Несколько людей собрались, чтобы посмотреть на драку, которая уже закончилась. Руатайн подошел к лежащему человеку и перевернул его носком сапога. Глаза кузнеца были открыты. Большой Человек холодно сказал:
- Отец Коннавара отправился на бой и сражался спина к спине со мной целый день. Тебя я там что-то не видел, ты вроде животом маялся... Собственно говоря, кузнец, я никогда не видел тебя в битве, так что не спеши обвинять других в трусости.
Воспоминание доставляло Коннавару некоторое удовольствие, но и боль тоже. Наннкумал заслужил удар. Он знал, что Конн ничего не крал, просто был недоволен дружбой юноши с его дочерью, Ариан.
Ариан... Со времени драки она избегала товарища, а Конну не хватало ее общества, улыбки и аромата золотых волос. Закрыв глаза, он припомнил день в начале весны, когда гнался за ней. Ариан, ее сестра Гвидия и другие девушки из деревни собирали цветы на краю леса. Коннавар гулял неподалеку и случайно их увидел. Ариан, приподняв подол желтого платья, переходила быстрый и мелкий ручей. Конн поприветствовал ее. Она наклонилась и обрызгала его водой. Он хотел подойти к ней, смеясь, но девушка выскочила из ручья и побежала к лесу. Он последовал за Ариан и поймал за талию. Они упали в траву.
- Зачем ты меня обрызгала? - спросил Конн.
- Чтобы остудить пламя в твоих глазах, - ответила Ариан. Он обнимал ее правой рукой. Солнце ласкало нежную кожу босых ног девушки. В горле у Конна пересохло, сердце бешено забилось. Зрачки ее голубых глаз расширились, и он отражался в них, будто медленно тонул... Не в силах сопротивляться желанию, Конн поцеловал девушку. Рот Ариан был теплым. Она коснулась языком его губ. Коннавар застонал. Его рука скользнула к ее бедру... Неожиданно девушка высвободилась и села, поправляя растрепавшиеся золотые волосы.
- Вижу, вода недостаточно тебя остудила!
Конн не мог и слова выговорить. Внезапно Ариан хихикнула, прикрыв рот рукой. Юноша проследил за ее взглядом и увидел, как вздулись его штаны в промежности. Покраснев, он попытался встать. Ариан бросилась к нему и обхватила за шею.
- Не сердись на меня, - сказала она, принимая краску стыда за другое чувство.
Конн притянул ее к себе.
- Я не сержусь. Я люблю тебя. На будущий год, в праздник Самайн, я поговорю с твоим отцом, и мы поженимся.
Отстранившись, Ариан рассмеялась.
- Может быть, я соглашусь, а может быть, и нет.
Конн не знал, что ответить, его глаза сузились.
- А вот теперь ты начинаешь злиться, - весело проговорила девушка, снова подходя к нему и гладя его лицо.
Он попытался обнять ее, но она убежала прочь, к подругам.
Сидя на дереве, Коннавар вспоминал жар ее кожи. Ему стало как-то не по себе. Вдруг его внимание привлекло движение на юге. По склону спускалась вереница лошадей. Сердце Конна обрадовано дрогнуло. Бануин вернулся!
Юноша быстро соскользнул с дерева, спрыгнул на землю и отправился к дому купца. Услышав стук копыт по деревянному мосту, он окликнул Иноземца.
Торговец улыбнулся, увидев его. Казалось, Бануин стал ниже, и в коротко постриженных волосах блестела седина. Конн знал, что ему много лет, почти пятьдесят, но силы и ловкости ему было по-прежнему не занимать. Иноземец спешился. Теперь пятнадцатилетний юноша был на несколько дюймов выше своего старого друга.
- Как у тебя дела, Коннавар? - спросил Бануин.
- Баниас тол вар, - ответил мальчик. Торговец захлопал в ладоши.
- Хорошо, Конн. Значит, ты помнишь мои уроки.
- Я ничего не забываю, - серьезно ответил юноша. - Рад снова видеть тебя. Давай я помогу тебе разгрузить лошадей, а ты расскажешь о своих странствиях.
Бануин отправился к складу и открыл дверь. Они с Коннаваром сняли тюки с лошадей, отнесли их внутрь, а расседланных животных отправили в загон.
