Маленькая Розалн, которая была в ту пору "чудным ласковым ребенком с синими глазами и розовыми щечками", верно служила им вестницей любви до тех пор, пока негодующая мисс Джейн и вооруженная шлепанцем миссис Макензи самым грубым образом не положили конец ее романтическим хлопотам.
Розали обожала брата и часто виделась с ним в церкви и у себя дома, где он часто бывал в гостях у лучшего своего приятеля Джека Макензи. Она повсюду сопровождала двух друзей и старалась принимать участие во всех их затеях. Позднее ее привычка следовать за Эдгаром стала доставлять ему неудобство из-за отклонений в умственном развитии девочки или, точнее, полного его прекращения в возрасте двенадцати лет. До этого она развивалась совершенно нормально, и ничто не предвещало несчастья, причиной которого была, вероятно, дурная наследственность. В результате сестра Эдгара По, достигнув полной физической зрелости, в мыслях и чувствах навсегда осталась двенадцатилетней девочкой.
Среди многочисленных, хотя и весьма отрывочных, а зачастую и недостоверных сообщений современников о жизни По в этот период наибольшего интереса заслуживают воспоминания полковника Томаса Эллиса, сына Чарльза Эллиса, который в юности был в очень добрых отношениях с По и его семьей и пишет, в частности, следующее: "Эдгар был очень красив и в то же время обладал храбростью и мужеством, удивительными в столь молодом человеке. Среди своих друзей он поистине первенствовал во всем. Он в совершенстве владел искусством светского обращения, и в городе не было более умного, изящного и привлекательного юноши, чем Эдгар Аллан По". О том, что в это время происходило в доме Джона Аллана, рассказывает - правда, в тонах, гораздо менее восторженных, - Джек Макензи: "Мистер Аллан был по-своему хорошим человеком, однако Эдгар
его не любил. Аллан был резок, придирчив и со своим длинным крючковатым носом и маленькими пронзительными глазками, смотревшими из-под кустистых бровей, всегда напоминал мне ястреба. Мне известно, что, гневаясь на Эдгара, он часто угрожал выгнать его из дому и никогда не позволял ему забывать о том, что он всецело зависит от милости своего благодетеля". Алланам очень нравилось принимать у себя гостей, и на этих вечеринках и чаепитиях бывал и Эдгар, обычно с кем-нибудь из друзей. Иногда ему разрешали устраивать собственные вечера, на которые приглашали и девочек и мальчиков. Несмотря на обаяние Фрэнсио и добродушную веселость "тетушки Нэнси", на таких приемах царил чопорный этикет, ибо Джон Аллан явно стремился привить Эдгару нарочито "благородные" манеры, предписанные тогдашним хорошим тоном, но соответствовавшие скорее воспитанию и склонностям самого Аллана, нежели обычаям высшего виргинского общества.
Впрочем, все эти церемонии, какими бы важными ни казались они мистеру Аллану, наверное, не слишком занимали Эдгара в ту пору. Свое время он делил между мечтаниями, сочинительством и беззаботными мальчишескими развлечениями. Он любил тайком убегать с приятелями на реку, к большой заводи чуть пониже водопадов, где они обычно купались и удили рыбу. Такая вольная жизнь была ему очень по нраву. Здесь же, на реке Джеймс, он совершил и "великий подвиг", который еще в юные годы окружил его имя байроническим ореолом. По весьма гордился своим атлетическим достижением и уже в 1835 году писал редактору журнала "Сазерн литерери мессенджер" по поводу какого-то упоминания этого случая, вошедшего в Ричмонде в предание: "Автор сравнивает мой заплыв с тем, который совершил лорд Байрон, хотя никаких сравнении между ними быть не может. Любой пловец из тех, что бывали тогда "у водопадов", переплыл бы Геллеспонт и не почел бы это за большой подвиг. Я проплыл шесть миль от пристани в Ладлоу до Уорвика под жарким июньским солнцем, двигаясь против течения - едва ли не самого сильного, какое помнят на этой реке.
