- Сколько?
Он чувствовал, что ответ на этот вопрос жизненно важен для него. Он должен был знать.
- Ты должен воспринять концепцию повторов, Радж. Для меня Земля повторяла свою историю снова и снова, воспроизводясь по моему приказу.
- Повторяясь... все так же, каждый раз?
- Приблизительно.
Флэттери услышал в голосе Корабля интонации неизбежной истины.
- Но зачем?! - вырвалось у него.
- Тебе не понять.
- Столько боли...
- И радости. Никогда не забывай о радости, Радж.
- Но... повторы?
- Так ты мог бы ставить в проигрыватель запись любимого концерта, Радж, или голокассету классического театра. Так Лунбаза повторяла проект "Сознание" снова и снова, каждый раз получая новые капли знаний.
- Так зачем же ты вызвал меня из спячки?
- Ты мой любимый инструмент, Радж.
- Но Бикель...
- О, Бикель! Да, он подарил мне свой гений. Он был шкатулкой фокусника, откуда вы достали меня, но дружба требует большего, Радж. Ты мой лучший друг.
- Я бы уничтожил тебя, Корабль.
- Как же плохо ты понимаешь дружбу.
- Так я... инструмент. И ты проигрываешь меня заново?
- Нет, Радж. Нет. - Сколько печали в этом страшном голосе. Инструменты играют.
- Почему я должен позволять тебе играть на мне?
- Хорошо! Прекрасно, Радж!
- Это можно считать ответом?
- Считай это одобрением. Ты и вправду лучший мой друг. Мой лучший инструмент.
- Я, наверное, никогда этого не пойму.
- Это, полагаю, оттого, что играть тебе нравится.
Флэттери не смог удержать смешок. - Веселье тебе идет, Радж.
"Веселье?" Он и не помнил, чтобы ему приходилось веселиться - разве что в горьком самоуничижении посмеиваться над собой. Но теперь он помнил, как погружался в гибер - не один раз, а множество, больше, чем мог или хотел сосчитать. Были и другие пробуждения... другие игры и... да, другие поражения. Но он ощущал, что Корабль забавляют его метания, и знал, что от него ждут ответа.
- И что мы играем на этот раз?
- Мои требования остаются неисполненными, Радж. Люди почему-то не в силах решить, как им богоТворить меня. Поэтому людей больше нет.
Раджу словно окатило ледяной водой.
- Больше нет... Что ты сотворил?!
- Земля сгинула в провалах бесконечности, Радж. Все Земли. Прошло много времени, ты не забыл? Остались только корабельники... и ты.
- Я - человек?
- Ты - мой изначальный материал.
- Клон, двойник, дубль - изначальный материал?
- Именно так.
- Кто такие корабельники?
- Те, кто пережил несколько последних повторов, - это была не совсем та Земля, которую ты помнишь.
- Они не люди?
- Ты можешь с ними скрещиваться.
- Чем они отличаются от меня?
- Их расовая память идентична твоей, но они были подобраны с Земель в разных фазах социального развития.
Флэттери послышалась уклончивость в этом ответе, и он решил оставить эту тему... пока, а подойти с другой стороны.
- Что значит - подобраны?
- Они считают это спасением. В каждом случае их солнце должно было взорваться.
- Опять твои проделки?
- К твоему прибытию они были подготовлены очень тщательно, Радж.
- Как подготовлены?
- У них есть капеллан-психиатр, который учит ненависти. У них есть Сай Мердок, который хорошо усвоил его уроки. У них есть женщина по имени Хэмилл, чья необыкновенная сила уходит корнями глубже, чем догадывается кто-либо. У них есть старик по имени Ферри, который думает, будто все покупается и продается. У них есть Ваэла, и вот за ней стоит присмотреть, да повнимательнее! У них есть молодой поэт по имени Керро Паниль и есть Хали Экель, которая думает, будто влюблена в поэта. У них есть люди, клонированные и приспособленные для исполнения странных задач. У них есть страхи, и стремления, и радости...
- Ты называешь это подготовкой?
