– Нам, как специалистам, в ближайшие полчаса все равно делать нечего.
Она повела меня через кольцевой коридор в маленькое боковое помещение.
Я безуспешно пытался сдержать свой цвет, который бешено переливался от возбуждения, и пережил момент почти болезненного смущения от такого проявления страсти, касавшейся исключительно моих личных интересов.
– Предъявите, пожалуйста, ваши документы, – произнес, преградив нам путь, дородный охранник в фиолетовой униформе.
– Но я здесь уже была, не прошло и пяти минут, – возразила Тай Чонг.
– Знаю, мадам Чонг, но у меня приказ.
Она вздохнула и вынула удостоверение.
– О'кей. Можете проходить.
– Спасибо, – сказала она. – Идем, Леонардо.
– Ему нельзя, – произнес охранник. – Или ей.
– Он со мной, – объяснила она.
– Не могу ничего сделать, – уперся охранник.
– Леонардо, покажите ему приглашение.
Охранник покачал головой.
– Не тратьте время, – обратился он ко мне. – Сюда пропускают только директоров галерей.
– Я высокий представитель Дома Крстхъонн, – сказал я.
– Это инопланетная галерея? – спросил он.
– Да, – ответил я. Это было проще, чем объяснять ему структуру Бъйорннского Дома.
– Сожалею. Вход только для директоров человеческих галерей.
Я опешил. Я не знал, как ответить, и поэтому промолчал, лишь мой цвет выдал безнадежное унижение. До этой минуты я даже не отдавал себе отчета, насколько сильно я жажду и надеюсь увидеть скульптуры Мориты;
Казалось, что Мать Всего Сущего наказывает меня за то, что я посмел поставить личные интересы над интересами Дома, пусть даже на миг. И по мере того, как я осознавал, что наказание заслуженное, пропадал всякий смысл сердиться, оставалось только молчаливое смирение со справедливостью ситуации.
Но я‑то мог промолчать, а Тай Чонг не могла.
– Что происходит? – возмутилась она. – Леонардо прибыл на Дальний Лондон по программе обмена специалистами, и сотрудничает с галереей Клейборн. Его документы в порядке, и я лично за него ручаюсь.
– Мадам Чонг, мы воюем более чем с пятидесятью инопланетными расами в галактике.
– Но не с бъйорннами! – огрызнулась она.
– Послушайте, я всего лишь выполняю приказ. Если вы хотите жаловаться, идите к директору.
– Непременно пойду! – резко бросила она. – Такое отношение к почетному гостю непростительно!
– Пожалуйста, Достойная Леди, – я робко потянул ее за блестящий рукав, стараясь всеми силами скрыть свою униженность. – Я не хочу послужить причиной подобной дисгармонии. Я посмотрю скульптуры Мориты в другой раз.
– К полуночи они окажутся на трех разных кораблях, их все увезут Бог знает куда, – возразила она. – Другого раза не будет.
– Я посмотрю их на аукционе.
– Они слишком тяжелы и громоздки, их нельзя вынести в зал аукциона. Поэтому они здесь и выставлены.
Она еще раз обратилась к охраннику.
– В последний раз прошу вас пропустить в экспозицию моего коллегу!
– У меня приказ, – покачал головой тот.
Я чувствовал, что она еле сдерживается, и преодолев собственное горькое разочарование, легонько тронул ее за руку.
– Пожалуйста, Достойная Леди, – тихо проговорил я. – Я посмотрю другие скульптуры и картины, тут их много.
– Да черт возьми, Леонардо, неужели это вас нисколько не раздражает? – воскликнула она с явным раздражением.
– Меня проинструктировали, что, посещая человеческие миры, я должен подчиняться человеческим законам, – осторожно подбирая слова, ответил я.
– Это не закон! – возмутилась она, свирепо глядя на охранника. – Это политика, и я собираюсь протестовать.
– Разумеется, это ваше право, – ответил он с полным безразличием исполнителя, который знает, что за свое поведение будет отвечать не он.
Ее злость стала почти осязаемой, она бросила на охранника убийственный взгляд и, резко повернувшись, пошла назад в главную галерею, волоча меня за руку, словно маленького человеческого ребенка. Вопреки всему, я успокоился: мы избежали гораздо более оскорбительной сцены, и приобретенный в данном случае опыт лишь подтвердил старую истину – личные желания и цели в конечном итоге не имеют абсолютно никакого значения.
Я был новичком в человеческом обществе и впервые преследовал личные цели. Весьма тривиально. И не в последний раз.
Она вдруг запнулась.
– Покорны? – подсказал я.
– С вами у нас всегда были мирные и гармоничные отношения, – ответила она смущенно.
– В галактике более двух тысяч разумных рас, Достойная Леди, – заметил я. – Ни от одного охранника нельзя требовать, чтобы он узнавал больше, чем ничтожную часть из них, а поскольку Олигархия воюет…
– Олигархия всегда с кем‑нибудь воюет, – перебила она.