Или это трусость маскируется под логику? Говорят, осторожность – одна из добродетелей.
Уже совсем проснувшись и слишком взбудораженный, чтобы даже представить себе возврат к прерванному сну, он начал неспешно возиться в лаборатории. В частности, занялся своими обычными файлами, которые он отложил утром из-за поездки в связи с ремонтом. Через час спокойного труда он закончил все, что хотя бы отдаленно напоминало работу. Когда он поймал себя на том, что импульсивно вытирает пыль с оборудования и полок, он решил, что, хочешь спать или нет, пора отправляться в постель. Однако движущийся свет в окне привлек его внимание – к зданию подъехал скутер.
А, вернулись Бонн и Яски. Уже? Быстро. Или они еще не начинали? Майлз оторвал пластиковый листок с новым прогнозом ветров и направился вниз, в инженерный отдел базы в конце коридора.
В кабинете Бонна было темно. Но в коридор проникал свет из кабинета командующего базы. А вместе со светом и отзвуки сердитых голосов. Сжимая листок, Майлз подошел ближе.
Дверь во внутренний кабинет была открыта. Метцов сидел за настольной консолью, и его сжатый кулак лежал на мигающей разными цветами поверхности. Бонн и Яски напряженно стояли перед ним. Майлз осторожно пошуршал листком, предупреждая о своем появлении.
Яски повернул голову и поймал взглядом Майлза:
– Пошлите Форкосигана, он все равно уже мутант!
Майлз отдал не вполне конкретно направленный салют и немедленно парировал:
– Прошу прощения, сэр, но нет, я не мутант. Моя последняя встреча с военными ядами привела к тератогенным повреждениям, но не генетическим. Мои будущие дети должны быть столь же здоровыми, как и у любого мужчины. Э, пошлите меня куда, сэр?
Метцов тяжело посмотрел на Майлза, но не стал развивать тревожное предложение Яски. Майлз без слов протянул листок Бонну, который взглянул на него, скривился и резко сунул в карман брюк.
– Конечно, предполагается, что на них будут защитные костюмы, – продолжил Метцов, раздраженно обращаясь к Бонну. – Я же не псих.
– Я понял, сэр. Но люди отказываются войти в бункер даже в дезактиваторных костюмах, – ответил Бонн ровным, спокойным тоном. – И я не могу их винить. Обычных мер предосторожности, по моему мнению, для фетаина не достаточно. Эта штука имеет невероятно высокий уровень проникновения для своего молекулярного веса. Проходит прямо сквозь фильтры.
– Не можете ихвинить? – повторил Метцов в изумлении. – Лейтенант, вы отдали приказ. Или должны были отдать.
– Я это сделал, сэр, но…
– Но! Вы позволили им почувствовать вашу собственную нерешительность. Вашу слабость. Черт, когда вы отдаете приказ, вы должны отдавать его, а не танцевать вокруг.
– Но зачем нам спасать эту гадость? – уныло спросил Яски.
– Мы это уже обсуждали. Это наш долг, – рыкнул на него Метцов. – Наш приказ. Нельзя требовать подчинения от человека, если не подчиняешься сам.
«Что, прямо так, слепо?»
– Я уверен, в военных лабораториях все еще есть рецепт этой штуки, – вставил Майлз, чувствуя, что он наконец начал понимать весьма тревожное направление этого спора. – И они легко могут намешать еще, если им это понадобится. Свеженького.
– Заткнитесь, Форкосиган, – отчаянно прорычал углом рта Бонн, а генерал Метцов дернулся:
– Еще раз откроете сегодня рот, чтобы выдать очередной образчик вашего юмора, мичман, и получите взыскание.
Майлз сжал губы в напряженной застывшей улыбке. Субординация. «Принц Серг», – напомнил он себе. Метцов может хоть пойти и выпить фетаину, Майлза это никак не касается. Главное не высовываться, угу?
– Вы никогда не слышали о прекрасной старой военной практике пристреливать того, кто не подчиняется вашим приказам, лейтенант? – продолжал Метцов, обращаясь к Бонну.
