Будут воздвигнуты сотни палаток, и к последнему дню здесь соберется более девяти тысяч людей.
Мысли Руатайна были далеки от пиров и танцев. Для скотоводов зима представляла собой не только время опасностей и трудностей, но и время потерь. Только самый выносливый скот мог выжить. Некоторых убивали суровые морозы, других - скользкие склоны, на которых животные ломали ноги. К тому же приходили волки, львы, и даже порой медведи восставали из зимней спячки.
Обмакнув руку в ведро с краской, притороченное к седлу, Руатайн подъехал к Баннио. Он сам выкормил ее, когда она была теленком, а ее мать загрыз лев. Хорошая была корова, но ей уже восемь лет, и последние два года без приплода. Руатайн решительно пометил краской ее широкую спину.
Рядом с ней пасся старый бык, Мента. Переживет ли он приближающиеся холода, волков и львов? А если да, то сможет ли весной победить молодых быков и зачать крепких детенышей?
Рядом с Руатайном ехал его главный пастух, Арбонакаст. Он ничего не говорил, молча глядел на своего господина.
- Ну? - спросил наконец воин.
Арбонакаст видел, что тот смотрит на Менту. Пастух пожал плечами.
- Я бы дал ему шанс.
- Дал ему шанс? Ты что, впал в сентиментальность?
- Славный бык.
Словно почуяв, что говорят о нем, Мента вскинул тяжелую голову. На солнце сверкнули острые изогнутые рога почти семь футов длиной.
- Он не вечен, Арбон. - вздохнул Руатайн.
- Ничто не вечно, - отозвался пастух.
Арбонакаст был невысок и не слишком широк в плечах. В черных волосах блестели серебряные пряди, а над глубоко посаженными серыми глазами мохнатились темные брови. Лицо усеяли морщинки - следы пятидесяти лет трудностей и борьбы. Сильное худое лицо с резкими чертами. Руатайн верил ему больше, чем другим.
- Значит, еще одна зима. Если он выживет, но потом проиграет молодому быку главенство над стадом, то отправится в котел.
- Думаю, нас ждет недобрая зима, - проговорил Арбон, пришпоривая лошадь, и съехал с холма.
Руатайн повернул домой. Конечно, зима будет недоброй. Как недобрыми были весна, лето и осень. Добрые времена ушли из его жизни вместе с Мирией. Он видел ее каждый день, смотрел, как она идет к ручью или сидит на солнышке, - и не разговаривал с ней вот уже три года. Руатайн следил, чтобы в его прежний дом регулярно доставлялась еда и деньги, когда они у него водились. Он часто общался с сыновьями. И все равно каждую ночь ему снилась она. Они снова были вместе и лежали рядом на залитом солнцем лугу. Руатайн гладил ее волосы и смотрел в зеленые глаза. Потом просыпался, и на него набрасывалась жестокая реальность.
Он ни с кем не говорил о своих мучениях и старался жить, как всегда. Из его жизни ушла радость, и почти все в Трех Ручьях скоро заметили, что Руатайн сильно изменился. Куда девался грубоватый юмор, веселый нрав? Он стал беспокойным человеком, неприветливым и нетерпеливым.
Весной он вместе с пятью другими мужчинами отправился отражать набег паннонов. В последовавшей короткой схватке Руатайн зарубил двоих. В таких набегах обычно никого не убивали. Часто брали в плен и потом отпускали за небольшой выкуп. Когда люди все же погибали, обычно причиной тому были фатальные случайности - неловкое падение с лошади или бегущий в панике скот, сметающий все на своем пути. А в тот день Руатайн бросился к паннонам, размахивая железным мечом. Двое немедленно пали мертвыми, остальные побросали оружие.
Руатайн двинулся к пленникам, и глаза его горели боевой яростью. Арбонакаст заступил господину дорогу.
- Думаю, все уже кончено, - сказал он.
На мгновение всем риганте показалось, что воин сейчас ударит мечом своего, но Руатайн развернул лошадь и поехал в Три Ручья.
Он часто думал о тех двух убитых. Оба были совсем молоды и отправились в первый набег. Ни один из них не ждал, что умрет.
