- То, что делаешь ты, но не могут сделать ийланы, мы называем ложью. Я знаю, что ты лгал и несомненно будешь лгать мне в будущем. Я не могу помешать этому, но Инлену будет следить, чтобы твоя ложь не позволила тебе убежать. А сейчас, зная, что ты лжешь, мы попробуем использовать эту ложь для добрых дел. Ты будешь лгать для меня.
- Я сделаю, как приказывает Эйстаи, - сказал Керрик, ничего не поняв, но спеша согласиться.
- Вот и хорошо. Ты сделаешь, как я прикажу, и никогда никому не скажешь об этом - иначе умрешь. А сейчас - вот ложь, которую ты должен произнести, и произнести возбужденным голосом: "Там, среди деревьев, устозоу, я вижу его!" Повтори.
- Там, среди деревьев, устозоу, я вижу его.
- Хорошо. Но не забудь этих слов и произноси их только, когда я прикажу. При этом я сделаю вот такое движение.
Керрик с радостью согласился. Сделать это было довольно просто, хотя он и не видел особой необходимости в этом. Угрозы были вполне реальны, поэтому он постарался запомнить слова и сигнал, бормоча их про себя на обратном пути через город.
Много дией прошло с тех пор, как Керрик в последний раз видел Энги. Теперь он даже редко думал о ней в своей новообретенной свободе, занимавшей все его дни. Сначала он боялся выходить один и даже получал удовольствие от молчаливого присутствия Инлену, как некоторой гарантии безопасности.
Покинув свою комнату, он очень быстро обнаружил, в чем заключается действительное социальное разделение города.
Он быстро понял, что его положение быстро поднялось к самой вершине, с тех пор как его часто видели в обществе Эйстаи, сидящим рядом с ней. Для безымянных фарги это было доказательством того, насколько его ранг выше их, и, грубо говоря, это было действительно так.
Проходя по зеленым коридорам, он видея, как эти фарги быстро преуспевают в жизни города. Они становились охранниками, заготовителями птиц, мясниками, надсмотрщиками над рабочими и занимали еще великое множество должностей, о которых он знал очень мало. С этими ийланами он говорил в нейтральной манере, обращаясь как с равными или несколько более низшими, чем он, и они охотно принимали это.
Уважительно он разговаривал с теми, кто правил городом.
Их должность была ясной, хотя то, что они делали, было не всегда понятно, потому что их окружали помощники и ассистенты, нетерпеливые фарги, стремящиеся занять постоянные места в администрации города.
Видя каждый день так много, Керрику некогда было скучать по ежедневным визитам Энги. Город напоминал гнездо трудолюбивых муравьев, и иногда мальчику хотелось, чтобы Энги была рядом и объясняла некоторые таинственные аспекты жизни Альпесака. Он спрашивал ее несколько раз, но резкое прекращение его обучения не позволило развить эту тему дальше. Ее ответы только разжигали его любопытство. Когда Вайнти и Энги разговаривали между собой, они вели себя как равные. Тогда откуда это предубеждение даже против простого упоминания ее имени? Он долго думал об этом, потом спросил у Вайнти о ее местонахождении. Эйстаи дала ему понять, что она была одной из тех, кто начинал, и прервала разговор.
Снова он увидел Энги чисто случайно. Он был возле амбесед, когда среди фарги началось волнение. Они задавали друг другу вопросы, а потом заторопились все в одном направлении. Из любопытства он последовал за ними до тех пор, пока не увидел четырех ийлан, которые несли пятого. В этой толпе он не мог подойти к ним ближе и решил не обращать на них внимания. Керрик уже хотел уйти, когда четверо ийлан вернулись и теперь медленно шли, разинув рты. Их кожа была испачкана грязью, а ноги покрывал красный ил. И вдруг Керрик увидел, что одна из них была Энга. Он окликнул ее, и она повернула к нему свое лицб. Она была внимательна, но ничего не говорила.
- Где ты была? - спросил он. - Я не мог тебя увидеть.
