменьше, с плодами кактуса и запечатанной посудиной с водой. Через час они достигли изъеденных безлюдным ветром
причудливых столбов из рыжего камня-песчаника и в их тени устроили короткий привал. Отсюда было заметно, что впереди зеленая плоскость
прогибается, образуя чуть вогнутую чашу, усеянную большими валунами.
Теперь надо было не мешкая двигаться дальше: совсем скоро к этим валунам невозможно будет притронуться из-за жары. На дальнем конце чаши, чуть
возвышаясь над горизонтом, виднелись деревья. Вайгу, самому глазастому, показалось, что он видит еще и воду. На деле расстояние оказалось куда
больше. Вот уж и полдень миновал, а каменистой пустоши все не было конца. Правда, валунов поубавилось, на смену им пришли кремень и ребристые
полоски гранита. Расчистив площадку в несколько метров, путники вогнали в каменистую землю копья и натянули поверх шелковые полотнища.
Сидеть здесь было не так уж и приятно, но другой тени все равно не было. Прилечь оказалось невозможно (всюду камни и неровности), поэтому братья
просто сидели, обхватив колени руками, и, не мигая, смотрели на полоску зелени, которая уже явно различалась на таком расстоянии.
Найлу снова
грезились пахучие цветы и журчащая вода. Отдохнув часа три, братья продолжили путь на север. Зной все еще держался, но уж если решили к ночи
добраться до зарослей, надо было идти.
Передвигая налитые свинцовой тяжестью ноги, Найл с тоской вспоминал о доме и при этом неотрывно смотрел на деревья, которые становились все
ближе. Вайг сказал, что это финиковые пальмы, а Найл обожал финики, хотя пробовать их доводилось всего несколько раз. Ландшафт менялся на
глазах. Камни становились все мельче – самые крупные с кулак – и перекатывались под подошвой. Взглянув в очередной раз на деревья, Найл вдруг
почувствовал, что земля уплывает из-под ног, и плашмя шлепнулся на спину, содрав кожу с обоих локтей.
Так хотелось полежать неподвижно хотя бы минуту-другую, но Хролф с Вайгом поторапливали: надо идти.
Мальчик с трудом поднялся на ноги, не отрывая глаз от земли – с одной стороны, чтобы не свалиться снова, а главное – чтобы никто не заметил слез
усталости.
Чуть позже, взглянув случайно на Вайга, он вдруг заметил, как они с Хролфом встревожено переглянулись, и понял: братья жалеют, что взяли его с
собой. От стыда за себя Найл стиснул зубы и приказал себе: «Не распускать нюни!»
И тут что-то произошло. В голове будто ожил крохотный, яркий солнечный зайчик. Непонятно как, но усталость неожиданно отступила. Вернее, она
по-прежнему отзывалась тяжестью в ногах, но принадлежала будто не ему, а кому-то другому.
Теперь он мог совладать со своей усталостью, она больше не управляла им. Ему стало так хорошо, что Найл, не удержавшись, рассмеялся. Они все шли
и шли, ступая по горячим, словно оплавленным зноем, камням, которые теперь совсем измельчали – с птичье яйцо, не больше. Зато теперь навстречу
то и дело попадались похожие на воронки углубления метров до десяти глубиной. Подойдя к одному, особенно большому, путники остановились, чтобы
приглядеться внимательней. Если б не усталость, они бы забрались туда, чисто из любопытства. Но в такую жару это было бы лишь никчемной тратой
сил. Найл подцепил ногой камень и скинул вниз, глядя, как он летит, поминутно стукаясь о стены, поднял глаза и увидел зеленое растение, чем-то
напоминающее уару. Оно росло на склоне, в середине красовался круглый зеленоватый плод, удивительно похожий на плод кактуса. Паренек сел на
корточки и, помогая себе руками, стал тихонько спускаться по склону. Шар размером с яблоко оказался жестким и не желал отрываться, но Найл с ним
все-таки совладал и перекинул наверх Хролфу. От резкого движения камни, на которых он сидел, сместились, и мальчик почувствовал, что съезжает
вниз.
Он распластался на спине, пытаясь пятками нащупать какую-нибудь щель. На миг ему это удалось, но слой камней, видно, сам по себе держался
неплотно, и они каскадом посыпались из-под ног. Теперь тормозить руками и ногами стало сложнее, однако, съехав до половины склона, Найл сумел-
таки остановиться и медленно сел, понимая, что одно лишь резкое движение – и он опять поедет вниз.
Осторожно перевернувшись на живот, он уперся руками и коленями и начал карабкаться наверх.
Сверху донесся резкий, предостерегающий окрик брата. Найл повернул голову, и его сердце едва не остановилось от ужаса: камни на дне воронки
тяжело шевелились, поднимаясь и опадая. Вот наружу вылезли длинные, поблескивающие усы-щупики, следом показалась высокая круглая макушка,
голубоватая и покрытая пушистым ворсом.
По обе стороны головы крепились большие голубые полушария, глянцевитые и чем-то напоминающие глаза кузнечика-степняка. Возле основания щупиков
Найл приметил и еще нечто смахивающее на вторую пару глаз, узких и хищных, упрятанных в желтую броню.