Октябрь пришёл, сбылась мечта народов —
Разрушен гнёт в России навсегда!
Настало время доблестных походов,
Побед над злом и мирного труда.
Настали дни космических полётов,
Великих строек, покорённых рек.
По всем меридианам и широтам
Проплыл, прошёл советский человек.
Растут дома, плотины и заводы,
Плывут суда и спутники летят.
Планеты нашей прогрессивные народы
На нас с великой гордостью глядят!
Ноябрь.
Алмазных сутр
Слов не собрать.
Суффийских притч
Не высказать.
Даосских снов
Не перетолковать.
Как безмятежен
Возлежащий Будда
На мраморном
Как и он сам
Полу.
Бредёт монах
По улице Дождей
Под мокрым
Вялым
И неспешным
Снегом.
И снова
Пуст дзен-до.
И мастер
За бумажной ширмой
Сидит
Перед жаровнею углей
И смотрит
На янтарные узоры
И вспоминает
Звук.
Декабрь петлёй гнилою
Вкруг шеи обвивается,
Нательный крест дрожит,
А сумрак — приближается.
Рябой митрополит
Со мною говорит,
Кадилом медным машет
И у притвора пляшет.
Бегут во все концы
Гнилые молодцы,
Крича, что Богородица
В четверг опять разродится.
Горит рака с мощами,
Стегаются хвощами
Безносые хлысты,
Ползут псалмов листы.
Железный козодой
Летит на аналой,
Причастие клюёт
И тенором поёт:
Приидите, поклонимся
Мохнатому жуку,
А после захоронимся
В березовом боку!
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Здравствуйте дорогой Мартин Алексеич!
Пишу вам сразу по приезду, прямо вот только что вошёл и сел писать. Тут всё у нас хорошо, весна вовсю, снег ещё не сошёл, но вроде бы сходит, на дороге намёрзло много, а калитку я еле отодрал — вон как пристыл внизу ледок то! Так что вошёл когда, сразу трубы проверил и понял что целы слава Богу. Ну и действительно — зима то не очень сурова была больше двадцати двух и не было кажется, а для нас это прямо благодать — и яблоньки молодые и розы ваши и опять же чтоб трубы не разорвало. Но ничего, всё обошлось всё тут хорошо. Мартин Алексеевич! Я позвонил Любане перед отъездом и она мне рассказала всё как было у вас с Николаем. Это конечно очень неприятно. Я давно говорил, что Николай человек грубый и невоспитан. Я ей по телефону говорил, но она меня успокоила и говорит, что всё нормально что Николай извинялся. Я думаю что всё это пустяки и вы не берите в голову А я тут встретил совершенно случайно Рудакова. Иду со станции, а он с внучкой идёт. Узнал меня, поздоровался, подошёл. Как здоровье спросил, и про вас спрашивал. Я говорит, только что из командировки, а я говорю, так что ж ты значит ещё работаешь, а он говорит — опять устроился, дома не могу. Вот как. Ушёл, говорит, с работы полгода назад, а после прямо невмоготу, а как же! Человек ведь привыкает. И опять туда же его взяли прямо с распростёртыми объятьями, потому что работник он хороший, исполнительный, он мне рассказывал. Он говорит, я как ревизию поеду делать, так только пух летит — весь завод вверх дном! А вроде и не очень видный человек, но вот что значит — с характером. Мартин Алексеич! Я всё хотел спросить, а что мы с парниками делать будем? Ведь подпорки ещё прошлый год гнилые были, а нынче я потрогал, так они все попрели — одна труха, так что плёнку не выдержат. Я думаю надо б попросить Серёжу привезти трубок таких и из них я б подпорок напилил, а после мы б их проволокою скрутили и стояло бы хорошо, хоть сто лет. А эти не выдержат ни за что, ещё бы, ведь плёнка она и от ветра заиграть может и опять же когда дождь пойдёт — раз, и вода вверху скопилась, он и повалился. Так что я думаю, что трубки это оптимальный варьянт. А огород уже протаял, я вдоль грядок ходил, они всё в норме и клубника и всё остальное. Я думаю мы картошку в этом году в заду посадим, это возле туалета, где подсолнух и горох росли. Там и почва хорошая, а у забора пусть редиска, да салат, да разная морковка. А картофелю там самый раз будет, он солнце любит, а там опять же мы ведь бузину повырубили, так что солнца хоть отбавляй. Ещё я как только пришёл, сразу в погреб полез поглядеть как там не натекло, но там всё было в норме — вода есть, но немного, не то что в позапрошлом году, когда и слезть то некуда было! А в этом всё нормально — на три пальца внизу, в ложбине, а к мешкам и не подобралась — все сухие. Так что о погребе вы не волнуйтесь. А после я на тераске семена смотрел и опять всё нормально — картошка сухая, тюльпаны и гладиолусы ваши тоже. Мартин Алексеевич! Как ваше здоровье? Как Людмила Степановна? Как там Саша поживает? Вы мне пишете чаще, и передавайте всем приветы. Так что жду от вас писем и Ц.У.
