Пытаюсь встать, но на сломанную ногу наступить абсолютно невозможно. И как я только бегал на ней до сих пор?! И бегал, и прыгал, и лазил…
Боевики равнодушно наблюдают за моими потугами. А, может, и не равнодушно, может, у них на лицах сейчас гримасы сочувствия или раздражение, но я вижу лишь непроницаемые забрала их шлемов. Наконец, один из боевиков лезет в грузовой отсек мобиля и извлекает сборные походные носилки.
– Ложись.
Выполняю команду с удовольствием, только теперь понимая, насколько сильно умаялся за эту ночь. Усталость и боль берут свое - на меня наваливается апатия и отупение. Закрываю глаза. Мне становится совершенно безразлично, что именно будет со мной дальше.
* * *
Наверное, я задремал или потерял сознание от боли. В себя прихожу в медицинском кресле-анализаторе, которое стоит в комнате вроде тех, по которым я бегал всю прошлую ночь. Эта комната, правда, довольно чистенькая и оборудована как медицинский пункт, но мне почему-то кажется, что порядок здесь навели совсем недавно, и что еще вчера тут царили разруха и хлам.
В комнате кроме меня два человека: худенькая невысокая женщина в белом врачебном комбинезоне и шапочке с респираторной маской и мужчина в синем костюме хирурга. Моя сломанная нога уже обработана и закована в медицинский панцирь. И на том спасибо. Значит, я уже сейчас смогу наступать на нее… если мне, конечно, позволят встать. Пока же я крепко привязан к креслу тугими ремнями и опутан датчиками, которые измеряют мой пульс, температуру, снимают кардиограмму, энцефалограмму, тамограмму и еще целую кучу всего.
– Кто вы? - не могу удержаться от вопроса.
Женщина вздрагивает и смотрит на меня. Ее лицо почти полностью спрятано под маской, я не знаю, молодая она или старая, я могу видеть только ее глаза - выразительные, серые, с золотистыми ободками возле зрачков. Она глядит на меня с восхищенным любопытством, к которому примешивается толика ужаса. Так в зоопарках смотрят на тигра или руста - и красиво, и страшно, а вдруг вырвется?
Лицо мужчины так же скрывает маска, но, судя по выражению его глаз, он абсолютно, я бы даже сказал, академически спокоен. Я его не очень-то интересую, он просто выполняет свою работу. Он прикасается к моему подбородку затянутыми в хирургические перчатки пальцами и рассматривает мои зрачки, а потом сверяется с показаниями приборов и бормочет:
– Странно, наркоз еще должен действовать.
– Вы кто? - с нажимом повторяю я. Говорить трудно. Раскалывается голова. Рот пересох и словно забит песком. - Дайте попить.
– Пока нельзя, - отвечает хирург. - Потерпите. Вначале мы должны закончить обследование.
Молча закрываю глаза. Мне остается только ждать. Тихо жужжат приборы, украдкой вздыхает женщина, что-то бормочет себе под нос мужчина. Иногда они обмениваются между собой медицинскими репликами, из которых мне ясно одно: хирург удивлен и разочарован, что-то в показаниях приборов его не устраивает. Это он зря. Я абсолютно здоров. Последнее медицинское обследование я проходил меньше месяца назад. И вообще, нас, гонщиков, врачи проверяют, пожалуй, чаще, чем представителей любой другой профессии.
Чувствую, что мне в вену вонзается игла, и открываю глаза. Ага. Берут кровь на анализ. Хотя… Что-то много берут. Для анализа достаточно одной капли, а из меня выкачивают целую пробирку. Пробирка заполняется, и женщина забирает ее из кронштейна, а на ее место ставит другую - пустую. Что за дела?! Сколько же крови им нужно?! Только собираюсь начать возмущаться, как игла покидает мою вену, а хирург говорит кому-то по коммуникатору:
– Давайте воду.
Самое время! А то язык у меня уже распух и едва помещается в пересохшем рту.
