Он узнал, что помимо самой станции и двух тоннелей в районе 'Цветного' существует еще масса тупиков, 'отводных' и 'опорных' тоннелей, рабочих стволов и подходов к ним, созданных при строительстве станции, а так же тоннельно дренажные камеры(ТДК), сан. узлы, вент. камеры, пункты технического обслуживания поездов (ПТО) и много еще чего.
Потом он присоединился к людям, которые занимались 'хозяйственными' делами — таскали воду из скважины, заготавливали 'дрова' из всего, что может гореть, в промежутках попивая, получивший название 'цветной', так называемый 'чай', а попросту кипяток, который, он не сомневался, где-то был и чаем 'По-павелецки' и 'По-ясеневски'. Словом шевелился. Но в эти первые три голодных дня были и такие, кто не разделял оптимизма Скворцова. Оставив попытки сначала уговорить, а потом заставить начальника станции, открыть гермодвери и выпустить их наружу, они ушли по тоннелю, в надежде просочиться где-нибудь на поверхность. Таких было довольно таки много. К концу третьего дня ушло больше половины. Может кому-то из них и удалось выбраться, судя по тому что потом он увидел — к их несчастью.
* * *
8.09.2026 г. Волгоград. Ул. Кирова д. 20.
Что-то тяжелое не давало ему шелохнуться. После нескольких безуспешных попыток он нащупал свободной рукой ножку то ли стола, то ли шкафа. Рывок и это 'что-то' подъехало к нему. Стол. Егор вытянул руку сильнее, нащупав изогнутую буквой 'u' трубу радиатора отопления. Еще рывок, еще и медленно, но верно, ему удалось освободить сначала вторую руку, а затем и все остальное. Отдышавшись, он ощупал себя. Вспоротые на плече костюм хим. защиты и свитер слиплись от запекшейся крови. Егор не сразу найдя свой рюкзак, достал из него фонарик. Луч, разрезав пыльную темень подвала, выхватил, чуть не похоронившую его под собой,
металлическую махину стеллажа, и отразился в мертвых глазах паренька, уже успевшего стать его другом. Наскоро перевязав себя, Егор взял из рюкзака Славика только несколько дополнительных патронов к противогазу, нож и пару консервных банок и поднялся наверх.
Сверившись с картой, он двинулся в сторону Гумрака, по окраине Волгограда. Бесконечная завеса из облаков, как разведчика укрывшая солнце, не позволяла определить время суток. Часы на мобильном показывали 9:17. Егор продвигался медленно. И так маленькие, да еще и запотевающие окуляры противогаза, ограничивали обзор Волгоградской 'зеленки'. Внутри него росло, поскребывая будто ногтем по стеклу, тоскливое чувство уязвимости.
— Да, безоружному здесь делать нечего. Но где же его взять-то, оружие? Ему — москвичу в Волгограде? Да и все оружейные магазины и арсеналы в/ч наверняка уже оприходовали вчерашние ночные 'гости'.
На улице Рутковского Егору пришлось сорок минут пролежать в канаве — мордой в грязь, пока мародеры грузили на 'Урал' извлеченную из утробы ресторана провизию. А ближе к вечеру, когда он раздумывал где б ему переночевать, минуя погнутый дорожный указатель, с обшкварившимся 'Кр. Пахарь', по нему саданули из 'калаша'. Хорошо издалека. Наверное для острастки. Скатившийся со страху кубарем в кювет, Егор опять отметил для себя немеряное количество патронов у этих отморозков. Уже затемно он набрел на какой-то подвальчик, спрятавшийся в торце двухэтажного дома, со стороны внутреннего двора. Долго возился с замком и, наконец, одолев ржавый механизм, зашел в пахнувшее затхлостью пристанище крыс и тараканов. И удачно так зашел. Пнув ногой, подвернувшееся мерзкое животное, которое с писком бросилось прочь и матюкнувшись про себя, Егор сделал это еще раз, но уже от радостного удивления, когда луч его фонарика уперся в штабеля из коробок с 'Кэмелом', 'Данхилом' и 'Мальборо'. Еще бы, мрачная перспектива — стать трезвенником-язвенником, бросившим еще и курить, его не прельщала. А не курил он уже пятый день. Это было тяжело. Кто знает — тот поймет. Вообще то Егор курил только 'Яву', но 'дареному коню… .