До свидания.
Здравствуйте дорогой Мартин Алексеевич!
Я только что съездил и Барыбино и сразу решил написан, хоть и писем никаких не получал, ну да вы и ответить конечно ещё не успели. Это я понимаю. А я был в Барыбино, в среду поехал, а сегодня уже вечерним вернулся. Был там на складе и прямо скажу — плоховато. Шифера нет и вряд ли будет в ближайшее время, доска есть, но только сороковка — на что она нам. А двадцаткой и не пахло — всю разбирают в момент. Толи нет. Я с ребятами потом поговорил, они говорят приезжай в начале недели — будет уголь. Так что в понедельник я поеду. Но зато гвоздей, шурупов хороших я купил три кило, и ещё два топорища, а то у нас топоры все на соплях держутся. И ещё купил три листа фанеры тонкой — для обшивки пригодится. А вот дсп нет и не будет. А может врут. Я думаё у них всё есть, только по своим держут, но ничего, я с ребятами и насчёт рубироида договорюсь и дсп попрошу. Нам без дсп сарай не построить, это как дважды два. Мартин Алексеич! Я вот о чём хотел попросить вас. Дело в том, что Саша мне перед отъездом позвонил и говорил, что у него лежит набор надфилей и отличные гэдээровские лобзики с пилками. Я ведь заехать должен был, но Маша приболела и так мы провозились до самого отъезда и ничего не вышло. Не смог заехать. А я собрался тут калитку поправить нормально, чтоб капитально было, а там прутья толстые их пилить долго надо будет. Я снизу обрежу сантиметра на три, чтоб она не задевала за низ, а то ведь каждый год проседает и так совсем в землю войдёт, плохо кончится. А я обрежу и планочку на два винта посажу. И нормально будет. А без пилок никак — у нас старые плохие и лобзик гнутый, его выкидывать надо. Так что вы попросите Сашу, чтоб он прислал с посылкой. Мартин Алексеевич! Я вот что думаю по поводу крыши — дело это очень серьёзное. Я лазил туда наверх и прямо сказать — течёт напрочь. И конёк и скаты — всё дырявое, жесть проржавела так, что прямо крошится и ломается. Я снизу потыкал — как бумага, и доски трухлявые, ещё бы. Сорок лет как покрыли, а она ещё держится, так это и не удивительно! И надо делать капитально — сначала рубироидом, а потом шифером внакладку. Тогда сто лет простоит. Сегодня я ещё с сараем разбирался, а после рукой махнул — мокро всё, рвань, тряпки разные. Их всех посжигать надо к чёрту, это Вера всё барахло копила вот и гниёт. Там и калоши, и ботинки старые-престарые и разные тряпки — гора целая. Лежит и преет. А сверху течёт — ясно, ведь провалился ещё больше. Но щас ведь их не позжигаешь — мокрые, тлеть будут и не сгорят, а была б моя воля я это ещё десять лет назад к чёртовой матери позжигал — только место занимает. И лыжи разные ломаные и санки ржавые и сундук, который они когда Виктор умер сюда перевезли — уйма всего не нужного. А я всегда говорил — ну чего хранить дрянь эту? Что от неё проку? А Вера, знаете какая — нет и всё, пригодятся, я перешью. А чего там перешивать — там всё иструшилось в прах, плесневеет, да гниёт. Ну, ничего, вот солнце припечёт, я это вынесу, просушу и пожгу к чёрту. А Вера пусть ругается, я ей давно говорил. Мартин Алексеевич! Вы передайте Маше чтоб написала мне и вы все пишите. А насчёт крыши не волнуйтесь — всё наладим. Всем привет, а Людмиле Степановне — поклон.
До свидания, пишите.
Дорогой Мартин Алексеич!