- Да, а еще - участием.
- И ты требуешь того же и от меня?
- Участия? Безусловно.
- Приведи мне хоть одну вескую причину, по которой я обязан согласиться.
- Я тебя не обязываю к подобному.
Ответ ничего не объяснял, но Флэттери знал, что настаивать дальше было бы опасно.
- Значит, я должен явиться. Куда и когда?
- Мы кружим над планетой. Большая часть корабельников высадилась на ее поверхности - колонисты.
- И они должны решить, как им богоТворить тебя?
- Ты все так же догадлив, Радж.
- И что они сказали, когда ты задал им свой вопрос?
- Я не задавал им вопросов. Это, надеюсь, станет твоей задачей.
Флэттери содрогнулся. Эту игру он знал. Ему хотелось бесноваться, орать, отвергать все, навлекая на свою голову все кары Корабля. Но что-то в словах машины остановило его.
- А что случится, если они не преуспеют и на этот раз?
- Я сломаю... запись.
Попирай упрямыми стопами Землю. Куда она уйдет?
Керро Паниль, "Избранное".
Керро Паниль добил последнюю сводку по пандоранской геологии и отключил голопроектор. Время второй трапезы давно прошло, но поэт не чувствовал голода. Воздух в тесной учебной каюте был спертым, и Керро машинально удивился этому, прежде чем сообразил, что сам запер потайной люк и воздух мог поступать только через вентиляционную решетку в полу. "А на ней я сижу".
Посмеявшись над собой, он поднялся, потянулся, вспоминая усвоенные уроки. Воображение его уже так давно играло образами настоящей земли, настоящего моря, настоящего ветра, что поэт опасался, не разочарует ли его реальность. У него был большой опыт в строительстве воздушных замков... и большой запас разочарований за плечами.
В такие минуты он ощущал себя куда старше своих двадцати анно. Керро поискал глазами уверенности в какой-нибудь отражающей поверхности и наткнулся взглядом на кромку люка, отполированную до блеска множеством касаний его собственной руки.
Нет, смуглая кожа Керро сохранила юношескую гладкость, черная бородка все так же курчавилась у пухлых, чувственных (нельзя не признать) губ. И нос... определенно пиратский. Хотя мало кто из корабельников слышал такое слово - пираты.
Только глаза были намного старше. И тут уж ничего не поделаешь.
"Это работа Корабля. Нет... - Керро покачал головой. Нечего лгать себе. - Наша с Кораблем особенная связь - вот что этому виной".
Реальность скрывала в себе слои за слоями смыслов, и то неуловимое, что делало Керро поэтом, заставляло его перебирать эти слои, так же как дитя листает покрытые иероглифами страницы. И даже когда реальность оборачивалась жестоким разочарованием, он продолжал искать.
"О сила разочарования!"
Для себя он четко отделял ее от горечи отчаяния. Разочарование давало силу передумать, переиграть, пережить заново. Заставляло прислушаться к себе, как Керро привык слушать только других.
Поэт знал, что думают о нем на борту.
Его товарищи были убеждены, что поэту под силу услышать каждое слово в набитой людьми комнате, что от него не ускользнут ни жест, ни интонация. Такое с ним и впрямь случалось, но выводы, сделанные из подобных наблюдений, он всегда оставлял при себе, и внимательность поэта никого не оскорбляла. Трудно было представить себе лучшую аудиторию, чем Керро Паниль - он хотел лишь слушать, учиться, открывать внутренние связи бытия и выражать их в строках стиха.
Его богом был порядок - красота симметрии, порождаемая вдохновением. И все же... он не мог не признать, что в самом Корабле не было ничего симметричного. Однажды он попросил Корабль показаться ему со стороны. Керро ожидал, что эта насмешливая просьба будет отвергнута, но вместо этого Корабль отправил его на видеоэкскурсию - показывая себя через внутренние камеры, глазами робоксов-ремонтников и даже челноков, снующих между Кораблем и Пандорой.
Внешний облик Корабля был непередаваем.