Предполагается, что владельцами сектарта будут респектабельные предприниматели средних лет, которые не станут носиться на огромных скоростях, а уж тем более лавировать среди автоматических грузовиков практически на ощупь! Конечно, какой никакой радар и прибор ночного видения в сектарте есть, но…
Ладно, отгоняю сомнения прочь. Такой опытный гонщик, как Мартин, сможет пройти по приборам и на сектарте. И вообще, мы, то есть космические гонщики, привыкли ходить по приборам - в сверхскоростных межпланетных клиперах по-другому и нельзя, да и астероиды на наших гоночных трассах куда опаснее, чем движущиеся в полутора километрах над землей "разумные" машины.
– Заметано, Мартин. К промзоне так к промзоне.
Сказано сделано. Через полчаса я выпадаю из шоссе и зависаю рядом с уродливым рекламным шаром какого-то завода-автомата. Эти висящие в воздухе рекламные шары - единственный источник освещения на всю промзону - здесь, как правило, не бывает людей, а механизмам свет ни к чему. Рекламу же видно и с проходящего над нами пассажирского шоссе. К счастью, свет реклам довольно ярок и позволяет легко обозревать окрестности.
Смотрю на экран заднего обзора. Ага, вот он, преследователь. Завис сзади и даже не пытается спрятаться: хоть бы фары выключил, подлец, или затаился за рекламным шаром, что ли! Ладно, ему же хуже. А где же Мартин? Его что-то не видно.
– Я прямо под вами, - откликается Мартин.
– Ничего не вижу, кроме спутниковой антенны…
– Глаза протри, - с ноткой самодовольства советует он, - я прямо рядом с ней.
– Класс! - не могу удержаться от восхищенного вздоха: да он просто гений маскировки!
– Ты готов? - спрашивает "гений". - Тогда начали!
Резко разворачиваю машину, бросаю ее вверх по небольшой дуге, и прежде чем в сектарте успевают понять, что происходит, задаю двигателям режим вертикальной посадки и падаю на него сверху. Днище моего сантвилла слегка вминает титановую крышу сектарта, страховочные ремни больно впиваются в тело, ощущения от встряски довольно неприятные, но я доволен - удар получился достаточно силен, чтобы ошеломить пилота "вражьего" мобиля и ясно дать ему понять, кто здесь сейчас хозяин.
Сектарт от удара резко бросает вниз, но пилот умудряется выровнять машину, хотя его качает из стороны в сторону, он, того и гляди, упадет, но снизу его очень вовремя подпирает мобиль Мартина. Я регулирую режим двигателей так, чтобы мое днище буквально лежало на крыше сектарта, а его днища, в свою очередь, касается крыша мобиля Мартина. Все. Преследователь в тисках. Он, конечно, может сейчас резко врубить горизонтальные двигатели и попробовать соскочить, но такие действия чреваты аварией.
Вероятно, это понимает и он сам, потому что безропотно позволяет нам осуществить посадку. Больше того, помогает двигателями, не желая, как видно, и дальше превращать свою, отнюдь не дешевую машину в хлам.
И вот мы на крыше завода, вернее, на гостевой площадке-парковке, абсолютно безлюдной, и это не удивительно, если вспомнить, что сейчас глухая ночь, хотя завод-автомат, разумеется, работает, но люди здесь и днем-то бывают редко, разве что проверяющие или ремонтники. Сейчас же мы на парковке одни, и можем начать выяснять отношения с назойливым прилипалой.
Мартин остается в мобиле - на всякий случай, вдруг наш пленник все-таки вздумает дать деру, а я подскакиваю к чужому сектарту.
– А ну все на выход, поговорим!
Из мобиля тяжело вываливается мужик средних лет с лощеной ухоженной мордой, в дорогом прикиде и последней моделью коммуникатора на запястье.
Заглядываю в салон. Похоже, мужик в сектарте был один.
– Ты кто? - спрашиваю. - Зачем ты за мной следил?
Он трет руками лицо, будто у него болит голова, и отвечает несколько растеряно:
– Я следил… потому что… это… моя… работа…
– Ты что, папараци? Или частный детектив? - нетерпеливо спрашивает Мартин. Он выходит из своего мобиля и приближается к нам.
– Частный детектив? - удивляется мужик.