Проплыть же двадцать миль в спокойной воде было бы сравнительно легко. Я не задумываясь решился бы переплыть Дуврский пролив от Дувра до Кале".
Эдгар сделался героем дня. Посмотреть на начало заплыва собралась целая толпа народу. За отважным пловцом следовал в лодке новый директор школы, мистер Берк, а вдоль берега шумной ватагой шли друзья, среди которых больше всех переживал маленький Роб Стенард, считавший своего старшего товарища образцом самых блестящих доблестей и совершенств. Несмотря на разницу в возрасте, Эдгара и Роберта связывала крепкая дружба, в которой первый играл роль доброго покровителя и защитника, а второй - верного спутника и оруженосца.
Благополучно достигнув цели, Эдгар с триумфом возвратился домой. Весь город только и говорил, что о юном храбреце. Неудивительно поэтому, что маленький Роб пригласил к себе домой своего знаменитого друга, чтобы с гордостью продемонстрировать всей семье, которая, без сомнения, была уже наслышана о его уме, смелости и прочих достоинствах. Таково уж счастливое свойство всех героев, что они напрочь лишены недостатков.
Так Эдгар познакомился с миссис Джейн Стенард, матерью Роберта, и встрече этой суждено было пробудить в нем первое сильное чувство и вызвать бурный прилив поэтического вдохновения.
Судя по свидетельствам знавших ее людей и сохранившемуся портрету, миссис Стенард была женщиной редкостной красоты, отмеченной классическим совершенством черт. Мода того времени с ее скульптурной строгостью линий, которые придавали женщине некое сходство с величавыми, исполненными благородства античными статуями, как нельзя более подходила этой царственной красавице. Ее отличали удивительная душевная теплота и тонкость, доброта, приветливость и какоето особое светлое очарование, не поддаться которому было невозможно. Она жила в прекрасном, залитом солнцем доме, и от всего ее существа, казалось, исходил мягкий ласковый свет - такой она навсегда запомнилась молодому поэту.
Домой По возвращался точно в дивном сне, от которого он так вполне и не пробудился до конца жизни. В Джейн Стенард, "Елене" его грез, он обрел и идеал для рыцарственного юношеского поклонения, и полного сочувствия и понимания друга, на чей суд он приносил первые плоды своих поэтических усилий. Что значила для него эта женщина, дано понять
лишь одинокому начинающему поэту, боготворящему красоту.
В последующие несколько лет Эдгар часто бывал в доме миссис Стенард. Оба они были из тех наделенных исключительной глубиной и тонкостью чувств натур, что обитают духом в прекрасном и неведомом мире воображения, за дальним пределом которого простирается бескрайнее сумеречное царство безумия. Обоим суждено было в меланхолическом помрачении пересечь роковую грань, Эдгару - лишь на краткие мгновения, каждый раз возвращаясь к свету. "Елене" - чтобы до конца дней своих затеряться в сонме блуждающих там жутких теней. Между этими родственными душами тотчас возникли узы инстинктивной симпатии. Лишь на миг до того, как их разделила тьма, пальцы их сплелись, и в этом прикосновении Эдгар хотя бы однажды испытал счастье полное и безграничное.
Но хоть в мечтах, а счастлив был тогда я
И к ним пристрастье ввек не обуздаю(1),
написал он спустя три года в своей первой книге.
----------
(1) Перевод Ю. Корнеева.
Встреча эта, имевшая огромное значение для По, была поистине драгоценным даром судьбы. Соединенные в одном человеке, он нашел и первую настоящую любовь, и материнскую нежность, в которой нуждался больше всего на свете. Никто не знает, о чем они говорили, оставаясь вдвоем, однако минуты, проведенные в беседах с нею, принадлежат, должно быть, к тем редким мгновениям в жизни Эдгара Аллана По, когда в его отношениях с окружающим миром воцарялась гармония.