- могу я назвать его "существо"? - сказал тебе: "обретешь голос", пометил камень своими инициалами, велел тебе поискать там, и ты откопал эту рухлядь. Так?
- Да, дом Аркос.
- И как ты оцениваешь твое мерзкое тщеславие?
- Ему нет прощения, господин учитель.
- Ты возомнил о себе настолько, что даже свое непомерное тщеславие считаешь непростительным! - заревел настоятель.
- Мой господин, я всего лишь червь.
- Хорошо. Отрицай только встречу с паломником. Ты же знаешь, никто больше не видел эту личность. Насколько я понял, он шел по дороге, ведущей сюда. И даже сказал, что, может быть, остановится в монастыре. И спрашивал про монастырь. Все так? Но тогда куда же он исчез, если и в самом деле существовал? Такой человек здесь не проходил. Врат, дежуривший на дозорной башне, не видел его. А? Ты признаешь, что просто выдумал его?
- Если бы не та отметина на камне, которую он... Тогда, может быть, я и...
Настоятель закрыл глаза и тяжело вздохнул.
- Надпись действительно есть, хоть и едва различимая, - признался он. Может, ты сам ее сделал?
- Нет, мой господин.
- Ты признаешь, что выдумал старика?
- Нет, мой господин.
- Хорошо же, ты хоть понимаешь, что с тобой будет дальше?
- Да, преподобный отче.
- Тогда приготовься.
Дрожащими руками послушник подобрал полы туники, обернул их вокруг пояса и наклонился над столом. Настоятель достал из ящика толстую указку из орехового дерева, взвесил ее на ладони и резко ударил Френсиса по ягодицам.
- Благодарение Господу! - послушно отозвался Френсис, слегка задохнувшись.
- Ты передумал, мой мальчик?
- Преподобный отче, я не могу отрицать...
Бац!
- Благодарение Господу!
Бац!
- Благодарение Господу!
Десять раз была повторена эта простая, но мучительная литания; брат Френсис взвизгивал свою благодарность Господу за каждый обжигающий урок добродетельного смирения, что от него и требовалось. После десятого удара настоятель остановился. Послушник слегка раскачивался, стоя на цыпочках. Из-под сжатых век выкатилась слеза.
- Мой дорогой брат Френсис, - сказал аббат Аркос, - ты совершенно уверен, что видел того старика?
- Уверен, - пробормотал Френсис, мысленно приготовившись к продолжению экзекуции.
Настоятель Аркос пристально поглядел на юношу, обошел вокруг стола и, выругавшись, уселся. Некоторое время он сердито разглядывал клочок пергамента с перерисованными древнееврейскими буквами.
- Как ты думаешь, кто это был? - рассеянно спросил Аркос.
Брат Френсис открыл глаза, и слезы потекли по щекам.
- Ты убедил меня, мальчик, что ж, тем хуже для тебя.
Френсис ничего не сказал, но мысленно взмолился, чтобы нужда убеждать настоятеля в своей правдивости возникала не слишком часто.
Повинуясь раздраженному жесту аббата, юноша опустил тунику.
- Можешь сесть, - произнес настоятель уже нормальным, чуть ли не добродушным голосом.
Френсис подошел к указанному креслу, уже было сел, но вдруг сморщился и снова поднялся.
- Если преподобному отцу настоятелю все равно...
- Ладно, тогда стой. Я не собираюсь больше тебя задерживать. Ты можешь идти и заканчивать твое бдение.
Он умолк, заметив, что лицо послушника просияло.
- Ну уж нет! - отрезал Аркос. - Ты не вернешься на прежнее место! Ты поменяешься с братом Альфредом и близко не подойдешь к тем развалинам. Далее. Я приказываю тебе не обсуждать это происшествие ни с кем, кроме твоего исповедника и меня; хотя один Бог знает, сколько уже нанесено вреда. Ты хоть понимаешь, что ты наделал?
Брат Френсис потряс головой.
- Вчера было воскресенье, преподобный отче, и от нас не требовалось хранить молчание; во время рекреации я и рассказывал все ребятам. Я думал...