– Я… не думаю, что могу применить подобную угрозу, сэр, – напряженно ответил Бонн.
«И кроме того, – подумал Майлз. – Мы ведь не на войне. Или как?»
– Технари! – презрительно воскликнул Метцов. – Я не сказал угрожать, я сказал пристреливать. Одного для примера, и остальные будут как шелковые.
Майлз решил для себя, что юмор Метцова ему тоже не по душе. Или генерал говорил буквально?
– Сэр, фетаин – это очень активный мутаген, – гнул свою линию Бонн. – Я совсем не уверен, что остальные будут как шелковые, какая бы ни была угроза. Это не та тема, где можно приводить разумные аргументы. Я… я и сам это чувствую.
– Я вижу, – холодно уставился на него Метцов. Его взгляд переместился на Яски, который сглотнул и выпрямился, всей позой демонстрируя, что будет упрямо стоять на своем. Майлз попытался стать невидимым.
– Если вы хотите продолжать делать вид, что вы военные офицеры, то вам, технарям, надо бы преподать урок того, как заставлять своих людей подчиняться, – решил Метцов. – Вы оба идите и соберите ваши команды перед административным корпусом через двадцать минут. У нас будет небольшой старомодный дисциплинарный парад.
– Вы не… вы не думаете серьезно кого-нибудь расстреливать, а? – встревоженно спросил лейтенант Яски.
Метцов криво улыбнулся:
– Сомневаюсь, что мне придется это делать, – он посмотрел на Майлза. – Какая сейчас на улице температура, офицер-метеоролог?
– Пять градусов мороза, сэр, – ответил Майлз, твердо решив говорить, только когда к нему обращались.
– А ветер?
– Ветер восточный, девять километров в час, сэр.
– Очень хорошо, – глаза Метцова по-волчьи загорелись. – Вы свободны,господа. Посмотрим, сможете ли вы выполнить свой приказ на этот раз.
Генерал Метцов в толстых перчатках и накинутой парке стоял рядом с голым металлическим флагштоком перед административным корпусом и пристально смотрел в сторону полуосвещенной дороги. Майлз задумался, что он там высматривал? Дело близилось к полуночи. Яски и Бонн выстраивали свои технические группы в парадный строй: около пятнадцати человек, одетых во все теплое и в парках поверх.
Майлз дрожал, и не только от холода. Морщинистое лицо Метцова выглядело злым. И усталым. И старым! И страшным… Он немного напоминал Майлзу его деда, когда у того были плохие дни. Хотя, на самом деле, Метцов был младше, чем отец Майлза, а Майлз был не таким уж поздним ребенком – здесь было какое-то искажение поколений. Его дед, сам старый генерал-граф Петр иногда казался беженцем из иного века. Кстати, по-настоящему старомодные дисциплинарные парады подразумевали использование освинцованных резиновых шлангов. Как далеко вглубь барраярской истории пустил корни разум Метцова?
Улыбка Метцова прикрыла ярость на его лице, когда он, заметив движение в конце дороги, повернул голову. Ужасающе сердечным тоном он признался Майлзу:
– Вы знаете, мичман, ведь за тщательно культивируемой в былые времена на старушке Земле неприязнью между различными родами войск скрывался определенный смысл. В случае мятежа всегда можно было уговорить армию стрелять во флот и наоборот, когда они сами не способны были поддержать дисциплину в своих рядах. Незаметная, но важная потеря для объединенных вооруженных сил, вроде наших.
– Мятежа! – воскликнул Майлз, от удивления забывший о своем твердом намерении говорить только тогда, когда к нему обращались. – Я думал, речь шла о ядохимикатах!
–Шла. К сожалению, из-за оплошности Бонна, сейчас это вопрос принципа, – в подбородке Метцова дернулась мышца. – Когда-нибудь это должно было случиться в «новой» армии. Мягкотелой армии.
Типичная болтовня про «старую» армию, то есть когда старики заливают друг другу про то, какие крутые они были в прежние времена.
– Принципа, сэр, какого принципа? Это же простоликвидация отходов, – выдавил Майлз.