Руатайн остро чувствовал свою вину. Он мог - и должен был - сбить их на землю ударами плашмя. Воин думал о них и сейчас, возвращаясь домой. Расседлав коня, он пустил его пастись.
В этот момент раздался стук копыт. Обернувшись, Руатайн увидел, как по восточному мосту скачет всадник, еще один пастух, Каста, сын Арбона. Он должен был собирать скот в южных холмах.
- Что такое, парень? - спросил Руатайн.
- Медведь-людоед, мой господин, напал на трех детей около поселения норвинов. Двоих убил, третьего унес. Его будто бы ранили, однако он ушел от охотников в западном направлении.
- Они загнали его в наши земли и побоялись преследовать дальше?
- Похоже, так, господин. Говорят, что медведь большой - такого огромного они еще не видели. .
- Где его ранили?
- В шести милях от водопада Ригуан.
Руатайна охватил страх - мальчики отправились туда купаться.
- Собери людей. Принесите копья и веревки. Бросившись в дом, он взял железный меч и охотничье копье.
ГЛАВА 5
Несмотря на холод, Риамфаде не хотелось вылезать из воды. Он знал, что плавает последний раз в году. Уже приближалась зима, в холмах падал первый снег. Юноша поплавал на спине, затем перевернулся и принялся наблюдать, как лучи солнца сверкают в струях водопада. Справа от него появилась радуга, и Риамфада, зачарованный, принялся смотреть на нее с восхищением. Затем рваное облако закрыло солнце, и радуга исчезла. Ах, если бы я только мог создавать такие цвета, подумал он.
Где-то вверху раздался крик Гованнана. Взглянув в его сторону, юноша увидел, как сын кузнеца прыгает в воду со скалы. Потом он вынырнул, приглаживая длинные волосы, и поплыл к Риамфаде.
- Ну что, накупался, маленькая рыбка?
- Еще чуть-чуть, - ответил его друг.
- У тебя губы посинели. Думаю, самое время вытереться. Гованнан бросил взгляд на берег, где Коннавар и Браэфар разожгли небольшой костер. Другие ребята сели вокруг него. Риамфада с разочарованием увидел среди них Галаниса и его брата. Они всегда пялились на него, и разговор неизбежно обращался к его увечным ногам. Это семейство появилось в деревне недавно, когда их отец приехал с юга работать на Руатайна.
Риамфада неохотно повернул к берегу; Гованнан плыл рядом. Когда они доплыли, сын кузнеца вытащил его и отнес к огню, вытер ему ноги и обернул теплым плащом.
- Будет холодная зима, - заметил Конн.
- И длинная, - грустно согласился Риамфада.
Гованнан вытерся, оделся и принялся пускать по воде "блинчики". Коннавар подошел к нему с камнями в руке. Немедленно началось соревнование - кто кинет дальше. Браэфар сел рядом с Риамфадой.
- Ну вот, - сказал он, - опять. Они соревнуются во всем. Увечного юношу пробрала дрожь, и Крыло помог ему одеться и подкинул дров в костер.
- Может, тебя заколдовали? - предположил Галанис. Он был высоким худым рыжеволосым юношей с рябым лицом.
- Заколдовали? О чем ты? - спросил Риамфада с тяжелым сердцем.
- Мы с братьями думали, уж не сиды ли наложили на тебя проклятие.
Два других молодых человека, Барис и Гетенан, тоже смотрели на калеку.
- Не думаю, чтобы кто-то меня проклинал, - неохотно ответил тот. - В год, когда я родился, было много увечных детей. Все они умерли. Ворна говорит, что их матерей одолела болезнь.
- Лично я бы лучше умер, чем был калекой.
- Заткнись, Барис, - набросился на него Браэфар. - Какие глупости ты говоришь!
- Но это правда, - ответил Барис, краснея.
- Это правда для тебя, - сказал Риамфада. - Ты всю жизнь ходил и бегал. Для тебя потеря ног была бы ужасной трагедией. А я никогда не пользовался ими и привык быть таким.
- Что за сюрприз ты нам обещал? - спросил Браэфар, желая сменить тему.
Риамфада улыбнулся и окликнул Конна и Гованнана. Юноши оставили свое соревнование и подошли к костру.