Входит один из давешних боевиков - на башке шлем с опущенным забралом, в одной руке бластер, в другой закрытая крышкой прозрачная емкость с водой. Хирург берет емкость. Я ожидающе подаюсь вперед, насколько мне позволяют ремни. Давайте же скорее, сволочи, сил нет ждать! Но врач ставит воду на стол, берет шприц, закачивает из пробирки мою кровь и вонзает шприц в крышку. Игла протыкает легкий пластик и набухает красными каплями. Вода украшается алым мутноватым облачком. Оба врача как завороженные смотрят на емкость. Мужчина взбалтывает воду, и кровь окрашивает жидкость в более-менее равномерный красноватый цвет.
– Растворилась! - потрясенно говорит женщина. А она чего ждала, интересно?
– Вот дерьмо, - не выдерживаю я. - Дайте же мне попить, сволочи, и объясните, наконец, что вам от меня нужно!
– Можно его напоить, док? - спрашивает боевик, который принес емкость с водой.
– Что? А… да, пожалуйста.
Боевик достает из кармана комбинезона плоскую фляжку. Откручивает крышку и подносит к моим губам. Жадно пью напиток, который оказывается энергетическим тоником. Классная штука - быстро снимает жажду, усталость и придает сил. Мы употребляем такой во время гонок.
– Спасибо, братан, - говорю боевику. - А теперь, может, поговорим?
– Да вроде не о чем, - отвечает тот и спрашивает врача: - Он вам еще нужен?
– Нет, все, я закончил, можете убирать.
– Что значит, убирать? - настораживаюсь я, но тут боевик делает какой-то жест за моей головой, и я погружаюсь во тьму.
Глава 2
Клиника
У, блин, до чего же трещит голова. Ну, я вчера и набрался! Только бы Билл ничего не узнал - нам ведь категорически запрещено пить все, что крепче пива, да и то в ограниченных дозах. Запрет на алкоголь - один из пунктов моего контракта, и если Билл узнает, меня ждет нехилый штраф. Это первая мысль, которая слабо шевелится у меня в голове. А вторая: ох и гад этот Сятя, так меня подставить! Найду, убью мерзавца! Стоп! А кто такой этот Сятя? И что я делал вчера? Нет, не помню. Весь вчерашний день полностью стерт из памяти, как ненужный файл.
Открываю глаза и сажусь, придерживая руками тяжелую, как гиря, голову. Я у себя дома в кровати. Абсолютно голый, что не удивительно, я всегда сплю именно так. Удивительно другое - моя правая нога. Она в медицинском панцире, похоже, я ее сломал. Вот только, как и когда? Вот бляха-муха, ничего не помню. Голова просто раскалывается, и жажда неимоверная.
К счастью, на столике рядом с кроватью обнаруживается бокал с тоником и зеленая пилюля, внешне похожая на "похмелин" - принимал такие однажды после официально санкционированной попойки в честь победы Мартина на "Кольце Вселенной". Несколько мгновений пытаюсь поразмышлять на тему: кто же это так обо мне позаботился; но голова звенит, трещит и гудит, и я бросаю эту затею до лучших времен. Запихиваю пилюлю в рот и жадно выпиваю тоник, не переставая удивляться сам себе. Вот это я вчера погудел! Очень интересно, где же я был и с кем так надрался. И подрался. Вообще-то, это не в моих привычках - пить и бузить, да еще за неделю до гонки. И дело здесь даже не в штрафе и не в контракте. Я искренне уважаю спортивный режим и знаю, что это очень нужная штука для гонщика. Если этот самый гонщик хочет быть победителем, конечно. Я хочу. Гонка - это моя жизнь…
Смотрю на часы: скоро одиннадцать. Твою за ногу! Проспал! Билл, небось, там уже рвет и мечет. Странно, что он еще не оборвал мне коммуникатор. А, кстати, где мои клипса и браслет? На столике у кровати их нет… И тут словно отвечая на мои мысли громко пиликает вызов визор-связи. Звук - будто ножом по стеклу. Зажимаю уши руками. Нет, вообще-то, мелодия у визор-фона приятная, сам устанавливал, взял мелодию моей любимой группы "Пилигримы Космоса", но сейчас звук кажется противным донельзя.
– Отключить! - рычу я.