Здравствуйте! Как вы там все поживаете, как Людмила Степановна, как ее здоровье, как Сашенька? Я живу тут нормально, здоровье ничего, нога не болит, ну и слава Богу. Начал я разбираться на тераске, Мартин Алексеевич. И понял, что зря мы войлок положили на низ, а сверху тогда навалили ящики. Там снизу впадина, а сверху-то крыша течёт и по полу к этой впадине вода шла, а там и скапливалась. А войлок он её впитал, и теперь я как нажал — а он как губка — весь водой напитался! Вот плохо как. Это мы с вами ошиблись. Но ничего, я верх разобрал и стал потихоньку их вытаскивать и на улицу выносить. Сначала было хотел кое-где разложить, а потом подумал — а крыша-то пустая стоит! И сухо там давно и по лесенке мне удобно. Взял и туда весь войлок затащил, разложил с нашей стороны, чтоб с дороги не очень в глаза бросалось и пусть сохнет. Я думаю что ничего ему не сделается — просохнет и всё будет нормально. Это ведь войлок, а не что нибудь. А после я за тачку принялся. Там колесо хорошее, но ручки никуда не годные, мы тогда ещё с ними намучились. Я их оторвал, пазы прочистил, две новые вытесал и приладил — любо дорого посмотреть. Теперь возить будет — хоть куда, так что новую покупать, как Вера предлагала — не за чем, что ж это —хорошие вещи бросать? Там же колесо нормальное, чугунное и кузов целый не развалился, да и вы тогда говорили что тачка хорошая, вместительная, а Вера говорит — новую. Как же новую достанешь? Я их сроду на складе не видел. Да вот, теперь про склад. Ездил опять и опять мимо — ребят моих не было, а сидел какой-то старик заспанный. И опять ничего — ни двадцатки, ни рубироида, ни дсп. Единственно что хорошо — цемент завезли и я прямо два мешка взял сходу. Это дело нужное, Мартин Алексеевич, никогда не пропадёт, а фундамент в сарае всё-таки надо делать каменный. Это я спорить готов с кем угодно. Там ведь низина и каждую весну вода по щиколку, он и подгнил-то от этого. На сухом месте он бы ещё десять лет простоял, а там в низине спрел вон как. А новый деревянный ставить — всё одно что деньги на ветер — всё равно сгниёт также, и оглянуться не успеем. Так что хоть вы и про деревянный говорили, а я вам точно говорю — это пустое дело, Мартин Алексеевич. Вы человек городской, а я с этим давно дело имею и точно говорю — каменный фундамент поставим — нас с вами перестоит и внуков наших. А кирпич я достану, это не волнуйтесь. Его немного надо, тут стройка в Киселёвке — там договориться раз плюнуть. Они за тридцатку машину белого кирпича привезут. Так что вы не волнуйтесь на этот счёт — всё будет в норме, а каменщика я найду, тут работяг хватает. Ему и работы то на неделю не больше — поколенный фундамент. Зато сарай будет отличный. Мартин Алексеевич! Вы напишите мне как Саша закончил, интересно всё-таки. Теперь в вашей семье третий человек с высшим образованием будет. Это очень хорошо. Так что пишите, и про сарай не волнуйтесь. А Людмиле Степановне огромный привет и поклон.
Пишите, не забывайте.
До свидания.
Здравствуйте дорогие Мартин Алексеевич, Людмила Степановна и Саша!
Я живу нормально, здоровье хорошее. А как вы поживаете? Как ваши дела, как здоровье? Как встретили Первомай? Я вас ещё раз поздравляю с Праздником, желаю здоровья, счастья и всех благ. Получили вы мою открытку? А я от Маши получил письмо и очень обрадовался — она пишет, что Саша защитил диплом на пять. Это очень хорошо, так что поздравляю его от всего сердца и желаю чтобы он как и отец старался добиться высоких показателей в науке и технике. А вам, Мартин Алексеевич я желаю крепкого здоровья и всех всех благ. Мы тут Первомай отмечали с соседом Семёном Петровичем и его шурином Сергеем. Они уже вскопали у себя и хотят кое что посадить, так что у них образцовое хозяйство. А с ними мы немного выпили, посидели, потом послушали радио, а Семён Петрович мне рассказал как он достал электропилу. Её ведь не купишь нигде. А у него друг работал на базе, а там были, они разные институты снабжали. И вот он ему две поллитры и жена шесть батонов копчёной колбасы достала, а он им пилу списал. А пила отличная — с протектором, режет здорово, он мне показал, и говорит, что если нужно — в любой момент зайти можно и взять. Он мужик хороший, он и рубироид предлагал, но я отказался, что уж нам совсем побираться. Рубироид