- А… Да… Кажется…
– Что значит, кажется? Ты что, не уверен?
– Не уверен, - охотно соглашается мужик.
– А где твой ИД?
– ИД… - задумчиво тянет мужик.
– Ну, идентификатор.
– Идентификатор… - изображает эхо мужик.
Мартин раздражено сплевывает и бесцеремонно распахивает куртку у него на груди, снимает с шеи прозрачную бляху идентификатора и протягивает мне.
– Посмотри, что он за птица.
Прикладываю идентификатор к считывающей полоске своего коммуникатора. По экрану пробегают строчки. Читаю вслух для Мартина:
– Так… Иштван Саливан… 2444 года рождения… Женат… Проживает… Ага, вот. Место работы: Кардиологический Центр… врач-хирург…
– Вот так космические кочерыжки! - перебивает Мартин и с удивлением глядит на Иштвана. - Ты чего, и вправду хирург?!
– Да, - приосанивается тот. - Я хирург.
– А зачем же ты за мной следил? - спрашиваю я.
Иштван смотрит непонимающе и медленно говорит, будто вспоминая давно забытое:
– Я должен выследить Брайана Макдилла и передать ему послание…
– Ну, так передавай, вот он - перед тобой! - теряет терпение Мартин.
Хирург смотрит мне в глаза и вещает замогильным голосом:
– Брайан Макдилл, ты должен ответить "да" на предложение, которое тебе сделают. Брайан Макдилл, ты должен ответить "да" на предложение, которое тебе сделают. Брайан Макдилл, ты должен ответить…
Он повторяет это снова и снова, как заведенный, не сводя с меня застывших, остекленевших глаз, и я чувствую, как меня начинает обуревать какой-то иррациональный ужас, а по коже бегут мурашки.
– Да заткнись же ты! - кричу я и сильно встряхиваю его за грудки.
Он замолкает. Отшатывается, вырываясь из моих рук. Обводит ошалелым взглядом парковку и испуганно смотрит на нас с Мартином.
– Вы кто такие? Грабители? Куда это вы меня привезли? Что вам от меня нужно?!
– Нам от тебя? Ну, ты даешь, мужик! - поражается Мартин, а я стою молча - у меня просто нет слов.
– Слушай… э… как там тебя… Иштван. - Мартин задушевно кладет ему руку на плечо. - Расскажи-ка ты нам все с самого начала. Кто попросил тебя передать послание Брайану?
– Какому Брайану? - переспрашивает хирург.
– Вот он - Брайан. Брайан Макдилл.
Да, терпению Мартина можно только позавидовать. Мне, например, больше всего на свете хочется дать незадачливому посланцу в морду, чтобы раз и навсегда отбить у него охоту браться за подобные поручения и пугать честных людей.
Не подозревающий о моих кровожадных мыслях хирург, тем временем, переводит взгляд на меня и совершенно серьезно говорит:
– Я вас не знаю. Вы действительно Брайан Макдилл?
Я издаю шипящий звук сквозь стиснутые зубы, который с большой натяжкой можно истолковать, как согласие, а он, как ни в чем не бывало, продолжает:
– И что же вам от меня нужно, Брайан Макдилл?
Все. Это уже слишком и для Мартина. Он набирает на своем коммуникаторе код нашего старшего тренера.
– Билл? Это Мартин. Я вас разбудил? Извините, но у нас тут внештатная ситуация… Я с Брайаном… Похоже конкуренты пытаются взять его в оборот… Да, хорошо бы ребят из службы безопасности… Нет, лучше вы сами им сообщите… Мы в промзоне, гостевая стоянка… э… завода офисного оборудования… да… ждем…
Через некоторое время на стоянку рядом с нами опускается красный "сантвилл" Билла и три черных бронированных "ситарры", из которых вываливаются несколько серьезных незнакомых парней с внимательными цепкими взглядами.
– Ну и во что вы вляпались на этот раз, обормоты? - рычит Билл.
Он огромен, рыж, всклокочен и горласт. В том приюте, где я рос, его наверняка прозвали бы "кабаном" или "боцманом", но в гоночных клубах не принято давать прозвища. Считается, что прозвища это удел шантрапы - всяких там бандюгов и уличных гонщиков. А мы - клубные - это ни много ни мало спортивная элита.