- Мой ум больше не требовался, поэтому меня перевели к остальным обреченным. Сейчас я работаю на новых полях.
- Ты? - Он выразил удивление, даже страх, что не понял ее слов.
- Я.
Остальные трое тоже остановились, она сделала им знак идти дальше, и предложила Керрику сделать то же самое.
- Я должна вернуться к работе.
Она повернулась, и он засеменил рядом с ней. В этом была какая-то тайна, которую он обязательно хотел разгадать, но не знал, - с чего начать.
- Что случилось с той, которую вы несли?
- Укус змеи. Их много там, где мы работаем.
- Но почему ты? - Сейчас их никто не мог подслушать - тащившуюся сзади Инлену можно было не считать. - Ты говоришь с Эйстаи, как с равной, а сейчас выполняешь работу, которую лучше может сделать нижайшая фарги. Почему?
- Причину этого не просто объяснить. Кроме того, Эйстаи запретила говорить об этом с другими ийланами.
Едва произнеся эти слова, Энги осознала заключенную в них двусмысленность.
Керрик не был ийланом. Она показала на Инлену.
- Прикажи, чтобы она шла впереди нас, следуя за теми тремя.
Как только это было сделано, Энги повернулась к Керрику и так горячо заговорила, как он еще не слышал от нее.
- Я и другие находимся здесь потому, что слишком сильно верим в то, во что не верят наши правители. Нам приказали отказаться от этой веры, но мы не можем. Тот, кто однажды узнал правду, не может забыть ее.
- О какой правде ты говоришь? - удивленно спросил Керрик.
- О жгучей, беспокойной правде, согласно которой мир и все в нем содержащееся может стать гораздо лучше. Ты думал о подобных вещах?
- Нет, - честно признался Керрик.
- А я думала. Но ты еще молод и не ийлан. Ты удивил меня своей первой попыткой заговорить, а твое существование до сих пор загадка для меня. Ты не ийлан, а в то же время не дикий устозоу, потому что можешь говорить. Я не знаю, кто ты и каково твое место в планах великих.
Керрик начал сожалеть, что встретил Энги. Очень немногое из того, что она говорила имело для него смысл. Но сейчас, начав говорить, она уже не могла остановиться.
- Наша вера должна быть правдивой, потому что ее сила в передаче понимания неверящим. Первой это поняла Угуненапса, посвятившая свою жизнь упорядочению своих мыслей. Она принесла идеи, которых никогда прежде не было. Она говорила о своей вере другим, а они смеялись над ней. Эйстаи города узнав о ее странном поведении, вызвала к себе и приказала все рассказать. И она рассказала. Она говорила о существе внутри нас, которое нельзя увидеть, но которое дает нам возможность говорить и возвышает нас над животными. У животных этого существа внутри нет, и потому они не могут говорить. Следовательно, речь - это голос существа внутри, и оно есть жизнь и знание смерти. Животные не знают о жизни и смерти, сейчас они есть, потом их не будет. Но ийланы знают, а сейчас знаешь и ты. И в этом загадка, которую я должна попытаться разрешить. Кто ты? Каково твое место в жизни?
Энги повернулась к Керрику и заглянула ему в глаза, как будто могла найти в них ответ на свой вопрос. Но он не мог сказать в ответ ничего, и она поняла это.
- Когда-нибудь ты узнаешь, - сказала она. - А сейчас ты слишком молод. Но я сомневаюсь, что ты сможешь понять прекрасную мечту Угуненапсы, мечту о правде, которую она объясняла другим. И доказывала тоже! Этим она разозлила Эйстаи, которая приказала ей отбросить эту фальшивую идею и жить так, как всегда жили ийланы. Угуненапса отказалась, тем самым поставив веру выше города и приказов Эйстаи. Эйстаи узнала о непослушании и лишила ее имени, изгнав из города. Ты знаешь, что это значит? Конечно нет. Ийлан не может жить без своего города и имени, если однажды он уже получил его. Лишение этого означает смерть.