я достану, а вот пила — это дело. Мы ему поллитру поставим, он мужик хороший, пилу даст и тогда нам всё ни по чём — все разрежем в момент. А ещё, Мартин Алексеевич, я начал копать помаленьку и хорошо пошло, земля уж не мокрая и я уголок возле туалет вскопал, не вспотел лаже! И нога не болит, слава Богу. Вскопал, а после пошёл клубнику пообгреб, расчистил, а там уж зелёные росточки так и прут! Клубника отличная, новая гряда прижилась, так что и в этом году, Бог даст будет много. А вот парники — плохо дело. Я палки снял, поломал и сжёг — чего им преть. А трубки точно будут это мне Семён Петрович обещал, я заплачу. А трубки для парников — в самый раз пойдут — их проволокой скрепить и натягивай хоть что — всё выдержит, и парники будут отличные. Вот чего ещё нет — это торфа, Мартин Алексеевич. Это дело не шуточное. Торф нам и под огурцы и под помидоры нужен, да и просто сажать без него — плохо. Я у соседей поспрашивал, они говорят что будут возить скоро, только караулить надо. Помните как прошлый год, только мы с вами приехали и машина подъехала! Как по заказу. А сегодня что-то не везут никому. А навоз в яме лежит нормально. И много, правильно вы тогда машину целую взяли, делить не стали. Правильно, он разойдётся в момент — огурцы, помидоры, а под яблоньки, а крыжовник, и на осень раскидать — всё уйдёт. Так что с навозом всё нормально, а вот торф надо доставать, никуда не денешься. Мартин Алексеевич, мне Маша написала про Николая и про ту историю всё подробно, всё как случилось. Прямо скажу — это очень плохо с его стороны так вести с таким заслуженным человеком, а главное — пожилым. Ведь мы ему в отцы годимся, а он так себя ведёт, как шпана подзаборная. Я ему тогда ещё когда мы собрались по поводу террасы у Любани, помните? И он так вошёл прямо как барин, расселся и начал меня учить уму разуму, меня пожилого человека, да я ему в отцы гожусь, а его сыну — в деды, а он мне мораль читает. Я ему и сказал тогда, не учи учёных, а тераску всё равно делить не будем. Так что вы не волнуйтесь, это всё пусть они брешут, а только всё останется по прежнему. Мартин Алексеевич! Я поздравляю вас с Днём Победы, потому как может скоро не напишу. Поздравляю и желаю здоровья, счастья, творческих успехов.
Пишите, не забывайте.
До свидания.
Здравствуйте дорогие Мартин Алексеевич, Людмила Степановна и Саша!
Пишет вам бывший сержант шестого отдельного артиллерийского полка и поздравляет вас всех с праздником Днём Победы! Желаю, чтобы никогда больше никто из вас не видел ужасов войны, чтобы небо наше было чистым и мирным, чтобы все были счастливы и жили в мире. А ещё желаю здоровья, счастья, мира, а Мартину Алексеевичу — новых творческих успехов на благо нашей Великой Родины! Мы тут живём хорошо, и я вот, Мартин Алексеевич, вспомнил Великую Отечественную. Вы наверно тоже её помните, но я вот вспомнил очень хорошо сейчас, когда вся наша Страна празднует этот праздник. Этот час нам никогда не забыть, Мартин Алексеевич, вы его тоже помните хорошо, так как вы тоже были опалены этим адским огнём, который пожёг всю нашу Страну. Ваш отец погиб в первые дни, а вы пошли добровольцем, хотя и имели возможность не воевать, потому что были Ценным человеком — учёным. И были контужены и попали в госпиталь, а после работали в тылу, крепя оборону нашей Родины, и сделали ряд важных изобретений, которые помогли сломать хребет фашизму. А я, Мартин Алексеевич, пошёл попозже, так как мне было ещё шестнадцать, а мне сказали — погоди. И после через два года попал в самое пекло, а после прошёл всё — всю войну, до самого Берлина и даже возле рейхстага был и снялся с Ребятами. Был ранен в голову — легко, а в ногу осколочным задело и хоть и вынули девять осколков, всё равно, как непогода — болит, ноет, спать не даёт Но сейчас погода отличная — солнышко, тепло, я уже вскопал много чего земля лёгкая. Начал я от того что тогда вскопал возле туалета и так разошёлся — прямо чуть не до лавочки! А главное лопата что надо, острая, роется на полный штык легко, работал два дня напролёт. А сегодня вечером начал с сараем разбираться. Всё барахло Верино выгреб на солнце — пусть посохнет, а то так не сгорит, только дымит будет. А за одно уж и стал доски гнилые отдирать, чтобы время не терять, а они главное почти что сами