Огонь с жадным треском бросился пожирать сухую древесину, осветив попутно наши перепуганные лица. Нет, это у меня и у Гелки - перепуганные. У Этлена - озадаченное. У Мак Кехты раздраженное.
- По-моему, - проговорил старик, убирая один меч в ножны. - Это был человек.
- Фаг дар бр'енн, салэх. - презрительно откликнулась сида. - Судя по вони, человек.
Я сделал вид, что не слышу ее.
- Не стуканец, это точно. Иначе нас уже не было б в живых.
- Такой страшный зверь? - Этлена малость озадачила моя уверенность.
- Страшнее я не видел.
- Вы, люди, мало живете и не успеваете повидать многого.
Согласен. По сравнению с долголетием перворожденных, мы сгораем, как мошки-однодневки. Однако, за время трапперства и скитаний зверья я повидал предостаточно. Стуканец самый злобный, тупоумный и непредсказуемый из них.
- Может, посмотрим, кто это?
- Пожалуй, ты прав. Пойдем.
- Я с вами, - вскинулась Мак Кехта.
- Ты еще слаба, феанни, - телохранитель умел быть непреклонным. - Подождешь нас здесь. Я дам тебе один меч.
Сида сверкнула глазами, но согласилась, покорно принимая протянутое рукоятью вперед оружие.
Мы двинулись по выработке. Именно, двинулись, пошли, а не поползли на карачках. Как приятно хоть иногда побыть с выпрямленной спиной!
Если предыдущее наше пристанище - старая рассечка выглядела старой и заброшенной, то нынешнее - казалось настолько древним, насколько вообще может быть древним созданное руками людей. По всей видимости мы попали в одну из штолен, построенных во времена расцвета Красной Лошади и десятка прочих приисков на южных отрогах Облачного Кряжа. Коли это так, мы уже удалились от прииска достаточно далеко. Можно попытаться и выбраться на свет.
Хорошо раньше крепили. На совесть. Темные венцы выгибались внутрь под тяжестью скал, но держались. Не рушились. Нынешняя крепь, прекрати за ней ухаживать, не простоит и нескольких лет. Сгниет.
Этлен шагал впереди, весь напряженный, готовый к мгновенному броску. Я держался за его спиной, подсвечивая факелом.
Полсотни шагов, не меньше, и перед нами оказался тупик. Вернее, завал. Причем, весьма свежий, насколько я могу доверять своему опыту работ с землей и камнем. К беспорядочному нагромождению валунов, обломанных бревен и расщепленных досок спиной чумазый оборванный человек. Он затравленно озирался вокруг и прикрывал голову руками, тихонько поскуливая.
Сумасшедший?
Этлен близко не подошел. Остановился на расстоянии двух шагов.
- Не бойся, - очень тщательно выговаривая человеческие звуки произнес сид.- Мы не причиним тебе вреда.
Оборванец молчал, но я заметил между неплотно сцепленными пальцами любопытный глаз. Значит не безумец. Просто очень напуган. Может кто из наших? Спрятался от перворожденных, да попал под завал.
Я поравнялся с Этленом.
- Ты кто? Узнаешь меня? Ты с прииска?
Ладони убрались прочь, открывая лицо
- Молчун,.. - не то удивился, не то обрадовался найденный нами. А скорее, и то и другое одновременно.
- Кто ты? - повторил я вопрос.
- Я тебя узнал. А ты меня нет, - говоривший улыбнулся.
Где-то я эту улыбку видел... Чуть-чуть ближе факел. Круглая физиономия, превращенная грязной коркой, исполосованной дорожками пота, в диковинную маску. Нос, похожий на гриб-боровик, весь в дырочках пор...
- Желвак! Каменная крыса! Вот ты где прятался!
- Узнал!..
- Я ж тебя с весны не видел!
- Да пошли они все...
Этлен слушал нас, не убирая, впрочем, меча. Ладно, хватит болтать попусту. Пора переходить к животрепещущей теме.
- Желвак, отсюда есть выход?
Он сокрушенно покачал головой:
- Уже нет.
- Вот это? - показал на завал.
- Угу.
- Как же так?
- Там люди в лесу. На конях...
- Петельщики?
- Чего?
- Коричневые накидки с пламенем на груди.
- Да не разобрал я,.. - и вдруг опасливо покосился на сида, будто только что его заметил. - А это кто?