Дом Бануина, как и все дома риганте, построили из дерева, но в основной комнате был мозаичный пол, три ложа и никаких стульев. Там оказалось чисто - ни единой соринки.
- Вижу, ты присматривал за моим домом, - заметил Бануин, - спасибо тебе.
- Я принесу еды, - сказал Конн, вставая и направляясь к двери.
Торговец хотел возразить, но юноша уже скрылся. Пробежав четверть мили до своего дома и обратно, он вернулся с полотняным мешком с едой. Там был большой кусок пирога с мясом, несколько яблок и кувшин с хорошим подсоленным маслом. Когда они поели, Бануин зажег две лампы и вытянулся на ложе.
- Чего мне не хватает здесь, - начал он, - так это чудесной ароматной бани после долгого пути. У нас каждый город такого размера имеет баню, да и во многих домах есть собственные бани.
- Твой народ часто моется? - спросил Коннавар.
- Каждый день.
- Зачем? Они плохо пахнут?
- Если не купаются, то да.
- Не везет им, - заметил Конн.
- Странное дело, - рассмеялся Бануин. - Чем больше ты моешься, тем больше это нужно. Я принимал ванну два месяца назад, в Тургони. Потом я отправился домой. Через три дня от меня воняло. Через десять я с трудом мог выносить собственное общество. А потом запах исчез сам собой.
Бануин поднялся, снял плащ и швырнул его на ложе. Коннавар увидел на его левой руке окровавленную повязку.
- Где тебя ранили?
- Четыре дня назад на меня напали грабители. Трое изгнанников-норвинов. Один из них умудрился полоснуть меня ножом. Пустяковая рана.
- Ты убил их?
- Нет, юный кровожадный варвар. Я сломал руку человеку с ножом. И они убежали.
- Тебе следовало их убить. Они будут поджидать тебя следующей весной.
- Коли так, я воспользуюсь твоим советом. А теперь расскажи мне, что происходит в Трех Ручьях.
- Браэфар выиграл гонку на солнцестояние две недели назад. В наших землях нет парня счастливее, - сказал Конн. - Он расхаживает гордый, как павлин.
- А ты?
- Я пришел вторым.
Бануин сел. Судя по хитрому блеску в глазах мальчика, все было не так просто.
- А Гованнан? Я думал, что он самый быстрый среди молодежи.
- Он тоже так думал, - ехидно заметил Коннавар. - Но ветер повернул один из указателей. Гованнан и другие забежали в болото. Правда, в нем осталось достаточно сил, и он пришел третьим. Ариан говорит, что почти весь вечер он отдирал от задницы пиявок. Может быть, на будущий год ему повезет больше.
- И почему я не верю, что ветер повернул указатель? - спросил Бануин.
Конн рассмеялся.
- Потому что ты очень подозрительный. Прямо как Гованнан.
- Это точно, - согласился Иноземец. - Ты упомянул Ариан. Все еще собираешься жениться?
- Она самая красивая девушка на свете. Я ее очень люблю.
- В придачу к ней ты получишь Гованнана в качестве шурина.
- Да, прискорбно. А еще есть ее отец... но любовь все побеждает. Женщина риганте имеет право выбрать себе мужа. Ты будешь танцевать на моей свадьбе?
- Я не слишком хороший танцор, однако непременно приду, и с радостью. А теперь беги домой. Я устал, мне не помешает поспать в мягкой постели.
- Можно я приду завтра? Ты поучишь меня своему языку? Расскажешь о каменных городах?
- Я всегда рад видеть тебя, Конн. Но разве у тебя нет работы?
- Только до полудня.
- Тогда приходи, когда освободишься. Передавай привет матери. Скажи ей, что я привез зеленое атласное платье, как и обещал.
Коннавар направился к двери.
- Твой народ по-прежнему воюет и побеждает?
- Боюсь, что да, Конн.
- Ты должен мне все рассказать.
Ариан не знала, что хуже - страх или избавление от него. Они переплетались причудливым образом, мешались у нее в голове. Страх накатывал неожиданно, когда она шла, лежала в постели или стирала одежду в мелких водах ручья. Пальцы начинали дрожать, а в душе рождалась темнота, заслоняющая свет солнца.
Она помнила ужасный день, когда родился этот страх.