- Да, а эти твои "ребята" сварганили очень миленькое объяснение, сын мой. Знаешь, с кем ты, оказывается, встретился? С самим Блаженным Лейбовицем.
Френсис оторопел, потом снова затряс головой:
- О нет, господин настоятель.
Я уверен, что это был не он. Блаженный мученик не стал бы делать таких вещей.
- Каких это таких?
- Он не стал бы гоняться за мной и не старался бы ударить меня палкой с шипом на конце.
Настоятель вытер губы, чтобы скрыть невольную улыбку. Через мгновение ему удалось принять задумчивый вид.
- О, а я и не знал об этом. Так это он за тобой гонялся, да? Я так и думал. А своим приятелям ты и об этом рассказал? Да? Вот видишь, а они все равно не сомневаются, что это был Блаженный. Интересно, много ли таких людей, за которыми бы Блаженный гонялся с палкой... - он остановился, не в силах сдержать смех при виде выражения лица послушника. - Ну ладно, сынок, а ты-то сам как думаешь, кто это мог быть?
- Я думаю, что, возможно, тот старик - паломник, шедший посетить наш храм, преподобный отче.
- Ты не можешь пока его так называть, он еще не стал храмом. В любом случае твой старик - не паломник и не шел сюда. И в ворота наши не заходил, разве что дозорный спал. Однако послушник, бывший на часах, клянется, что не спал, хотя и признает, что в тот день его сильно клонило ко сну. Так в чем, по-твоему, дело?
- Если преподобный отец настоятель позволит, я сам несколько раз дежурил на часах.
- Ну и?..
- Понимаете, в яркий, солнечный день, когда вокруг не движется никто, кроме ястребов, через несколько часов начинаешь следить лишь за этими ястребами.
- Так вот чем ты занимаешься! Вместо того, чтобы глаз не спускать с дороги!
- И если слишком долго смотришь на небо, то как будто бы отключаешься - не спишь, нет, а становишься вроде как завороженным.
- Значит, вот что ты делаешь, стоя на часах? - рассердился настоятель.
- Не обязательно. Я хочу сказать, если бы так оно и было, я бы не знал сам. С братом Дж... м-м-м, ну с одним из братьев, которого я сменял, случилось то же самое. Он даже не знал, что пришло время сменяться с поста. Он сидел там, в башне, и пялился с открытым ртом на небо. Как бы в забытьи.
- В один прекрасный день, когда ты будешь в подобном "забытьи", прискачет отряд язычников из Юты, перебьет садовников, порушит оросительную систему, вытопчет наш урожай и засыплет камнями колодец, прежде чем мы начнем защищаться. Почему у тебя вид такой странный? Ах да, я забыл совсем - ты ведь сам родом из Юты. Но неважно, может, ты и прав насчет дозорного в том смысле, что он мог проглядеть старика. А скажи, ты уверен, что это был самый обыкновенный старик и ничего больше? Не ангел? Не блаженный?
Послушник в задумчивости поглядел в потолок, потом быстро взглянул на своего правителя:
- Разве ангелы или святые отбрасывают тень?
- Да... то есть нет... Откуда мне знать! Он что, отбрасывал тень?
- Отбрасывал. Такую маленькую тень, ее едва было видно.
- Как так?
- Ведь был почти полдень.
- Идиот! Я не прошу тебя рассказывать, какой он. Я и так это знаю, если ты вообще его видел. - Настоятель Аркос несколько раз с силой ударил по столу. Единственное, что я хочу знать: ты, именно ты, ничуть не сомневаешься, что это был самый обыкновенный старик?
Подобный поворот дела озадачил брата Френсиса. В его голове не существовало четкой границы между обычным порядком вещей и сверхъестественным. Между ними как бы пролегала некая промежуточная полоса. Существовали вещи совсем обычные и существовали вещи совершенно необычные. Но между этими двумя крайностями находилась область смешанная (для Френсиса) - противоестественное, где просто земля, воздух, огонь или вода начинали вести себя не как простые вещи, а как Вещи. Для брата Френсиса эта область включала в себя все, что он мог увидеть, но не мог понять. Френсису невозможным представлялось "ничуть не сомневаться", как требовал от него настоятель, в том, что он все правильно понял.