Проверив не фонит ли его драгоценная находка, он с дозиметром в руках, обошел весь небольшой подвальчик, не обнаружив больше ничего полезного. Видимо это был или склад или перевалочная база местного табачного бонзы. Запершись на засов, и наскоро перекусив, разогретыми на МЧСовском патроне-горелке, консервами, он весь оставшийся вечер потрошил импортное курево и плотно утрамбовывал табачное ассорти в вещмешок, переделанный из чехла из под какого то прибора. Покачав за лямку довольно увесистый переносной вариант табачного ларька, Егор довольный собой, устроился в углу за нагроможденными коробками из под сигарет и впервые за несколько дней безмятежно заснул.
* * *
8.09.2026 г. Москва. Станция метро 'Авиамоторная'
В отличии от 'Площади Ильича', с 'Авиамоторной не ушел никто. Хлебная и продуктовые палатки, так удачно оказавшиеся в пределах пространства, отсеченного от внешнего мира гермозатворами, а так же кое-какие продукты, прихваченные с собой торговцами с 'Лефортовского' рынка, позволили протянуть 'местному населению' до той поры, когда стало можно относительно безопасно для здоровья, совершать вылазки наверх. Правда, это касалось только радиации.
Вообще к Азербайджанцам, составляющим подавляющее большинство торговцев, даже после добровольно-принудительного изъятия продуктов, относились хорошо — по крайней мере до тех пор, пока эти продукты не кончились. Что было для них, привыкших к другим реалиям, сильно непривычно. У 'Авиамоторцев' даже спустя пять дней, все еще был хоть и жидкий но настоящий чай, а в рационе станционных спецслужб, еще и кофе. Куда девались все подарки судьбы на 'Ильича' — неизвестно. Только те первые беженцы оттуда, которых еще пустили, рассказывали, что еды там не стало уде на второй день. И это при том, что, и народу там было меньше, и на одну продуктовую палатку больше.
Первая группа поисковиков — все те же Сергеев и Епифанов, уже знакомым маршрутом вышли к машинному залу но, пройдя по коридору, уже не стали подниматься в вестибюль с турникетами, а двинулись дальше по коридору и, проникнув сначала через маленькое помещеньице с гермодверями в комнатку, похожую на дворницкую, заставленную метлами, скребками и лопатами, вышли через обычную дверь в переход, прямо к внешней стороне гермозатвора. Стараясь не смотреть на начинающие вздуваться трупы, обосновавшиеся повсюду: и у 'гермы', и на ступенях, Епифанов передернул плечами.
— Не сцы, — у Сергеева, у самого подкатил ком к горлу — прорвемся, — они поднялись по ступенькам и пробираясь через вереницу, врезавшихся друг в друга автомашин, двинулись в сторону 'Калининского' парка. Вход в него был перегорожен, 'сошедшей с курса', фурой, из которой со стороны водителя свешивалось его, этого водителя, тело. Над самой фурой, было видно, уже 'поработали' мародеры. Повсюду валялись разорванные коробки из-под, когда-то свежемороженой рыбы. Хорошо противогазы мешали 'насладиться' ароматом ее остатков.
— Да. Чует моя задница — хрен мы чего на этом рынке найдем, — Епифанов поправил автомат на плече. Какие будут указания, командир?
— Прошвырнемся по палаткам, а там посмотрим, — Сергеев почесал резиновый затылок.
Как и ожидалось, ничего кроме разгромленных ларьков, в которых вперемешку с остатками продуктов валялись граждане, как говорится, с признаками насильственной смерти, они не обнаружили. Зато обнаружили их.
— Да. Жарковато тут было, — Епифанов в который уже раз хотел сплюнуть, что в противогазе в принципе делать не рекомендуется — средние века.
— Сейчас еще жарче будет — лейтенант кивнул в сторону вооруженной дрекольем толпы, которая неслась перепрыгивая через поваленные прилавки под полуразрушенной крышей крытой части рынка.