- Перворожденный.
Ты разве не понял?
Ох, Желвак! Ох, хитрец! Любит притворяться дурачком. Только меня не проведешь.
- Они пришли мстить за Лох Белаха?
- Можно и так сказать, - сказал, как отбрил, Этлен.
- Я не виноват.
- О чем это он? - удивился телохранитель.
Не в том мы сейчас положении, чтобы предаваться воспоминаниям.
- После как-нибудь... Он был головой прииска. Тогда... Весной.
Сид кивнул.
- Так что с выходом, Желвак? - напомнил я.
Клещами из него слова тянуть что ли?
- Люди на конях... Они гнались за мной. Думал - убьют. А я - сюда. А когда за мной полезли - крепь расшатал. Вроде бы, кого-то придавил, - бывший голова самодовольно потер ладони.
- Ясно...
Этлен убрал меч. Равнодушно (как он может сохранять такое непроницаемое выражение лица?) посмотрел на завал и на Желвака.
- Пойдем обратно?
- Эй, погодите, - забеспокоился наш найденыш. - А вы-то как сюда попали?
- Как и ты, - и это была правда. - Только через другой вход.
- Так мы можем выйти?! - он аж подпрыгнул.
- Не можем. За петельщиками соскучился?
- Так вы тоже...
- А ты как думал?
- Пойдем, Эшт, - поторопил меня сид. - Нечего терять время.
Я замялся в нерешительности. Конечно, Желвак не самый лучший или благородный из людей, с какими мне довелось пообщаться в жизни, но не бросать же его вот так. А он словно догадался, подслушал мои мысли:
- Эй, не оставляйте меня, сиятельный феанн...
- Не зови меня феанном! - похоже, это обращение - единственное, что способно хоть чуток вывести Этлена из душевного равновесия.
- Прошу прощения... Я хотел сказать... Возьмите меня с собой - я вам пригожусь.
Вот хитрован. Прямо как в нянькиных сказках: не убивай меня, благородный витязь, я тебе пригожусь. Ага, сундучок с дуба достану... А вдруг правда не лишним окажется?
- Ты давно тут живешь?
- С травника.
- Воду сможешь найти.
Желвак самодовольно осклабился.
- Смогу. А как же. Я вас отведу.
Теперь дело за перворожденным. Его решение - окончательное.
- Возьмем, Этлен?
- Возьмем. Тряпье свое пусть здесь бросит. Там вшей поди...
- Э, как же так,.. - забеспокоился Желвак. - Что же я голым?..
- Хочешь с нами?
- Хочу, - он поежился, исподтишка кинув взгляд на завал.
- Тогда бросай.
Умею я быть беспощадным, когда нужно. Сам себе удивляюсь.
Поскуливая, Желвак скинул достопамятный кожушок. Прореха от удара плети Лох Белаха была заделана грубыми стежками. Отбросил одежку на груду камней и бревен. Следом полетел наполовину облезший треух. Действительно, живности в таких заводится - не меряно. Особенно, если носить все лето, не снимая, что Желвак с успехом и проделывал до нашей встречи.
- Вот так, - одобрил Этлен. - Пошли. По дороге расскажете что да как.
Мы двинулись в обратный путь. Из меня говорун, как из поморянина наездник, но Желвак балаболил без умолку. О том, как он любит перворожденных, как не сумел защитить Лох Белаха, хоть и здоровья на то не пожалел. Спасибо, что не сильно завирался.
Из его рассказа выходило: после побоища, учиненного Сотником на площади, он испугался, что и ему, как голове не самому безупречному и бескорыстному, еще добавят по шее, сверх тумаков Воробья, и убежал с прииска. Вслух произнесено не было, но я догадался, что у начальника нашего имелся изрядный запасец и харчей, и шмоток в одной из заброшенных хижин. Вот там он и прятался, пока всем было не до того. Когда морозы утихли, перетаскал потихоньку, ночами, как вор, свои пожитки сюда в старую штольню. Половину лета прожил припеваючи, а потом, еда вышла. Воровать на прииске по ночам тоже было нечего - народ едва сводил концы с концами. Желвак пробовал охотиться. Не вышло. Собирал ягоды, грибы и тем жил.
Обычная история труса и изгоя. Но было в ней и нечто интересное.
Штольня, оказывается тянулась очень далеко.