Этим ты купишь его верность.
– Я не собирался ему ничего предлагать. С какой стати мне менять свое решение?
– Потому что пока у тебя нет никакой новой информации.
Каин долго думал, прежде чем ответить.
– Если твои ниточки те же, что и мои, сделка отменяется.
– Это справедливо, – согласилась Вера.
– А меня даже не спрашивают? – подал голос Тервиллигер.
– Десяти процентов от двадцати миллионов кредиток достаточно для того, чтобы ты делал все, что тебе велят? – полюбопытствовала Вера.
Картежник зыркнул на нее, потом до него дошло, что ему предлагают, и его губы разошлись в улыбке.
– Я в доле.
– Меня это не удивляет, – усмехнулась Вера. – Итак, с этим решено. А теперь надо разобраться с телом.
– Я о нем позабочусь, – ответил Каин.
– После того как прогуляешься на местный почтовый терминал и посмотришь, нет ли там нужного постера, – предложила она.
– Совершенно верно.
– Я думаю, что заслуживаю половины причитающегося за него вознаграждения. Все‑таки он умер от моего ниатола.
– Ты – журналистка или охотница за головами? – сухо спросил Каин.
– Скажем так, я низкооплачиваемая журналистка, которой приходится подрабатывать на стороне.
Каин пристально посмотрел на нее, потом согласно кивнул:
– Договорились. Если за него назначено вознаграждение, ты получишь половину.
– Знаете, а вы ведь можете стать чертовски симпатичной, если приложите к этому хоть какие‑то усилия, – неожиданно заявил Тервиллигер.
– Жаль, что такого же нельзя сказать о тебе, – бросила она, не отрывая взгляда от Каина. – Итак, Птичка Певчая, давай поглядим, что мы имеем.
– Я готов.
– У меня такое ощущение, что у нас впереди долгая совместная работа.
– И плодотворная, – добавил Каин.
– Это само собой разумеющееся. – Она протянула руку. – Так мы партнеры?
Каин улыбнулся, кивнул:
– Партнеры.
И они обменялись рукопожатием над остывающим трупом Уиттейкера Драма.
Часть II
Книга Королевы‑Девственицы
Глава 6
Она божится, выпивает, сквернословит.
Все ль королевы отвечают сим условьям?
Нет, только Девственница, что грешит на троне,
И все равно ей, что престиж свой тем уронит.
Наверное, Черный Орфей пошутил, дав Вере Маккензи такое прозвище, ибо при всех ее достоинствах целомудрие в их число не входило.
Встречался он с ней лишь однажды, в системе Дельфини, практически в пределах Демократии, и она произвела на певца неизгладимое впечатление. Она как раз пила и играла в карты, не догадываясь о его присутствии. Обвинив же коллегу‑журналиста в мухляже и поддержав обвинение парой пинков в пах и ударом бутылки по голове, она гарантировала себе место в его бесконечной саге.
Следует отметить, что прошло несколько месяцев, прежде чем она поняла, что попала в написанные им строки. И пришла в ярость от прозвища, которым он ее наделил. Однако еще через пару недель успокоилась, резонно рассудив, что одного упоминания в песнях Черного Орфея достаточно для того, чтобы в Пограничье перед ней открылась пара‑тройка дверей.
В этом она не ошиблась. Правда, ей пришлось подождать, пока ученики мэтра и толкователи его баллад сообразили, что Вера Маккензи и Королева‑Девственница суть одно, и разнесли эту весть по всему Пограничью. Зато потом ей удалось проникнуть на ранее закрытый для нее Терразан II, где она прослышала о Сократе, и раздобыть адрес Сократа у одного торговца на Джефферсоне III.
Зато на Пегасе эти баллады дивидендов ей не принесли, поскольку находился Пегас в Демократии, а не в Пограничье, и Черного Орфея знали там не лучше преступников и неудачников, упомянутых им в поэтической истории Пограничья. Прошло три недели с того дня, как она и Каин обменялись имеющейся у них информацией, кое‑что, естественно, придержав. Она, во всяком случае, придержала, а потому решила, что и Каин поступил аналогичным образом. Они пришли к выводу, что у Каина больше шансов выследить Альтаир‑с‑Альтаира, профессиональную убийцу, в то время как Вера чувствовала себя увереннее на планетах Демократии с более устоявшимися порядками.
Потом почти неделю она потратила на розыски Сальваторе Акосты, одного из четырех агентов Сантьяго, привозивших товар Саргассовой Розе. В конце концов по своим каналам она выяснила, что два месяца тому назад его убили на Пегасе.
Когда‑то старательский рай, богатый золотом и расщепляющимися элементами, Пегас постепенно стал одной из густонаселенных планет Демократии.
Название она получила по местному, отдаленно похожему на лошадь травоядному животному, мирно пасущемуся в степях, с парой выступов над лопатками, отдаленно похожими на крылья. Хотя использовались они не для полета, а для поддержания равновесия, да и то в крайних случаях.
Планета по многим параметрам относилась к земному типу, но люди жить на ней не могли. Атмосфера ее состояла из кислорода, азота и различных инертных газов, но в очень уж неудачной пропорции. Двадцати минут пребывания на ней хватало, чтобы у человека начинало перехватывать дыхание. Час приводил к смерти тех, кто страдал легочными заболеваниями, два часа отправляли на тот свет самых здоровых.
Но по какой‑то причине (то ли из‑за красивых видов: покрытые снегом горные вершины, множество речушек, золотисто‑коричневая растительность, навевающая мысли об осени; то ли из‑за местоположения: на полпути между горнодобывающими конгломератами Спики и финансовым центром на Дедале II) недвижимость на Пегасе стала пользоваться значительным спросом. Старатели жили под землей, используя замкнутые системы воздухоочистки и защищая себя земной толщей от очень холодных ночей. Появившиеся постоянные жители построили купол, потом еще пять и наконец седьмой, размерами превосходящий шесть первых, вместе взятых. Все города носили греческие имена. Самый новый и большой назвали Гектором, в честь мифического воина, которого местные историки ошибочно зачисляли то ли в наездники, то ли в тренеры крылатой лошади.
Прилетев на Пегас и обосновавшись в номере отеля в Гекторе, Вера Маккензи сразу же связалась с Линдером Смайтом, газетчиком, который в свое время оказался у нее в долгу, а потому пусть и с неохотой, но передал все имеющиеся у него сведения об убийстве Акосты на компьютер в ее номере. Сведения эти не отличались полнотой. За Акостой тянулся шлейф темных делишек, соответственно хватало у него и врагов. Ему перерезали горло, когда он покидал «Жемчужину моря», ресторан‑бар, посещаемый не самыми достойными представителями пегасского общества. Умер он мгновенно. Убийство классифицировали как очередную гангстерскую разборку, поскольку в последние десять, а то и больше лет круг общения Акосты ограничивался преступниками.
Вера вызвала на экран справочник по магазинам и ресторанам, который имелся в памяти компьютера каждого отеля, но упоминания о «Жемчужине моря» не нашла. Сие прямо указывало на то, что этот местный паб или ресторан имел устойчивую клиентуру и не стремился к ее расширению. Потом, по ее указанию, компьютер показал ей территорию, прилегающую к «Жемчужине моря». Чистенько и благопристойно, как и в любом районе Гектора, но она заметила, что полицейские ходят по двое, и сделала логичный вывод: посещение ресторана и выяснение обстоятельств смерти Акосты чреваты лишним риском.
Пять минут спустя она связалась с пресс‑службой гекторского полицейского управления, чтобы узнать, что здешние власти не намерены сообщать какую‑либо информацию заезжей журналистке.