Он зашагал в указанном направлении, остро ощущая свою хромоту и скобы на ногах, скрытые под штанинами и принимающие на себя часть дополнительного веса. Расстояние оказалось больше, чем ему представлялось, но он позаботился о том, чтобы не спотыкаться и не останавливаться, пока не свернул из зоны видимости за ближайший склад.
База казалась почти покинутой. И неудивительно. Ведь основой ее населения были тренирующиеся пехотинцы, которые прибывали и убывали в два захода за зиму. Только постоянный персонал был сейчас здесь, и Майлз был уверен, что большинство из них взяли отпуска во время этой короткой летней передышки. Майлз, запыхаясь, вошел в административное здание, никого не встретив по пути.
Монитор со списком персонала и планом здания, согласно сделанной от руки записке, приклеенной к экрану, был сломан. Майлз прошелся по первому и единственному коридору направо, разыскивая занятый кабинет, любой занятый кабинет. Большинство дверей были закрыты, но не заперты, свет выключен. В кабинете с надписью «Общ. бухгалтерия» сидел человек в черной рабочей форме с красными лейтенантскими петлицами на воротнике, полностью погруженный в свой головизор, на котором отображались длинные колонки данных. Он тихо ругался.
– Метеорология. Где? – спросил Майлз, остановившись в дверях.
– На втором, – лейтенант, не оборачиваясь, ткнул пальцем вверх, еще больше подобрался и возобновил ругательства. Майлз на цыпочках удалился, больше его не беспокоя.
На втором этаже Майлз, наконец, нашел нужный кабинет: закрытая дверь с надписью помутневшими буквами. Он остановился, поставил мешок, сложил на него парку и осмотрел себя. Четырнадцать часов путешествия подпортили его первоначальную свежесть. Однако ему удалось уберечь свою повседневную форму и полуботинки от остатков пищи, грязи и прочего непривлекательного налета. Он разгладил головной убор и поместил его на поясе точно в нужном месте. Он пересек полпланеты, полжизни ради этого момента. Три года тренировок до абсолютной степени готовности лежали за его плечами. И все же годы в Академии всегда имели легкий налет притворства, дескать, мы только тренируемся. Сейчас, в конце концов, он стоял лицом к лицу с реальностью, своим первым реальным командиром. Первые впечатления могут оказаться жизненно важными, особенно в его случае. Он вдохнул и постучал.
Хриплый приглушенный голос послышался из-за двери, слов было не разобрать. Приглашение? Майлз открыл дверь и шагнул внутрь.
Он уловил отблеск компьютерных панелей и неяркий свет видео дисплеев, расположенных вдоль одной из стен – и качнулся назад от жара, ударившего в лицо. Воздух внутри был на уровне температуры тела. За исключением света от дисплеев, в комнате было темно. Заметив движение слева, Майлз повернулся и отсалютовал:
– Мичман Майлз Форкосиган, прибыл по приказу для прохождения службы, сэр, – выпалил он, поднял глаза и никого не увидел.
Движение было ниже. Небритый мужчина примерно сорока лет, в нижнем белье, сидел на полу, опершись спиной о комм-пульт. Он улыбнулся Майлзу, поднял бутылку, на половину заполненную янтарной жидкостью, пробормотал: «Приэт, парень! Я тя люблю», – и медленно завалился на бок.
Майлз посмотрел на него сверху вниз долгим, долгим задумчивым взглядом.
Мужчина начал храпеть.
Выключив обогреватель, скинув китель и набросив покрывало на лейтенанта Ана (а это был именно он), Майлз взял полчаса на размышление и внимательно изучил свое новое хозяйство. Без сомнений, он запросит инструкции касательно работы лаборатории. Помимо поступающих в реальном времени изображений со спутника, данные, по видимому, автоматически поступали от дюжины фиксирующих микроклимат приборов, разбросанных по острову.
Если инструкции по соответствующим процедурам и существовали, в настоящий момент их нигде не было видно, даже в компьютерах. После некоторых благородных колебаний и смущенного изучения храпящей и подрагивающей на полу фигуры Майлз также воспользовался возможностью просмотреть папки и компьютерные файлы Ана.
Открытие нескольких относящихся к делу фактов пролило некоторый свет на наблюдаемую Майлзом картину. Лейтенант Ан, по видимому, отслужил свои двадцать лет и через несколько недель увольнялся со службы. Прошло очень, очень много времени с момента его последнего повышения по службе. И еще больше времени с момента последнего перевода: он был единственным метеорологом острова Кайрил в течение последних пятнадцати лет.
«Бедняга торчит на этом айсберге с тех пор, как мне было шесть», – подсчитал Майлз и внутренне содрогнулся. Сейчас, после стольких лет, уже трудно было сказать, являлось ли пьянство Ана причиной или следствием его положения. Что ж, если он достаточно протрезвеет в течение следующих суток, чтобы показать Майлзу, что тут и как, то и славно. Если нет, то Майлз может придумать пяток способов – от довольно жестоких до весьма необычных – чтобы привести его в чувство, хочет он того или нет. Если Ана удастся заставить выдать техническую ориентировку, то потом пусть себе пребывает в своей коме, пока за ним не придут и не запихнут в уходящий транспорт.
Решив судьбу Ана, Майлз облачился в свой китель, убрал вещи под стол и отправился на разведку. Где-то в цепочке командования здесь должен быть сознательный, трезвый и вменяемый человек, который действительно делает свою работу, а иначе это место просто не смогло бы функционировать на таком уровне. Или, как знать, может, здесь всем заправляли капралы? Если так, предположил Майлз, его следующей задачей будет найти и взять под контроль наиболее эффективного капрала из имеющихся в наличии.
В нижнем фойе к Майлзу приблизилась человеческая фигура, силуэт которой был виден поначалу на фоне света из передних дверей. Совершая пробежку в четком ритме, фигура на поверку оказалась высоким, крепко сложенным мужчиной в тренировочных брюках, футболке и кроссовках. Очевидно, он только что прибежал с какой-нибудь поддерживающей форму пятикилометровой пробежки, возможно, с несколькими сотнями отжиманий на десерт. Серые стальные волосы, жесткие стальные глаза. Должно быть, он был особенно суровым сержантом-инструктором по строевой подготовке. Он резко остановился и уставился сверху вниз на Майлза, с изумлением, переходящим в хмурый взгляд и поджатые губы.
Майлз слегка расставил ноги, запрокинул голову и в свою очередь с не меньшей силой уставился на человека. Тот, кажется, совершенно не замечал майлзовы цветные петлицы. Раздраженный, Майлз рявкнул:
– Что, весь персонал в отпуске, или кто-то действительно управляет этим чертовым зоопарком?
Глаза человека вспыхнули, как будто сталь его взгляда столкнулась с кремнем. Они зажгли маленький предупредительный огонь в мозгу Майлза, опоздав буквально на несколько слов.
«Привет, сэр! – закричал истеричный комментатор в воображении Майлза, скакнул, поклонился и помахал шляпой. – Я ваша самая новая зверушка!»
Майлз жестко подавил голос. Ни в одной линии морщинистого лица, нависающего над ним, не было ни капли юмора.
Широко раздувая ноздри, командующий базы вперил взгляд в Майлза и прорычал:
–Я управляю им, мичман!
Густой туман накатывался с дальнего бормочущего моря, когда Майлз, наконец, добрался до своего нового жилья. Офицерские бараки и все вокруг было погружено в серую морозную тусклость. Майлз решил, что это предзнаменование.
О Боже, эта зима будет долгой.