отлетают, и так всё на соплях держалось. Отодрал сзаду все доски и представьте себе — ни одной путёвой! Всё — труха трухой! Во как, что значит низина! А если б стоял справа у забора — ещё бы десять лет простоял. И когда новый будем строить Мартин Алексеевич, я это точно говорю — фундамен надо кирпичный делать, никакой другой. Если деревянный низ будет — к чёрту попреет опять. А так по колено кирпича, а после доски, и он нас вами перестоит и внуков. Я доски сразу в угол и сложил, чтоб тоже как подсохнут, так и запалить, а сверху барахло Верино. И пусть не обижается, а Николаю я и так написать могу — сожгём к чёрту всё, чтобы участок не захламляли. Они и помогать-то не помогают, а всё разговоры разводят — нет чтоб щас вот приехать и помочь. Николай он только футбол целыми днями слушает, ему покойный Виктор Георгиевич говорит бывало, ну что ты хуйню, я извиняюсь, эту слушаешь лучше б книгу хорошую прочёл, а он всё слушает и слушает, вот и дослушался — как грузчиком пошёл, так и работает. Это не то что вы или Саша. Это люди не интелегенты, хамло порядочное. А вы с ним ещё так вежливо говорите, да он и разговору то не стоит, не то что чего. Это хамы известные и Вера ему под стать. Они приедут, когда клубника, да помидоры, да всё плодоносит. А мы ведь люди добрые, что вы с Людмилой Степановной, что мы с Машей. Мы и мухи не обидим — пожалуйста, бери, ешь, я не загораживаю, я и сам принесу — на, бери, если мы в родстве. Но только люди они не простые — с говницом. Нет чтобы и к нам с вами с открытой душой, нет, так у них не заведено. А потому что Виктор Георгиевич покойный добрым был, тихим, а они на него с детства орать приучились, вот как теперь. А я бы на его месте взял бы по морде тогда давал побольше, авось поумнели. А теперь конечно, что ж делать, он вон битюг какой — накачался, да от пива разнесло его. Молодой, а брюхо больше моего. А ещё гонору хоть отбавляй. Далась им эта тераска. Не они же строили, а я с Виктором Георгиевичем покойным, а деньги вы дали. А они — делить. Да и чего там делить — шестнадцать метров! Курам на смех! Как делить? Перегородкой? А входить как? Значит — два крыльца делать? Так это в копеечку влетит. А потом — терасса хорошая, а будет что — конура мне и конура им. А вы? Что ж и на вас тогда надо? Они же этого ничего не понимают, бестолковые, им лишь бы разделить. А тут ещё подумать надо о верхе, может верх надо б отстроить, а то что ж у всех дети, им тоже приехать куда-то надо, а они — тераска. Не в тераске дело, это я им тогда говорил. А главное, вы думаете Николай будет строить? Никогда! Он деньги даст, а ты паши на него — с плотниками договаривайся, доски доставай, вози их. А они прикотят — клубнику есть и загорать. Вот и всё. А я тут — фронтовик с больной ногой горби на них, а Маша окучивает картошку целыми днями, да пропалывает, а они — на пожалуста, вы вырастили, а мы сожрём. Я не жалею, Мартин Алексеевич, я никому никогда попрёки не выговаривал, но только что ж это получается такое — почему такая несправедливость? Что мы — хуже их? Так что, вы Мартин Алексеевич с ними построже — нет и все! Эти люди только так и понимают. Им рассусоливать всё равно что с гуся вода. Им строгость нужна, да и дом на вас записан, с Людмилой Степановной, а не на них. И слава Богу, что Виктор Георгиевич тогда отказался, а тоб хлебнули мы с ними. Но это всё пустяки, Мартин Алексеевич. Вы на это внимание не тратьте. Главное мне сейчас раздобыть торфу, кирпичей и досок. И тогда мы заживём. А главное — чтоб сарай быстро разобрать и дело с концом А плотников тут нанять можно и говорят не дорого, тут работы мало у них. Каждый мужик топором помахать может и возьмёт недорого. А строить тут немного, да и я помогу, ведь тоже в плотницком деле мастак — как никак — потомстпснный плотник, хоть и работал всё время кладовщиком. А крышу мы перекроем — любо дорого будет Это я и один сделаю, чтоб вас не беспокоить, сделаю в лучшем виде. Шиферу раздобыть бы и всё в норме, и рубироида купить. Мартин Алексеевич! Если вам не трудно вышлите немного деньжат на покупку вышеназванных материалов, а то я немного поистратился, а мы ужо сочьтёмся. Я бы Машу попросил, но она щас Любане дала на стенку 5??, так что я вас прошу, если не трудно. А я потом её попрошу, она вам отдаст.